Панцирь (СИ)
Стоило отметить, в убежище не было взрослых мужских особей. По крайней мере рыбаки, выжившие копейщики и тот белошкурый стрелок отсутствовали, значит они в засаде, выжидают момента для нападения.
— Ты, Рутур, тут вождь?
— Нет, Шершень. Вождя ты загнал в хладную тоску, когда проснулся.
— А кто ты тогда, Рутур? Выглядишь не больно-то обычным. Отличаешься.
— Я хранитель, Шершень Древности, dibo sef, свидетель поколений.
— Что хранишь?
— Народ, — он пожал плечами.
— От того, чтобы они все не померли?
— Ihon. Если так случится gohibi хранителю и предкам станет немножечко неловко. Что делать хранителю, когда не осталось объектов, которые нужно хранить?
Он отпил вновь, я спросил:
— Ты знаешь мой язык?
— Малышка-кхари знает, — Рутур указал когтем на раздутую опухоль.
— У него языковой модуль, — пояснила Желчь.
А то я не понял. Спросил, чтобы молча не сидеть.
Услышать комментарий из наруча, Рутур не ожидал. Лицо его вытянулось, он широко раскрыл пасть, во всех деталях показывая клыки. Сморщился весь как-то и аккуратно хлопнул в ладоши.
— А ты, Шершень, не один вырвался из хладной тоски и добрался до rahshim opaly. Какой находчивый Borg. Мое дивление тебе kin.
Мне естественно на его “дивление” плевать.
— От чего ты, Рутур, так отличаешься?
— Что интересует, Шершень?
— Хочу знать каким образом так получилось. Почему так? По какому закону так скрутилась реальность?
— Борг, а почему дитя отличается от взрослого?
— Это не ответ.
— Почему рыбак не воин?
— Ты все еще не отвечаешь.
Он высунул почерневший кончик языка:
— Я знаю Borg, что я не делаю. Тебе пересказать hantim? Расхвалить гены rahshim? Или сказать где и когда деда-Рутур первый раз вкусил мёд, полюбив звезды раз и навсегда? — пасть растянулась широко-широко.
— Мёд?
О чем он вообще?
— О, Gdoin, Borg, — рассмеявшись, он покачал головой. — Ты настолько не помнишь себя, Шершень-воитель? Такая жалость. Мое нутро sef горести от твоей непросвещённости.
Не больно-то эта тварь горевала. В словах насмешка. Меня это не зацепило: был на взводе.
Рутур достал костяную трубку из чехла, вшитого в ковер с его стороны. Один тычок когтем и забивка в чаше разгорелась. Раскурив, он выпустил сиреневые комья дыма.
Рутур стал как будто больше, расправил плечи.
Новость о моих проблемах с памятью добавила ему наглости?
Мёд… Эхо приятного: наваждение, оттенок, осколок памятного скользнул по шаблону. Напоминание о величии, о таинстве. Затем все ушло, оставив пустую идею о развитии, об удовольствии. И никакой конкретики. Жало раздражения впилось в лоб. Шоры обнуления начинали душить и провоцировать лишние эмоции.
Рутур наконец заговорил:
— Не мне тебе об этом рассказывать, Borg. Нет. Про мёд, звезды никаких историй. Спроси Божка в браслете. Спроси Матушку. Спроси Справедливость, Улей, Короля, Dib, Fahim, Abbilit, Idollo, Varhan, Ranns.
Какой-то перечень.
Мировые вехи?
Высшие сущности?
Факты или локальные мифы?
Сейчас не важно.
— Почему вы обосновались здесь?
— Глянь на них, Borg, — он указал когтем на толпу позади себя. — Наверху мир таких как ты.
— Дхалов?
— О, nob. Сейчас не третья эпоха. Больших убийц я имел в виду.
— И как наверху?
Рутур дернул плечом.
— Пустошь.
— Ты попытаешься остановить меня?
Он расхохотался:
— Можно ли остановить стихию, Borg?
— Что тогда ты собирался делать? — напирал.
— Собирался убедить, изменить hantim, — морду искривляло лукавство, превращало в безобразную маску.
Он врал.
Я спрашивал:
— А стихию можно убедить?
— Иногда — можно.
Опять перекос улыбки.
Искренности в ней нет.
Скоро все решится.
Второе сердце ускорялось. В кровь заливался ураган химии. Тело готовилось. Я видел больше деталей. Четче. Видел сеть мелких шрамов под ворсинками шерсти на морде Рутура, видел старые метки от травм на руках — их очень много.
И так хотелось напасть.
Пока рано.
— И зачем ваш, — выделил слово. — “Вождь” полез на стихию?
— Не принимай близко к сердцу. Борьба за власть местных ashum. Тоскливый терял влияние. Последних двух Borgov покрыл хладом Уббо и вознес черепа на алтарь побед. Юркому Кинхе хотелось сделать что-то жаркое. Сделал. Выбрал “одолжить” из Склепа Древних, проиграл, — Рутур пожал плечами. — Наши мелкие дела.
— Ты не собираешься мстить?
— Конечно, нет — примирительно развел руками. — А какой ashum собирался бы?
Он искренен. Судьба Кинхе ему безразлична. Но это ничего не меняло.
— Мне нужен проход, — приказным тоном отчеканил.
— Будет проход, Шершень, — он убрал трубку обратно в чехол.
Вот.
Поймал.
Взгляд изменился — глаза заблестели. Множество нервных движений мышц на морде. Похоже решился.
Первое сердце догнало по скорости первое.
Время для танца?
Я услышал шипение лобного модуля и рванулся вперед.
Когда Рутур “втянулся” в активное управление реальностью, обе ладони уже сжимали оружие. Левая — костяной наконечник от копья, правая — нож из вулканического стекла. До топора было далеко тянуться и в попытке взять его мог потерять секунду, что с высокой вероятностью означало смерть.
Думал завалиться на него и в борьбе попросту зарезать, но Рутур выстроил конструкт силовой перегородки — щита. Я в него влетел, остановился, завис.
В тот же момент, он сплел у себя над плечами две золотистые капли силы.
Одна растянулась и хлестнула в сторону головы.
Чудом извернулся. Мимо носа прошла вонь искажения реальности: смесь пережжённого и химического. И еще проклятый жар. Если бы попал мог перебить шею или рассечь голову.
Второй заряд сработал по другому принципу чего я не ожидал. Сила закрутилась дугой и выстрелила на манер пули.
Успевал только подставить правую руку — от удара наруч треснул, разбитые части, с ревом, отлетели метров на пятьдесят в коридор, из которого я пришел. Кожа на предплечье покраснела. Боль эхом, но ярче чем в прошлый раз.
Хоть он меня и остановил, но неверно рассчитал где поставить щит. Возможно виновато отсутствие подобного опыта. Длины рук хватало, чтобы дотянуться, приложив дополнительное усилие.
Атака правой. Он выставил у груди еще один щит. Кинжал воткнулся в серебро воли, что тут же пошло искажениями, волнами.
Не пробил.
Рутур разложил щит на силовые ленты, обернул ими вулканическое стекло, пропустил вибрацию и переломил клинок.
Однако атака левой залетела удачно. Я метил в глаз, но Рутур в последний момент дернулся. Мне удалось задеть скулу и сбить модуль.
Собрался было довести дело до конца, прямо с позиции, воткнуть и вдавить наконечник в череп, наседая на силовой конструкт перегородки еще сильнее, но Рутур внезапно заговорил:
— Шершень, стой, — указал когтем вниз.
У живота уже был выстроен конструкт миниатюрного красного конуса.
Капли пота покрыли лоб Рутура. Для него тяжелый заряд. Он видимо все ресурсы потратил или сбитый модуль повредил настройку, а может и то, и то сразу.
Не важно.
— Ты же понимаешь, что это не навредит панцирю?
Сам не знаю откуда во мне эта уверенность.
— Но руки и ноги у тебя не из умного сплава, — прошипел он и облизнулся. — Что будет стоить ahsum без конечностей?
Умный сплав — что это значило? Материал, из которого произведен панцирь. Очевидно.
С боков показались те, что еще недавно сбегали от меня и десяток гарпунщиков-рыбаков. Близко не подходили. Сомневаюсь, что они решаться что-то сделать до того, как определиться какой-то исход. Белошкурый показался там же, выглядел безразличным. Игольник висел в кобуре.