Панцирь (СИ)

— Что с промысловиком? — спросила она, поднимаясь.
— Кончился твой промысловик. Еще чуток, заражение дойдёт до ферм — и тогда всё. Схавают Изот, не глотая, ты понимаешь, да, — насмешливо сказал Востр.
— А вы что?
— Что?
— Спасаться думаете или биться?
— Спасаться. А ты?
— Тоже.
— Предложения какие-нибудь есть?
— Нет.
— Ну что-ж, плохо быть тобой.
— Кстати, — сказал Йорг. — А у нас есть какой-то план?
— Спуститься вниз, до Девятого Круга. Пройти через руины, выйти с другой стороны, — улыбнулся.
— Плёвое дело, — съязвил Востр.
— Да. Путь непростой.
— Нереально, — пробурчал Йорг.
— Другого выхода нет.
— Самоубийство, — сказала Советница.
— Я не спрашивал мнений. Повторю — вариантов нет. Либо мы подыхаем здесь, либо пытаемся бежать наверх — и оказываемся разорваны куклами. Путь вниз сейчас, единственный путь не захваченный Идолом.
— Там и без кукловода дерьма хватает.
— Мы не на промысел пойдём, — покачал головой. — Необязательно стрелять во все, что увидим и привлекать внимание. Скрытность — есть такое понятие. Слышали?
— Как-то ты странно с Идолом воюешь, дхал, — посмеялась советница. — Говорили у вашего брата как аллергия на него. А на деле при первой же стычке — убегаешь.
— Ты хочешь меня застыдить, Советница? — я навис над ней, моды сковали лицо; Клио беспокойно пошевелился. — Это не мой народ сейчас режут и заражают снаружи. Если ты такая правильная, с принципами: выйди и сдохни. Ты же местный чатур. Все безобразие вокруг — твоя ответственность.
Я вытащил нож из футляра на рукаве. Советница вздрогнула. Клио напрягся, хотел было сделать глупость Кряж перехватил его запястье; покачал головой.
Я вложил оружие Тее в ладонь:
— Выйди. Мы выпустим, и пусть твой сын смотрит и примет в себя семя злобы. Его не выпустим. Он как раз оракул и от него будет польза. А если ты решишь идти с нами, пытаясь обуздать Удачу, пытаясь сохранить свою жизнь и жизнь Клио, то тогда заткнись. Я бесконечно устал изображать то, что меня волнуют человеческие жизни, человеческие мнения и уникальные взгляды на разные ситуации.
Йорг кашлянул, нарушая звенящую тишину, и спросил:
— Потом мы куда?
— Потом в Банар, — ответил ему. — Желательно добраться до станции поезда.
***
Мы вышли и двинулись по аллее к лифтовой площадке.
Тут же наткнулись на Палача. Торопились, но группа действовала слаженно. Считай, по выстрелу от каждого, потом волевое лезвие от Кряжа и на этом всё: Палач свалился, рыжий шар в его грудине лопнул, с конечностей куски мяса размером с кулак посрывало, а волевой конструкт перерезал голову по середине.
Следующее препятствие — десятка кукол. Плотный револьверный огонь на ходу — переубедил их. Мертвыми остановить они нас не могли.
Все молчали — так напряжены были.
Еще минуту и оказались у лифтовой площади.
Возле клеток и тяжёлых горбов механизмов Идол как раз додавливал два пехотных отделения. Поспешили помочь, ударили куклам и атакующему Палачу с двумя клинками в спины, быстро их перестреляли.
— Вы как нормально? — спросил у сержанта пехотинцев.
Тот кивнул.
— Тан, — предупредил Востр.
Я повернулся.
У ближайшей угловой постройки замерла высокая фигура.
— Эпигон, — предупредил шепотом Йорг.
Кукла, разодетая в плотную чёрную куртку. Правая часть лысого черепа вытянулась, заострилась, превратившись в своеобразную корону.
Такое уже видел.
— Назад, — сказал и навел Центурион на тело Идола.
Дважды выстрелил.
Первая пуля отскочила от полупрозрачного щитка, вторая замерла перед головой.
— Куда ты собрался, Танцор?
Мой ответ ему — выстрел в грудную клетку. Тот заблокировал пулю щитом.
Потом выстрелил в бедро, пуля замерла в метре от плоти.
— Глупо сопротивляться. Мы говорим сдаться и это совсем не слабость. Сдаться — правильно, легко и приятно. Главное логично. Рационально в рамках исторического процесса. Хватит, Танцор. Твоя эпоха закончилась. Ты панцирный реликт. Панцирь с упрямым стариком, застрявшим внутри. Ты старик, который умер, но никак этого не примет.
 
Бездна.
В барабане закончились патроны и дальше начался хаос.
Над головой Эпигона появились десятки золотых игл в метр длинной.
Стая парящего раскручивающегося золота.
Красиво, да.
А потом он их выпустил.
Часть ударила в выживших пехотинцев, другая — в нас, но Кряж и Клео прикрыли группу щитами. Пехотинцев прикрыть было некому — их как на шампуры насадило, да так и остались они стоять, прибитые к площади, истекающие кровью и кричащие.
Наши стреляли из всего что было. Эпигон обернулся сплошной щитовой змеей. Пули рикошетили, а лента щита в местах попадания сияла.
— Мы говорим вы это зря. Посмертие — сладость. Бездна — ошибка.
Эпигон создал над правом плечом три фиолетовых сгустка.
Над площадкой застыл гудящий вой.
Потемнело.
Серый купол угрожающе растекался над нами.
Бездна.
Моды жужжали как сумасшедшие.
Я перезаряжал Центуриона, не понимая, что происходит, пока не глянул на наших оракулов. Они держались за головы, а в глазах у них сосуды полопались.
Эпигон активировал фиолетовые сгустки. Первый лопнул, обнажив серебристую стрелку. Она пролетела по дуге, избирая какой-то замысловатый маршрут, крутанулась и пробила бок Батару. Кираса защитить не смогла.
Второй лопнул, распадаясь на два конструкта. Это огненный хлыст, обрушившийся на спину Карса и заостренная бледная дуга, от которой Йоргу и Бо пришлось отпрыгивать.
— Не гуль, а чистая мощь! — восторженно прохрипела Желчь.
Кряж, борясь с воздействием Эпигона, сплёл чёрный прямоугольный таран и швырнул его в противника.
Атака не прошла — кукла сделала движение ладонью и конструкт рассыпался золотой пылью на середине пути. Оракула повело, он пошатнулся, опустил голову: с носа и ушей хлынула кровь.
Клео подоспел на помощь Кряжу и следующую атаку Эпигона умудрился заблокировать — создал голыми руками щит, растягивая его как сеть.
Какая достойная боевая единица.
Йорг умудрился подобраться с боку. Тогда я отстрелял весь барабан в лицо Эпигона: хотел хоть как-то отвлечь.
Стрелял и стрелял. Пять пуль он заблокировал, приняв на щиток, а вот шестая конструкт разбила и вошла в скулу, вбиваясь куда-то вглубь. В этот момент ветеран швырнул эпигону под ноги две связанные гранаты.
Эпигон успел перевести взгляд на Йорга, начал формировать какой-то длинный и золотой конструкт, напоминающий копье, тогда взрыв тряхнул площадь. Все заполнило клубами дыма.
Советница закричала, выбираясь из-за грузового бота:
— Бегом, шонхорчики, пока еще один такой красивый не приперся!
Быстро загрузились в лифтовую корзину, напихались кое-как.
Лишь бы перегруза не было.
Батар выглядел плохо. Опираясь на стенку, он пытался что-то сделать, что-то шептал. Изо рта текла кровь. Маска болталась на груди — уже снял.
Бо помогала ему — они открыли флягу с трехцветным ихором и мазали рану.
Карс выглядел нормально, хотя ему тоже досталось. Из-под краёв кирасы капало красным. Спину я молодого не видел — там наверняка все плохо.
— Делаем самую большую ошибку, которую только можно придумать, друзья.
— Заткнись, Востр, — глухо сказал и потянул рычаг.
Лифт двинулся.
Спускались молча.
Круг за кругом.
Тяжёлое дыхание и взгляды, бросаемые то вверх, то вниз. Пульсирующие концентрат-семечки, вросшие в породу, поглядывающие на нас со стен, провожающие. И Батар по подбородку и ногам которого лилась кровь, и Бо которая все пыталась снять с него кирасу.
— Уже седьмой, — констатировала Советница.
— Восьмой, — прохрипел Йорг.
Старику тяжело далась фланговая вылазка: весь он, по итогу, был серым и задыхался.