Проклятая благодать (ЛП)

— А я чертовски их люблю.
Я сглотнула, чувствуя, как мои соски затвердели, а дыхание стало прерывистым.
— Ты их любишь?
— Мхм, — пробормотал он и подошел еще ближе.
Мне пришлось сдержать стон, готовый сорваться с губ, когда я почувствовала, как выпуклость в его джинсах затвердела. У меня перехватило дыхание, а на губах АК появилась медленная усмешка. Он поместил автомат между нами и положил мою руку сверху.
Когда он отступил назад, у меня закружилась голова от жара. Положив руки мне на плечи, он повернул меня лицом к мишеням. Его губы приблизились к моему уху, пока он стоял за моей спиной.
Я вздрогнула.
— Сосредоточься, — сказал он тихим голосом.
Я закрыла глаза.
— Мне… Мне трудно сделать это, когда ты так близко.
Глубокий грубый смех АК рассек воздух. Он не ответил, но вместо этого поднял автомат выше, положил одну мою руку на рукоятку автомата, а другую — на кнопку.
— Спусковой крючок, — сказал он, водя кончиком пальца по гладкому металлу.
— Ствол.
Он провел пальцами по моей руке, лежащей на нижней стороне автомата, и убедился, что ствол у меня прямо под рукой.
— Держи его крепко, вот так.
АК провел рукой по моим волосам, направляя мою голову ладонью. Еще одно воспоминание мелькнуло у меня перед глазами. Я между его бедер, стоя на коленях перед его мужским достоинством. Я сглотнула, внезапно ощутив его вкус на языке.
— Ты снова покраснела, — подразнил он, его губы скользнули по мочке моего уха.
— Я… кое-что вспомнила, — призналась я, задыхаясь, и позволила своему разуму показать мне, что было дальше.
Я забралась к нему на колени и медленно скакала на нем верх-вниз, его руки блуждали по моим ягодицам и бедрам.
— Да, и что же? — зарычал АК.
— Ты и я, — сказала я. — Возле твоего дома.
Я повернула голову, пока мои губы не коснулись его губ. Мы дышали, разделяя один и тот же воздух, теплый, потом горячий.
— Ты обладал мной.
Моя грудь тяжело поднималась и опускалась. АК усмехнулся мне в рот и провел языком по моим губам. Я застонала от этого ощущения, моя грудь болела.
— Нет, сучка.
Жар затопил мою сердцевину, когда он произнес:
— Это ты, бл*дь, обладала мной.
АК провел носом по моей щеке, а затем осторожно повернул лицом к деревьям. Его рука направила мою голову вниз, пока мои глаза не посмотрели через линзу на верхней части автомата. Его торс прижался к моей спине. Я чувствовала его повсюду. Внутри меня, позади меня, мои чувства выходили из-под контроля.
— Сосредоточься, — снова приказал он.
Моя спина выпрямилась, когда попыталась сделать так, как он просил. Я моргнула, увидев мишени на деревьях вблизи через прицел. Сняв мою руку со спускового крючка, он поднес ее к маленькому черному переключателю сбоку автомата.
— Предохранитель.
Он потянул мою руку назад. Автомат щелкнул, и он направил меня обратно к спусковому крючку.
— Совмести прицел с яблочком — центральной точкой на мишени. Подожди, пока твоя рука не станет неподвижной, и сделай выстрел.
Я сделала, как он сказал, почувствовав, как его рука сжала мой палец на спусковом крючке и позволила спокойствию пройти сквозь меня.
— Когда будешь готова, спусти курок.
Сосчитав до трех, я нажала на спусковой крючок. Громкий хлопок пули, вылетевшей из ствола, заставил птиц вокруг нас взлететь в небо. Но я едва заметила это из-за внезапной боли в плече. Я отшатнулась, а АК обхватил меня своими сильными руками, чтобы я не упала.
— Добро пожаловать в «отдачу», — сказал он и сухо рассмеялся.
Я моргнула, чтобы зрение сфокусировалось, затем посмотрела прямо перед собой. Был виден след от пули на первом дереве, ближайшем к тому, где мы стояли. Смех вырвался из моего горла, когда увидела, что не попала в намеченную цель — скорее, оторвала кусок от ствола. Не могла прекратить смеяться, на глаза навернулись слезы. Стараясь обрести самообладание, я держала оружие поближе к себе, но это было бесполезно. Давно так не смеялась… Не уверена, что вообще когда-либо это делала.
— Фиби? — спросил АК, но я слышала легкость в его голосе.
 
Он ослабил хватку, и я повернулась к нему. Он держал руки на моей спине, как будто еще не был готов отпустить меня.
— Выстрел.
Я фыркнула, что только усилило мой смех.
— Я даже и близко не приблизилась к цели.
Я откинула голову назад, когда меня захлестнула очередная волна веселья. Мое горло и грудь болели от смеха. Когда мне наконец удалось успокоиться, я вытерла глаза и посмотрела на АК. Он смотрел на меня, поджав губы, оставаясь неподвижным. Как только я собралась спросить его, что случилось, он шагнул вперед и толкнул меня спиной к дереву позади нас. Меня оцарапала грубая кора. Он выхватил у меня автомат и бросил его на землю. Затем губы АК впились в мои, его язык проник в мой рот. Я застонала, ощутив его вкус на своем языке, такой знакомый и такой желанный.
Его руки скользнули по моим бокам, удерживая меня неподвижно. Я почувствовала его твердость на своем животе и услышала его низкий стон, вибрация от его груди рикошетом прошла через мою. Мой центр стал влажным, когда АК прижался ко мне. Затем он оторвался от меня, задыхаясь и напрягая мышцы.
— Тебе нужно…
У него перехватило дыхание.
— Тебе нужно больше смеяться, Рыжая. Тебе это чертовски идет.
Мои руки дрожали, пока держали его твердые бицепсы. АК отступил назад, потом еще, срывая резинку с волос. Его темные волосы упали вперед, когда он поднял с земли автомат.
— Еще раз, — приказал он и вернул мне оружие.
Я хотела возразить. Хотела бросить автомат и вернуть АК к себе, почувствовать его язык и вкус во рту. Но потом мне пришло в голову.
Он остановился.
Ни один мужчина в моей жизни не делал этого.
— Стреляй, — сказал АК, его голос все еще был хриплым от желания.
Я подняла автомат и заняла позицию, которую он показывал мне раньше. Он постучал носком ботинка по моим лодыжкам.
— Шире. На этот раз тебя не отбросит так сильно.
Я сделала, как он сказал, направив автомат на цель, снова почувствовав АК рядом с собой. И когда я выпустила пулю, то улыбнулась тонким, интимным прикосновениям, которые он использовал, чтобы направлять меня. На этот раз я приготовилась к отдаче, радуясь, что твердо стою на ногах. А затем взглянула на дерево. Там была дыра в основании мишени.
— Я попала!
Он улыбнулся, и это зрелище лишило меня воздуха. Он был так красив, что у меня защемило сердце.
— Ты попала ближе к центру, чем раньше, но так ты не выиграешь никаких призов. Давай снова.
Так и прошел наш день. По крайней мере, до тех пор, пока я не устала и нам не пришлось возвращаться в хижину. АК готовил на гриле, а я развалилась в кресле. Когда мы поели, у меня совершенно не осталось сил, остатки алкоголя в крови все еще крали у меня энергию. Я откинула голову на подушки кресла и погрузилась в сон.
Когда я проснулась, солнце уже садилось, небо было окрашено в розовые и оранжевые тона. Я огляделась вокруг в поисках АК. Он сидел на том же месте, что и почти каждый день, только на этот раз перед ним стояли две пары черных сапог. Обе выглядели изрядно поношенными и обе были измазаны грязью. Зная, что он не заметил моего взгляда, я уже собиралась спросить, кому принадлежат эти сапоги, как вдруг заметила выражение его лица. Это была… грусть. Нет, это было недостаточно сильное слово, чтобы описать то, что выражало его лицо. Это было воплощение боли, лицо, искаженное такой печалью, что и мне стало больно.
Я наблюдала из темного убежища кресла, как он дрожащими руками взял одну пару сапог. Они были самой поношенной парой из двух. Когда он прижал их к груди и закрыл глаза, его плечи затряслись, я почти вскочила со своего места и подбежала к нему. Чтобы утешить. Чтобы убедиться, что с ним все в порядке.
Но не думала, что это будет приветствоваться. Поэтому я оставила его в покое. Молча наблюдая, как он несколько минут прижимал сапоги к груди, а потом осторожно положил их себе на колени. Он потянулся за тряпкой, и я увидела следы слез на его щеках.