Голоса животных и растений

Быть может, когда-то среди верблюдов и царила демократия, и жили они цивилизованно, но затем в их дела вмешались люди, которые и по сей день насаждают в мире мозоленогих жесткую иерархию. На вершине иерархической пирамиды барствуют верблюды-производители. Эти одиночки получают всяческие спецпривилегии и поблажки. Ниже стоят молочные верблюды и вьючные верблюды. Подножие пирамиды составляют животные, предназначенные на убой. (Последних хвалят лишь во время трапезы, тогда, когда любое доброе слово уже не имеет для них никакого смысла.)
Но вернемся к сакраментальному вопросу: «Облезлый верблюд, ты чей?» При всем внешнем демократизме, обычно отличающем отношения между верблюдами в Сомали (за исключением бурных периодов спаривания — в это время самцы злобно косятся друг на друга), есть среди них и самые что ни на есть изгои. Речь прежде всего идет об облезлых и плешивых дромадерах.
Пустыня становится еще более пустынной вокруг них: плешивых верблюдов отторгают даже их родители, собственные братья и сестры. Правда, надо добавить, что долго они в своем плачевном состоянии прожить и не смогут. Как известно, усиленной влагоотдачи у верблюдов при температуре тела ниже 40 градусов не бывает. Их тело покрыто густой плотной шерстью, которая спасает животных от перегрева. На спине верблюда в жаркий полдень шерсть нагревается до 80 градусов, а кожа под ней — лишь до 40. Шерсть препятствует испарению. Так вот, если верблюд «лысеет», проще говоря, облезает, то это значит, что до смерти ему остается сделать «пару шагов». Можно себе представить, что он чувствует, если к тому же «родственники» и «друзья» подвергают его остракизму.
  
Молоко превращает юношу в мужчину
 
Верблюдам гарантировано бессмертие. В Кении впервые официально в Африке создан центр по разведению этих животных. Но в Сомали такие центры существуют давно и повсюду. «Будут верблюды — будут мужчины», — просто и толково объяснил мне погонщик верблюдов Али Саид, которого я повстречал на дороге из Могадишо в Афгои.
Ни кочевники Сомали, ни туареги Западной Африки, ни бедуины пустынь Северной Африки не приемлют алкогольных напитков. Они с презрением отвергнут протянутый им по-дружески граненый стакан с виски и по-детски обрадуются кружке верблюжьего молока, ибо, как считается у них, «молоко делает мужчину». У сомалийцев бодрящему напитку особый ореол придают связанные с верблюжьим молоком легенды, пословицы и поговорки. Само название страны косвенно связано с ним: слово «Соомаал» в переводе означает «Иди и дои».
Кочевники пьют молоко не менее трех раз в день. «Глоток молока дает силы на полдня пути», — уверяет поговорка. Верблюжье молоко, обладающее целебными свойствами, дольше хранится, чем козье или коровье. Только что надоенное молоко окуривают дымом костра, чтобы оно долго не прокисало. Дым — распространенное дезинфицирующее средство. У большинства народов Африки запрещено кипятить свежее молоко — чтобы не накликать болезнь на верблюдицу. Держат напиток в кожаных бурдюках. Мясо, главным образом верблюжье, хранят в сосудах с двойным дном и с двойной крышкой, предварительно залив его маслом. Так оно долго не портится даже в 35-градусный зной.
В некоторых странах женщину можно увидеть на тяжелых физических работах, что порой истолковывается как результат признания обществом ее равноправия с мужчиной. В Сомали дойных верблюдиц никогда не используют для перевозок: перевозить людей и тяжести — дело вьючных верблюдов, проще говоря мужчин. Почет, оказываемый кормилице, не вызывает удивления, ибо молоко — одно из немногих кушаний сыновей и дочерей пустыни.
 
 
Слаб и беспомощен мужчина,
 
Не вкушающий молока.
 
От такого отвернется
 
Любая уважающая себя девушка,
 
Какой бы он выкуп за нее ни предложил, —
 
 
предостерегает песня, которую кочевники поют, как правило, во время самых тяжелых трудовых операций. Но и это, пожалуй, не самое главное объяснение высокого престижа верблюдиц.
 
Если у роженицы нет молока для младенца, ее выручает безотказная верблюдица.
 
 
Всегда готовы к доению верблюдицы,
 
Даже если не выпадают дожди,
 
Во время изобилия и суровой засухи.
 
Их молоко, удовлетворяющее все взыскательные вкусы,
 
Радует самых капризных гурманов, —
 
 
говорится в другой старинной песне. В Сомали два коротких сезона дождей. Засухи повторяются каждые шесть — восемь лет, каждая третья из них особенно жестокая. При таком климате люди выживают во многом благодаря верблюжьему молоку.
Поэт Омар Хусейн Истеллийе, родившийся в конце XIX века на северо-западе Сомали, вспоминал в одном из произведений, как в детстве любимая верблюдица Дхоол спасла его и других детей от верной гибели своим живительным молоком:
 
 
И тело наливалось силой,
 
И выталкивались из него колючки,
 
Которые впиваются в нас с детства.
 
И со временем приходит осознание:
 
Ты, владеющий одной овцой, проснись!
 
Только верблюды — богатство и спасение!
 
 
Он же в другом стихотворении, ставшем народной песней, благодарит судьбу, ниспославшую его народу такое чудесное животное:
 
 
Своими четырьмя сосками,
 
Моя верблюдица,
 
Кормишь ты четырех мужчин,
 
Не оставляя голодным и свое дитя.
 
 
Доброго пришельца в Сомали не отпускают домой, не угостив верблюжьим молоком, которое не просто основной продукт питания, но и высший деликатес. Гость может нагрянуть даже глубокой ночью, так как день здесь, в кочевых просторах, мужчины и женщины посвящают труду. Позор семье, которая не протянет ему кринку освежающего нектара: кислым молоком угощать не принято. И здесь выручает верблюдица, которую можно доить более трех раз в день, даже через час-два после того, как она уже дала молока, тогда как коров и коз доят лишь дважды в сутки. Доение — почетная обязанность мужчин: женщин к этому делу не допускают.
 
 
Поздней ночью,
 
Когда звезды высыпают на небе,
 
Когда гости нежданно приходят ко мне,
 
Ты, белошерстая верблюдица,
 
Час-два назад накормившая моих сыновей,
 
Выручаешь меня в тяжкую минуту, —
 
 
затягивает во время водопоя или после доения кочевник на диалекте мей (на юге Сомали) песню, содержащую хвалу животному, которого природа наделила столькими полезными свойствами.
Ежедневный тяжелый труд с детства вырабатывает в кочевнике благородство даже в мелочах. Если в обычной семье с мусульманскими традициями трапезу открывает хозяин, то в сомалийской пастушеской семье последним пьет молоко глава дома, долг которого — сначала накормить семью, а потом уже себя. Эту примечательную черту быта воспел поэт Фарах Али Гаммут:
 
 
Когда свежее молоко подступит
 
К краям красновато-коричневых сосудов,
 
Сначала голод утоляют дети,
 
Гости, все другие люди.
 
Последний глоток делаю я.
 
Так учили меня родители.
 
По пути к дальним колодцам.
 
 
Самое тяжелое трудовое бремя в пастушеской семье ложится на главу семьи и на его «транспортного верблюда». Они помогают друг другу, и хозяин заботится о четвероногом помощнике как о себе самом.