Охотники и чудовища
«А я не хочу туда без тебя», — порывалась было сказать, но… так почему-то и не произнесла.
Положив голову ему на плечо, тихонько вздохнула, прикрыла глаза. Мэдок уснул быстро, а я еще долго лежала без сна. Вслушивалась в его мерное дыхание, желая продлить мгновения, которые у нас еще оставались. Глупо тратить их на сон, лучше насладиться каждой минутой.
Ведь всего через несколько дней моего Стального принца не будет рядом. Он останется лишь в моих воспоминаниях.
ГЛАВА 17
Мэдок планировал отбыть сразу же после завтрака, но нас задержала Паулина. У нее не то живот прихватило, не то случилось очередное хроническое обострение хитрости. Вечно с этой рыжей все не слава богу…
Позвав жениха, Полька долго и со вкусом стонала и слезно умоляла не оставлять ее одну, пока не приедет лекарь. Пришлось Мэдоку, как самому благородному и ответственному хальдагу на свете, нянчиться с этой королевной до его появления.
Потом нежданно-негаданно нагрянул д’Энгиен и, беря пример с Паулины, точно клещ вцепился в моего мужчину. Ладно, не в моего, а просто мужчину. Пока еще ничейного, можно сказать, бесхозного, и, если Стальные узнают, во что он из-за меня ввязался, таким он и останется. Посмертно. А я просто возьму и… исчезну. Брошу его тут.
Жуть.
И ведь другого выхода, по сути, нет. Мэдок прав, тот, кто меня сюда закинул, в любой момент может воспользоваться припрятанным в рукаве козырем — например, раскрыть меня сразу после поединка. Де Горту, конечно, ничего не мешает сделать вид, что он не признал в наине нэймессу, но я прекрасно понимала, что он так никогда не сделает. Будет стоять за меня до последнего. А значит, погибнем мы оба.
Перспектива, скажу я вам, не очень.
А так, возможно, если успеет отправить меня к родным пенатам, спасемся мы оба. Я не озверею, его не признают врагом народа. Как говорится, нет тела — нет нэймессы. Куда подевалась леди Адельвейн? Да кто ж ее, сироту приблудную разберет. Возможно, влюбилась в какого-нибудь симпатичного кучера и сбежала с ним за океан строить светлое будущее.
«Не нравится мне, цыпа, план моего мальчика. Тебя-то он, может, и спасет, а сам подставится», — зазвучал у меня в голове голос вейра, отвлекая от безрадостных размышлений.
«Думаешь, я не знаю? Хотя он и так, и так может подставиться», — ответила ему мысленно.
Во-первых, потому что в спальне, наводя порядок, крутилась Илсе. Во-вторых, разговаривая с Морсом телепатически, я начинала страшно собой гордиться. С каждым днем у меня получалось все лучше. Дар развивался, и теперь я общалась с вейрами хальдага, особо не напрягаясь. Как будто во мне росла и крепла некая сила, а магический голод, как ни странно, наоборот притупился. Или, может, мне просто хотелось в это верить. Убедить себя в том, что никакая я не сестра душкам нэймессам и смогу остаться на Шаресе.
Странно, но сейчас жизнь на Земле казалась неясным сном. Будто все, что случилось со мной там, было не чем иным, как образами, рожденными богатой фантазией. А жить по-настоящему я начала уже здесь. Нет, я конечно же скучала по родным, а Шарес по-прежнему считала абсолютно чокнутым миром. Но в этом чокнутом мире был тот, с кем мне не хотелось расставаться, хоть я и понимала, что так будет правильно.
«Должен признать, цыпа, мы были неплохой командой. Хоть ты часто лажала, но что взять с пришлой? Тем более с юной девицы».
Морс успешно перенял у меня некоторые земные словечки, поэтому, можно сказать, у нас с ним было обоюдное обучение.
«Насчет неплохой команды, пожалуй, соглашусь. А что касается всего остального — лучше воздержусь».
Морок негромко фыркнул, а я попросила:
«Проводишь меня к Гертруде? Хочу с ней попрощаться, пока еще есть время».
Вейр нехотя спрыгнул с кровати, на которой провалялся все утро, несмотря на скорбные вздохи моей служанки.
«Без особого удовольствия, но, так уж и быть, провожу».
— Я скоро вернусь, — сказала Илсе и вышла из спальни, думая о том, что с ней тоже надо бы попрощаться.
Да только тогда посыплются вопросы, куда это я собралась, когда на носу последнее испытание. Де Горт пока так и не объявил домочадцам, что на добровольных началах самоудалился из состязаний.
Представляю, каким это станет для всех сюрпризом. Особенно для Паулины, которая все еще на что-то рассчитывала.
Спустившись с вейром в холл, я мимоходом заглянула в гостиную и, удостоверившись, что Мэдок пока еще не успел отделаться от друга, решительно направилась к двери. Не менее решительно ее распахнула, сразу почувствовав, как в лицо дохнуло стылым воздухом, и испуганно ойкнула.
— Леди Адельвейн, приветствую.
Имени заговорившего я не помнила, но готова была поклясться, что видела его среди старших лордов, вечно крутившихся возле королевского трона.
— И я вас тоже, — пробормотала спустя несколько мгновений, гадая, можно ли начинать паниковать или пока еще рано.
За спиной Стального маячило еще два лорда, чуть помоложе, а замыкали этот зловещий клин два королевских стражника — их я узнала по темно-серой униформе.
Неужели за мной пожаловали? Хотя нет, тогда бы со мной не расшаркивались.
— Пропустите нас? — коротко осведомился мужчина, чьи широкие кустистые брови почти смыкались на переносице, отчего он выглядел не то хмурым, не то чем-то недовольным или озабоченным.
— Прошу. — Я отступила на пару шагов, освобождая незваным гостям дорогу.
На звуки голосов из гостиной показался Мэдок. Оставаясь верным самому себе — абсолютно бесстрастным, ровным голосом поинтересовался:
— Чему обязан такой чести?
— По приказу его величества короля Рейкерда Первого и Единственного вас ожидают в храме Созидательницы Пречистой для проведения священного ритуала — очищения от излишков силы путем прохождения через божественное пламя.
А ничего, что ему не от чего очищаться? Излишки силы… В нем и так магии сейчас кот наплакал.
По лицу Стального пробежали грозовые тучи.
— Я предупредил лорда Трейерса, что отказываюсь от участия в Охоте.
— Да, он передал нам вашу просьбу. — Старший лорд пренебрежительно усмехнулся. — Но вы слишком поздно струсили, герцог. Последнее испытание должно состояться завтра на закате, и вы примете бой от маркиза Доуна. Не позорьте ни себя, ни Харрас. Вы прошли долгий путь, так закончите же его достойно, а не как трус, испугавшийся за собственное благополучие.
Представляю, что сейчас творилось в душе у Мэдока. Струсил… Не позорьте… Трус… Каждый упрек бил пощечиной, на которые он не мог ответить.
— А если откажусь? — И тем не менее голос его по-прежнему звучал невозмутимо. Лишь на скулах сильнее обозначились желваки, и в глазах сверкнула глухая, с трудом сдерживаемая ярость.
— Тогда мне придется силой доставить вас в храм, а после обряда держать в заключении до самого Дар-ха-Раата.
Не я одна была свидетельницей этой не самой приятной сцены. Словно почуяв, что запахло жареным, в холл вышли Одель с Винсенсией, Матис, и даже не страдавшая излишним любопытством Марлен показалась на верхней ступеньке лестницы.
Поймав взгляд хальдага, одними губами прошептала:
— Иди, не упрямься.
Против трех Стальных ему точно не выстоять, а от того, что после ритуала он будет сутки торчать в тюрьме, лучше ему точно не будет.
— Следую за вами, — коротко проронил Мэдок спустя несколько мучительно долгих мгновений.
Бросив на меня последний взгляд, последовал за своими конвоирами на чертов очистительный обряд.
Д’Энгиен тоже не стал задерживаться. Бегло с нами попрощавшись, поспешил за хальдагами, явно обеспокоенный всем происходящим.
— Он собирался отказаться от трона?! — ахнула Одель.
— Король отправил его на очистительный обряд перед решающим сражением? — нахмурилась Марлен. — Но зачем?
— Я уже ничего не понимаю! — всплеснула руками Винсенсия. — Беспощадная охота, конечно, должна быть беспощадной, чтобы выявить самого сильного хальдага и самую достойную его избранницу, но ведь не настолько же!