Инга (СИ)
В отличие от Райковского, так и порывавшегося начать реализовывать шмотки среди знакомых студентов, Воронцов обладал рассудительным и хладнокровным характером, к тому же финансировал всю их операцию, поэтому он строго-настрого запретил Женьке продавать вещи поштучно: «Ни одной пары!» И это не обсуждалось. Потому что на такой мелочи легко можно было попасться, и вот тогда эти самые деньги уже не понадобятся.
Взяв на себя роль лидера, Григорий разработал настоящий план: во-первых, необходимо выждать какое-то время, пока на руках у спекулянтов не поубавится завезенной в течение Олимпиады «фирмы́» и цены снова не поднимутся, а во-вторых, он хотел продать все оптом или несколькими крупными частями. Пусть они в деньгах потеряют, зато риск будет гораздо меньшим.
В оставшееся до учебы время он повертелся в районе улицы Горького, периодически заглядывая в ГУМ и ЦУМ, поошивался у магазина «Березка» и даже съездил в Ленинград на знаменитую галерку Гостиного двора. Понаблюдав за шустрыми молодыми людьми, вращающимися «на точках» и не слишком активно скрывающимися от чужих глаз, Гришка сумел завести несколько полезных знакомств, которые планировал задействовать в будущем, когда придет время.
Приятели спокойно выждали до конца осени и продали первую партию ленинградским «центровым» за несколько недель до Нового года. Время было выбрано удачно, и за полтора месяца они реализовали все, что хотели, оставив на руках лишь несколько различных джинсов и ветровок.
За то время, пока ничего нельзя было предпринимать, Григорий часто размышлял, чем они будут заниматься и как зарабатывать, когда избавятся от шмоток. А поскольку голова у него была на месте, то ее посещала одна мысль за другой, и в итоге он кое-что придумал.
Но это потом, а сейчас приятели заработали такую огромную сумму, что легко можно было приобрести каждому по квартире. Впрочем, потратить деньги вообще очень просто; гораздо труднее их заработать, тем более, как считали новоявленные бизнесмены, вкалывая на государство. Подумав, они решили деньги пока не тратить. Неторопливая основательность Григория уже принесла им первый результат: никто из друзей и знакомых ничего не заподозрил, никто на них в органы не донес, и такой взвешенный подход полностью оправдался.
Все тщательно обдумав, Гришка поделился с Женькой своим планом. Он специально оставил несколько шмоток и теперь предлагал продавать джинсы не привезенные из-за границы, а сшитые здесь по этим образцам. Наладить пошив было непросто: следовало найти подходящий материал, фурнитуру и изготовить этикетки, но в случае удачи дело обещало приносить колоссальные доходы. С одной стороны, было страшно: они жили в СССР и понимали, чем все это может обернуться, но, провернув дело с продажей заграничных вещей и заработав на этом хорошие деньги, они знали, что при соответствующем подходе ничего невозможного нет, — и начали подготовку.
На нее ушло около двух лет. К этому моменту они закончили институт, получили дипломы и, переехав по распределению в Горький, устроились работать в местный НИИ, где были не очень высокие зарплаты, зато много свободного времени. А когда все было готово, в близлежащем городке, в ателье по ремонту и пошиву одежды, не привлекая к себе внимания, застрочили швейные машины, выпуская из-под иглы одни джинсы за другими. Реализация была организована через старые ленинградские связи, и деньги потекли рекой.
Осторожный Григорий опять придумал страховку от того, чтобы не зарываться: два месяца ателье шило, два месяца отдыхало. Женька с этим еле мирился, но давно принял верховенство товарища в деловых вопросах и подчинялся его решениям. Такие остановки шли только на пользу: они давали возможность зарабатывать, не привлекая внимание органов. Правда, и времена потихоньку стали меняться: наступила перестройка, железная хватка ослабла и предприимчивым людям стало гораздо легче работать.
Как-то раз, возвращаясь вечером из ателье, Гришка заметил на окраине городка девушку, одиноко стоявшую на остановке. Она испуганно переводила взгляд с расписания на свои часы. Он остановил «жигули» и, сдав назад к остановке, открыл окошко с пассажирской стороны:
— Девушка, вы в город? Давайте подвезу.
Она явно сомневалась, стоит ли садиться в машину к незнакомому человеку, тем более что было поздно и ехать предстояло по загородной дороге. Мало ли что!
— Нет, спасибо, — ответила она, решив, что рисковать все-таки не стоит.
— Ну, смотрите сами, последний автобус ушел в полдесятого, теперь до утра ничего не будет.
Он стал крутить ручку стеклоподъемника, закрывая окно, и уже чуть было не уехал, но в последний момент открыл дверцу и вышел.
— Хотите, я вам свои документы покажу? Не бандит, не шпион, простой советский инженер, — перечислял Григорий, доставая из кармана куртки паспорт. — Не стоять же вам здесь до утра!
Девушка почему-то заулыбалась и произнесла:
— Хорошо, показывайте паспорт.
— Вот! Григорий Воронцов! Видите?
— Вижу, Григорий Воронцов. А что не бандит, не написано.
— Так поэтому и не написано, что не бандит! — рассмеялся Гришка. — Ну что, поедете?
Девушка тоже улыбнулась и, решившись, села в машину.
— Мне в центр! А вы много берете? — с тревогой спросила она.
— Нет, не очень. Десять рублей! — пошутил Гришка, дав по газам.
— Остановите! У меня таких денег нет, — заволновалась девушка.
— Вы простите меня, пожалуйста, за глупую шутку. — Гришка понял, что перегнул. — Мне денег не надо, я вас так подвезу, чисто по-человечески.
— Хорошо, Григорий Воронцов.
Он улыбнулся: запомнила, значит, как его зовут. Вообще она была молодец, не бросилась с разгона в чужую машину, как поступили бы многие из числа не очень разборчивых девиц. И лицо такое очень милое… нет, доброе… нет, умное… или просто красивое? В Москве он видел девчонок и поэффектнее, но зато у этой, когда она улыбнулась его шутке, появились две замечательные ямочки на щеках! Одним словом, хорошая девушка!
— Вам прозвище Горшок о чем-нибудь говорит? — вдруг спросила она.
Если бы не уравновешенный характер Гришки, они точно бы врезались в какое-нибудь дерево — так неожиданно прозвучал этот вопрос. Он давным-давно позабыл свое школьное прозвище. Откуда она его знает? Григорий внимательно посмотрел на нее, но никак не мог узнать. То ли уже было слишком темно, то ли она с тех времен сильно изменилась.
— Не мучайтесь напрасно, вы вряд ли меня вспомните. А Ромку Ратникова?..
— Помню!
Это был Гришкин одноклассник и друг детства.
— Вот вместе с ним вы и водили меня в детский садик.
— Милка! — радостно воскликнул Григорий.
— Да, я, — подтвердила девушка и улыбнулась.
— Ну ничего себе! Тебя и не узнать, такой красавицей стала! А Ромка где? Я же никого из нашего класса с тех пор не видел.
— Ромка сейчас в ГДР, остался там на сверхсрочную службу. После армии приехал, женился на Ленке Кудрявцевой и обратно. Здесь редко бывает.
— Надо же! На Кудрявцевой! В Германии! Жалко. Я бы с удовольствием с ним увиделся. Ну, а ты сама как?
— Я учусь в медицинском, на четвертом курсе. В июне сессию сдам, и целых два месяца каникулы!
— Молодец! Врачом будешь?
— Ага, детским терапевтом.
— Уважаю. Не то что я. Обычный советский инженер, — снова произнес заученную фразу Григорий.
Милка посмотрела на этого «обычного советского инженера», сидящего за рулем новых бордовых «жигулей», и едва заметно улыбнулась.
Гришке действительно было приятно встретить младшую сестру своего давнишнего товарища, к тому же повзрослевшую и ставшую такой хорошенькой. Он то и дело смотрел на нее с интересом мужчины, который только что познакомился с симпатичной девушкой: поглядывал на колени, виднеющиеся из-под юбки, на тонкие кисти рук, лежащие на этих коленях, несколько раз мельком бросал взгляд на грудь. Там, на остановке, Гришка не рассматривал ее так — просто обратил внимание, что девушка молодая, стройная, симпатичная, и обрадовался такой попутчице. А сейчас он изучал ее с явной заинтересованностью, и Милка, похоже, это осознавала.