Охотники и чудовища

Об этом мне рассказал Арх, который уже не раз заглядывал в гости. Заглядывал неожиданно, когда я его совсем не ждала, чем доводил меня чуть ли не до икоты, а Морока до приступов ревности. Оказывается, змей был тем еще болтуном и просто обожал сплетничать, а во мне находил, как он выразился, «очень приятного собеседника». Арх даже признался, что немного жалеет, что я не невеста самого лучшего в мире хальдага, ну то есть Матиса. Тогда мы бы с ним могли болтать в любое время дня и ночи и вообще были бы неразлучны.
Представив на месте Морсика в своей постели это болтливое пресмыкающееся, я мысленно порадовалась, что Мэдок решил завести собаку.
— Я провел с баронессой воспитательную беседу и объяснил, что не в ее интересах враждовать с новым королем, — признался мой король. — С ним, со мной следует дружить и во всем слушаться. Вот она и послушалась, опасаясь, что я расскажу о ее измене барону. Или придумаю, что похуже. Ансая все поняла и на все согласилась. Легко и быстро.
— А что будет с Филиппой? Ну, то есть с Марисой?
— С ней я тоже встречался. В этой девушке нет коварства матери, как и внутреннего стержня. — Мэдок чуть слышно усмехнулся, как мне показалось, немного грустно. — Сначала ее использовал человек Доуна — Мариса боялась ему воспротивиться. Он фактически насильно превратил ее в свою постельную игрушку. Потом в интриги против тебя втянула родная мать, и с ее планом она тоже безропотно согласилась. Ею играли, как куклой. Я отправил ее в свое загородное имение, подальше от Ансаи, Рейкерда и других хищников. Там о ней позаботятся. Первое время. А потом мы придумаем, как устроить ее жизнь.
— Мы?
Люблю, когда он так говорит.
Пауза, и тихие, почти беззвучные слова:
— Если ты, конечно, не решишь вернуться домой, Лиза.
Признаться, я думала об этом. Нет, не о возвращении — эта мысль категорически отказывалась задерживаться в моем сознании. Но не думать о доме я не могла. Не могла не вспоминать о своих близких. О сестре и приемных родителях. Представляю, через что им пришлось пройти, когда они узнали, что я пропала… Я даже о Кирилле с Верочкой время от времени вспоминала.
Вспоминала и понимала: ничто не заставит меня вернуться обратно. Шарес — тоже мой дом. Дом, который нуждается в капитальном ремонте. Нам с Мэдоком предстоит много работы, но вместе, уверена, мы со всем справимся.
Мы ведь действительно классная команда.
— Не решу, если ты не передумал делать меня своей королевой. — Повернув голову, хитро посмотрела на его уже почти величество.
— Этого я хочу даже больше, чем стать королем, — негромко рассмеялся де Горт. — Но есть одно «но».
Черт.
Я напряглась в его руках, а потом и вовсе отстранилась. Посмотрела на него пристально, набрала в легкие побольше воздуха и выпалила:
— Тебе прекрасно известно мое отношение к этим вашим недогаремам!
Знала, что рано или поздно нам придется коснуться этой темы, но все равно его слова застали врасплох. А ведь все так хорошо начиналось…
— Эти ваши асави, эти жуткие традиции, обрекающие одну женщину терпеть в собственном доме свою потенциальную замену, а другую проживать жизнь тени, и…
— Я не о том, Лиза.
— И кого ты вообще собрался удостоить чести стать номером два? — спросила ревниво. — Марлен? Винсенсию? А может… ах… Паулину?!
Да я ему сейчас глаза выцарапаю!
— Ты меня не слышишь. Не будет никакого номера два. — Стальной весело и широко улыбнулся.
Не знаю, что его так развеселило: мои слова или выражение моего лица. Подозреваю, оно у меня сейчас было ну очень говорящим. А еще, судя по тому, как пылали щеки, ну очень красным.
— Ты для меня одна-единственная. Никаких асави мне не надо.
Потянув за запястье, хальдаг привлек меня к себе, в тепло и ласку сильных и таких надежных рук. Скользнул по щеке пальцами, отчего лицо еще сильнее запылало, еще ярче, и тихо сказал:
— Я говорю о Елене. Я ведь… Это из-за меня погибла твоя мать. Сумеешь ли ты когда-нибудь меня простить?
— Нет, не из-за тебя. — Я покачала головой, точно зная, что не хочу его ни в чем винить. — Ты был уверен, что защищаешь трехлетнюю малышку, моего отца, других обитателей замка. Тебя всю жизнь обманывали, как и других хальдагов. Мне безумно жаль, что моим родителям не удалось спастись, но в этом нет твоей вины. Если уж кого и обвинять, так это Рейкерда и ему подобных. Это они лишили меня семьи. Они разрушили много жизней и продолжают разрушать.
 
— Скоро это закончится. — Легкое прикосновение к подбородку, нежное и ласкающее.
Я подняла голову, заглянула ему в глаза и в тот момент точно поняла, что действительно закончится. Возможно, не скоро, точно не сразу, но мы сделаем этот мир лучше. Вместе. И без асави. А хальдаги вроде Матиса нам в этом помогут.
— Я знаю.
Потом мы долго целовались, не способные оторваться друг от друга, долго болтали, развалившись на мягкой шкуре, и снова целовались. Наслаждались этими мгновениями, такими счастливыми и безмятежными.
— Наверное, мне стоит при встрече поблагодарить Ансаю. Если бы не ее желание выговориться, козырнуть хитростью и сообразительностью, возможно, я бы и не отважилась пройти проверку и наша история закончилась бы по-другому.
— Думаю, Ансая и без твоей благодарности поняла, как глупо поступила. Хотя откуда ей было знать, что ты умеешь общаться с вейрами, да еще и учишься ими управлять.
— И вовсе я этому не училась! — возмутилась я, правда, шутливо. А потом так же шутливо проворчала: — И управлять никем не собираюсь. Ты сам меня вынудил повлиять на Гертруду, я была вынуждена с тобой сразиться.
— Моя бесстрашная воительница, — продолжал кое-кто веселиться.
Устроив голову на груди Стального, я вслушивалась в ровное биение его сердца и жмурилась от удовольствия, как приласканная хозяином кошка.
— И все равно мне не понятно… По идее я должна быть ровесницей Марисы, но я ведь старше ее.
Мэдок пожал плечами:
— Трудно сказать, почему так вышло. Думаю, время на Земле течет иначе. Быстрее.
Если это так, тогда с момента моего исчезновения прошло не несколько недель, а несколько месяцев. Как бы хотелось передать моим родным весточку! Успокоить их, сказать, что все у меня замечательно.
Теперь уже точно в моей жизни все будет как надо.
Правда, оставалась еще одна мысль, не дававшая покоя. Приподняв голову, я заглянула Мэдоку в глаза и тихо произнесла:
— Что, если я вдруг снова начну испытывать голод? И со мной снова по ночам будет твориться какая-то чертовщина, а я буду не в состоянии себя контролировать?
— Я говорил об этом с Тейменом. Он уверен, что твой голод связан с долгим отсутствием на Шаресе. Тебе нужно было время, чтобы адаптироваться в новом мире, а миру привыкнуть к тебе. Принять тебя. Если бы этого не произошло, проверку ты бы не прошла. А я бы потом проклял себя.
Опять он за старое… Мы ведь уже это обсуждали. И я знаю, как сильно он за меня боялся. Наверное, даже больше, чем я за себя.
Не желая говорить о наболевшем, поспешила сменить тему и беззаботно спросила:
— Ты видел Теймена? Как он?
К моей огромной радости, улыбка вернулась на лицо Мэдока. На этот раз не просто веселая, а по-мальчишески озорная.
— Не просто видел. Я его, можно сказать, похитил. Отправил в имение вместе с Марисой.
— Похитил? В смысле? — От удивления я даже села и вопросительно вскинула брови.
— Я решил не рисковать жизнью Вертальда и тайком забрал его из дворца. Видела бы ты, что творилось с Трияной, когда она узнала, что ее любимая игрушка пропала. Ее величество рвала и метала.
— Но почему она к нему так привязана? И почему Теймена не убили раньше, а вместо этого заставили давать какие-то клятвы? Обет молчания… Убрали бы, и дело с концом.
 
— Теймену не повезло оказаться не в то время и не в том месте. Однажды он стал свидетелем обряда призыва пришлых и успел скрыться, вот только его заметили. Понимая, что от него попытаются избавиться, маг поспешил провести свой собственный обряд — связал свою жизнь с жизнью Трияны на пять лет. На больший срок у него не получилось, тот ритуал и так чуть не стоил ему жизни, но по крайней мере Вертальд выиграл для себя время. Рейкерд не мог ему навредить, при этом не нанеся вред своей жене. Но вот пять лет почти закончились, и он попросил у меня защиты.