Аукцион невинности. Его трофей (СИ)

Ощущение растянутости в заднем проходе напрягает, он ведь там весь поместился, сам же сказал, что…
— Нет, пусти, — реально пугаюсь.
— Вика, — тон его голоса заставляет меня ошарашенно уставиться на него.
Пялюсь в его глаза, совершенно не понимая, как реагировать, и он усмехается:
— Тебе же не больно, просто мозги говорят, что так нельзя. Ну? Что я сделал? Что страшного-то?
— Как ты?..
— Просто не думай, — касается моих губ лёгким поцелуем. — Ты же хочешь. Особенного. Это очень особенное. Для тебя.
Он делает медленное движение, и лёгкая болезненность сплетается со странным непонятным возбуждением.
— Я должен был и девственности тебя лишить без крови и боли, — говорит Адам, глядя в глаза, — но мою крышу от тебя рвёт слоями просто. Вообще не мог сдержаться. Сейчас хоть как-то.
Я совершенно ошеломлена. Снова подловил меня, гад. Говорил же, что все три дырочки освоит, но чёрт, он прав, не больно совсем, очень гладко, намазаться что ли успел чем-то…
— Вика. Отключи мозги. Ну.
Его новое движение и волна странных ощущений по телу. Нарастающее возбуждение. Иное.
Я вдруг потягиваюсь всем телом под ним, издаю долгий стон.
— Чувствительная малышка, — довольно улыбается он, — расслабься посильнее. Вот так, — новое медленное проникновение, — умница моя, сейчас привыкнешь.
Это лишь слегка болезненно, непривычно, странно, и… почему-то странным образом желанно, хочу, чтобы двигался ещё.
Опускаю взгляд на его губы. Понимает меня без слов, целует медленно, ласкает внутри языком. Адам скользит внутри меня неспешно, стараюсь отключить мозги, сосредоточиться на поцелуе, но не получается.
Моё тело будто распирает, мой новый стон тонет в губах Адама, я чувствую его улыбку, его поцелуй, пожалуй, нежен. Кажется, я привыкла. Не хочу думать. Пусть будет, как есть.
Распирающие ощущения усиливаются. Адам осторожен, прерывает поцелуй, чтобы посмотреть в глаза, улыбнуться, и снова целует, движется смелее. Не могу понять, где именно наслаждение, оно даже не внизу живота, оно по всему телу, растекается волнами.
Мне становится всё равно, где что и как, мир сосредотачивается на губах Адама, на его неспешном поцелуе, на том, как обнимает.
Наконец-то отпускаю себя. Целую в ответ, сплетаю язык с его, постанываю в его губы, всё вокруг перестаёт иметь значение. Только волны усиливающегося удовольствия, незнакомого, нового, но всё более острого.
Оргазм накатывает мгновенно, неожиданно и очень мощно. Адам тут же останавливается, держит крепко, а я выстанываю его имя, оргазмирую долго, бурно, совершенно беспощадно.
Адам сжимает меня за волосы, всматривается в лицо, не упускает ни секунды, ни малейшего выражения моего лица, всё время, что я кончаю под ним, жадно смотрит, поджав губы.
Лишь когда я утихаю, осыпает поцелуями щёки, брови, глаза, губы, не двигается, ждёт, пока окончательно расслаблюсь, и лишь тогда очень медленно выходит, берёт меня на руки и несёт в ванну.
Я полностью обессилена и ошеломлена. Невероятное что-то. Не хочу думать.
В огромной ванной комнате Адам осторожно укладывает меня в джакузи, у которого даже стенки тёплые, наполняет ванну и легко мне улыбается.
Снимает презерватив, бросает его в мусорное ведро, моет руки и идёт в душевую кабину, я лишь провожаю его удивлённым взглядом — всё-то у него наготове, я совершенно не заметила, когда он успел его надеть, да ещё и явно использовать смазку.
Виртуоз, что говорить. Меня запоздало накрывает осознание, что всё-то у него просчитано. Может ли быть это всё частью игры, чтобы, как он говорил, освоить все три мои дырочки?
Так не хотелось в это верить… Наблюдаю за высоким мощным идеальным Адамом за прозрачным стеклом душевой, как он моется, намыливаясь несколько раз. Ведь он так и не кончил, понятно, что хочет продолжить. Вопрос, он так намывается для того, чтобы мне было лучше, или…
Одёргиваю себя. Лучше не думать. Джакузи наполняется, тёплая вода расслабляет, я решаю не думать. Жить сегодняшним моментом. Если он сейчас меня выкинет из своей жизни, потому что выполнил свою программу — распечатать меня с трёх сторон — с этим я тоже справлюсь.
 
Впрочем, мне хочется верить, что то, что он говорил, про свою влюблённость и тягу ко мне, он на самом деле это думал. Я хочу верить. Чёрт! Почему мне так хочется ему верить?..
Я выдавливаю жидкое мыло на руки, растираю пену на ладонях, рассматривая её, прислушиваюсь к своему разнежившемуся телу, которому явно понравилось, и оно очень хотело бы продолжения, только теперь уже потрадиционнее… и пытаюсь сообразить, как мне справиться с тотальным раздраем в мозгах.
41. Завтрак
— Получается? — раздаётся рядом голос Адама.
Поворачиваю голову, озадаченно смотрю на него.
Он присел рядом с джакузи, положив руки с локтями на край, опёрся на них подбородком, рассматривает меня. Синие глаза светятся, на губах улыбка.
— Что? — уточняю я.
— Получается не думать?
У меня аж дыхание перехватывает. Он что, ещё и мысли умеет читать?
— Нет, я не умею читать мысли, — смеётся он, — просто ты такая трогательно-сосредоточенная и при этом озадаченная, что хочется схватить в охапку и всю зацеловать.
Невольно улыбаюсь.
— Что мешает? — спрашиваю я.
— Вдруг ты из-за этого думать начнёшь, — подмигивает он.
Пока я озадачиваюсь, он выпрямляется во весь свой внушительный рост, наклоняется ко мне, легко поднимает и усаживается, устраивая меня на себе.
Уютно на нём. Он что-то крутит, вода начинает бурлить, Адам привлекает меня к себе и касается губами моего виска. Просто растекаюсь. Хорошо. Мне невыносимо хорошо.
Адам легко поглаживает меня, целует лоб, висок, щёку, снова обнимает.
Чертыхается, берёт мою ладонь и кладёт на свой напряжённый член.
— Вика, ты мой личный наркотик, — выдыхает он. — Думал просто подержу тебя в руках, но всё равно, ты просто невозможна, — устраивает меня рядом с собой удобнее, находит губами мои губы, выдыхает: — поласкай меня.
А я что? Мне не сложно. Мне просто дико хорошо.
Глажу его. Обхватываю рукой крупный твёрдый член. Наслаждаюсь тем, как Адам часто дышит, двигает бёдрами, говорит что-то пошлое и ласковое.
Мне нравится моя — вот такая — власть над ним. Ведь сейчас именно он в моих руках. Сейчас он — мой.
Теперь у меня получается не думать. Не позволяю мыслям пролезть, когда он, стиснув зубы, кончает, стискивая меня в ручищах. Когда, сполоснув нас обоих, выходит из воды.
Даже, когда вытирает нас обоих огромными пушистыми полотенцами. Не думаю.
И потом, когда он относит меня на руках в кровать, обнимает меня крепко, тоже получается не думать.
Мне это помогает. Я спокойно засыпаю на его груди. Сплю без сновидений до самого утра.
Утром просыпаюсь сама. Так странно. Всегда Адам меня будил, а тут…
Подавляя беспокойство, надеваю халат, лежащий на кровати. Опускаю ноги в тапочки и иду в сторону кухни.
Замираю на пороге.
Это что-то. Прислонившись от потрясения к дверному косяку, наблюдаю роскошного обнажённого мужчину в одном чёрном фартуке, который готовит еду.
Всё. Кажется, я всё. Если я не была влюблена до этого, то сейчас я готова влюбиться сразу и наповал.
Охеренный мужчина, который готовит нам завтрак.
— Бекон, помидоры, яйца, — комментирует Адам, не оборачиваясь, — немного зелени и специй. Кофе тоже тебе сварю. Помню, ты хотела.
Я не помню, когда я хотела кофе. Я не могу отвести взгляд от умопомрачительной голой подтянутой рельефной задницы, над которой лежат завязки пояса. А ещё я рассматриваю широченную спину, по которой можно анатомию мышц изучать.
— Я жалею, что ты отобрал у меня фотоаппарат, — комментирую я.
— Думаешь, я бы позволил себя фотографировать? — усмехается он, бросая на меня быстрый взгляд.
— Ты прекрасен, — совершенно искренне выдаю я. — Сколько смотрю, всё время хочу тебя фотографировать. Я уверена, что ты бы не позволил. Но как строить кадр всё равно прикидываю.