Второе полугодие (СИ)

— Миш, а чего ты сказал, что на Кубе все чёрные? По телеку показывали кубинскую делегацию недавно, там они просто смуглые, даже белые многие.
— Чёрным быть непочётно, чёрных на Кубе никуда не пускают.
— Куда не пускают?
— В институты, на телевидение, в политику, в Союз тот же.
— Почему?
— Уровень лени зашкаливает. Хорошо учиться или работать без палки надсмотрщика они неспособны.
— А родители? Родители же должны заставлять учиться? Как нас.
— Им лень, родители же тоже чёрные. Думаешь, нашим родакам легко нас заставлять?
— Чего там сложного? Уроки проверила, наорала, подзатыльник дала и иди занимайся своими делами.
— Что у тебя за каша в голове, Долгополова? Вот считай: отработала смену на производстве; пришла домой, проверила уроки по предметам, которые уже и не помнишь, так что мозги закипели; наорала на любимого ребенка, чтоб он за ум взялся; пошла заниматься «своими делами» — то есть ужин готовить, стирать… твои во сколько встают? А ложатся во сколько?
— В шесть. А ложатся где-то в двенадцать. Как у тебя печально выходит про взрослую жизнь.
— Так и есть. Они ж всю свою жизнь ничего кроме работы не видят. Нашим родителям памятник надо поставить. Один на всех и огромный.
— Слушай, ты прямо заставил меня другими глазами на взрослых посмотреть. Брррр, я так не хочу.
— Ну это просто! Надо только замуж не выходить и детей не рожать.
— Как это?
— Ну я не знаю, как. Но ведь некоторые живут так.
— Это или больные, или совсем бесполезные люди. Или повернутые на чем-то. На науке или марках, не знаю. Я читала про одного коллекционера, он все деньги тратил на марки и ни с кем не общался. Миш, а ты правда станешь журналистом?
— Правда. Или «Комсомолка». Шучу, туда меня никто не примет. Да я и сам не пойду.
— Почему?
— Сначала моего веса не хватит, а потом… Мир в любой момент может повернуться так, что глазам верить откажешься. Моргнул — вокруг всё другое. И страна, и люди.
— Вот ты романтик, Корчагин. Прямо вылитый Корчагин! Ты что, реально веришь, что мы при нашей жизни коммунизм построим?
Обалдеть, ты завернула, Ирка! И смотришь такая во все глазёнки. То есть в построение коммунизма при своей жизни ты не веришь, а в коммунизм в принципе — легко! Какой хороший народ кому-то достался, с таким если не коммунизм, то что-то в принципе хорошее вполне можно было бы и построить. Жалко, прораб умер.
Вернее, прораб впал в глубокий маразм, именуемый опытом. Что-то на рефлексах бормочет, бригадиры пытаются расшифровать по старой памяти и бросаются выполнять. Но не все, кое-кто уже давно приспособился стройматериалы гнать налево. Такие особенно крепко за свою бригадирскую должность держатся, им есть что терять. Рабочие, которые поумнее начали недоумевать. Кое-кто тоже приторговывает материалами и инструментом в меру возможностей, а кто-то бухает от непостижимости строительного замысла прораба. Как говорится, не бывает некрасивых женщин — бывает мало водки. Не бывает неинтересных передач по ящику — бывает мало водки. Не бывает бездарных правительств или дурного климана — бывает мало водки.
— Мишка, о чем задумался? Смотри, споткнешься сейчас! — Ага, прямо так и расскажу о своих раздумьях. Чтоб меня в дурку под руки, и током пытать начали!
— Да вот, вспоминаю, как в понедельник было весело!
— Это точно. Я думала, нас всех прямо в понедельник из школы и выгонят.
'Дорогой дневник, несколько дней я не занимался тобой, но ты бездушный предмет — вытерпишь. В воскресенье, когда я уже отходил ко сну, меня выдернули из постели к телефону. Ни за что бы не догадался, кто может звонить, ибо был это ни кто иной как прапорщик.
— Привет, Корчагин. Извини, что разбудил.
— Не страшно, товарищ прапорщик. Наверняка что-то срочное.
— Да. В понедельник подруливай в школу минут на пятнадцать пораньше, надо поговорить до начала занятий.
— Где встречаемся?
— У меня.
— Это какой класс? У нас НВП нету еще, я не помню.
— Не тупи, Корчагин! У меня нет класса, только оружейка.
— Ого! В оружейку я могу прийти и пораньше!
 
— Что, оружие любишь?
— Так а кто его не любит!
— Эх, твои слова да богу бы в уши. Короче, тогда в восемь в оружейке завтра. Отбой.
Ну отбой, так отбой. Даже не стану продумывать линию поведения с преподом по НВП, не того поля ягода и не тот масштаб проблем от него.
Оружейная комната к моему приходу была уже открыта. Решётка из сварного прута была нараспашку, а классическая глухая дверь прикрыта, но так… приглашающе.
— Здравия желаю, тарщ прапорщик! — Начал на его языке, чтоб сразу взаимопонимание наладить. Хотя, если судить по его возрасту слегка за тридцать и не очень военному статусу, служба у вояки не задалась.
— Здравствуй, проходи. Я чего тебя позвал… — И такая пауза, как у хорошего режиссёра в спектакле. — Короче, взрывпакет перед вашей крепостью закладывал и инициировал я. Что бы ваши там не болтали. ТЫ сможешь им языки подрезать? Или мне самому этим заняться?
— Ну у меня по-любасу лучше получится.
— Как ты сказал, «по-любасу»? Вот же молодежь, опять новое словечко выдумали. Но если сам сможешь звон погасить, то так да. Так лучше. С вашими веревками ладно, с крепостью тоже нормально всё организовал.
— А я чего, мы все старались.
— Дурачка из меня не делай. Видел я, кто верховодил. Так вот, с взрывпакетом вы палку перегнули. И с дымовыми шашками. Кусты эти твои самосады я оценил, а вот шашки были лишними.
— Но ведь круто вышло!
— Это точно! Уверен, наша Зарница долго будет у всех на слуху. Даже обидно, что в следующем году так не получится сыграть
— Почему?
— Ваш класс участвовать не будет.
— Фигня вопрос! Седьмые и шестые вкурили тему, а пятый — те вообще бешеные тигры. Так что пацаны отведали крови, поддержат движуху в следующем году. А главное что?
— Что?
— Они теперь будут думать, что это норма!
— Корчагин, а ты не в военное училище целишься? А то вроде у тебя хорошие задатки к карьере офицера. Оружие любишь, вон как глазами зыркаешь по стеллажам. Командовать умеешь, ребята тебя слушаются.
— Нет, товарищ прапорщик, мне в армию нельзя. Там таких не любят.
— Не любят каких?
— Умных и инициативных. Вот и вас небось за инициативу попёрли оттуда?
— А чего сразу за инициативу? Может, за ум?
— Прапорщика за ум? Прапорщик и ум… близнецы братья.
— Это ты подколол или всерьёз?
— Да ладно, проехали. Вы ж позвали не карьеру вашу обсуждать.
— Да. Так вот, дымовые шашки ты ставил по моему указанию и после жёсткого подробного инструктажа. А взрывпакет ставил и подрывал уже я.
— И как вы его подрывали, если были в другом месте? Спросят же.
— А вот это секретная информация. У пограничников, чтоб ты знал, есть свои тайны.
— Может и проканать. Педагогический коллектив схавает, а директор… вдруг не станет рыть?
— Кстати, что у вас там рвануло?
— Хлопушка на веревке.
— Не ври. Обычная хлопушка?
— Усиленная, естественно. Конфетти нафиг, дополнительный заряд внутрь.
— Да уж, всё гениальное просто. Сам придумал?
— А то!
— Да, с таким талантом впрямь в войсках делать нечего. Не оценят.
— Ага. Больше взвода не дадут, ближе Кушки не пошлют.
— Там наоборот, в пословице.
— Это про нормальных наоборот. А такому как я… Вечным лейтенантом ходить та еще радость.
— А ты в генералы хотел?
— Как говорит отец, или делай хорошо или не делай вовсе.
— Да, это правильный принцип. В общем, договорились. Я вам создавал правильную Зарницу с применением пиротехники. Вы не мелите языками всякую фигню. И тогда никто не пострадает. Кстати, эта версия и в педсовете наиболее желанная. Никому нежданчики не упирались'.
Как быстро пролетело время за разговором, я даже в руках не подержал ППШ, которые каким-то чудом стояли в «пирамиде». Калашников что, он давно и до боли знаком. Боль, это когда нечаянно схватишься голой рукой за разогретый ствол вместо цевья. Допрос на уроке литературы, проводимый Галинишной без применения специальных средств не дал никакого результата. Все горой стояли за версию учителя НВП, который всей душой за ребят, который да, сам устанавливал взрывпакет, а мы даже пальцем не прикоснулись к нему. А дымовые шашки, что дымовые шашки? Предмет взрывобезопасный, привести к пожару в сугробе не мог по определению. И да, Корчагин строго по инструкции использовал этот, на минуточку, садовый инвентарь из магазина «Хозтовары». Где прапорщик взял пиротехнику? А спросите у товарища прапорщика. Мы чисто на подхвате. И это, Галинишна, а кто вообще победил в Зарнице? МЫ⁈ Ура-а-а-ааа!