Панцирь (СИ)

Что здесь произошло? Кто с кем столкнулся? Как давно это было? Кто в итоге выжил? Враги ли они нам? Появлялось множество вопросов и получить ответы на них — жизненно-важно. Если проигнорируем и пройдём вперед, есть шанс наткнуться на выживших. А нам желательно знать заранее как реагировать, потому что обычно у тех, кто стреляет первыми — преимущество.
Оставаться слепыми бродягами в снегопаде — неразумный выбор. Пустошь пустынна, но кишит опасностями. Бытие вечной жертвы — невероятно проигрышная позиция.
— Подойдём ближе?
— Нет, — угрюмо ответила Желчь.
Я засмеялся:
— Значит точно подойдем.
— Мертвые умереть, — важно заявила Яла. — Тебе не-че бояться, тех-божок.
— Я ее ненавижу, Танцор. Дожили, зверек учит жизни продукт высоких технологий.
— Понимаю тебя, но ничем помочь не могу.
Обиженно прошипела:
— Слабак.
Отстегнул сани и проверил каждое из оружий. Практически все стреляющее, бьющее и режущее нацепил на себя. Функционал-пояс провис от тяжести, но иного решения и не было. Больно некачественное оружие, а в стрелковых единицах — слишком мало зарядов. И все равно чувствовал себя уверено: все познается в сравнении.
Яле ничего не оставил, но у нее был запас патронов и капсюлей. Если что-то пойдет не так и бой все-таки завертится, за ней закреплена перезарядка оружия. Наш уговор таков: она идет в семи шагах позади, держится настороже и приоритеты свои знает.
Дрянной клинок, принадлежащий мусорщику-щитовику, оставил на санях. Он сейчас только мешаться будет. Вряд ли одноцветный меч Звездочёта сломается, да и на мне слишком много вещей по итогу оказалось — ко всему этому еще нужно привыкать в движениях.
Одно радует: отстрелять все, что можно отстрелять, а затем сбросить Яле — дело быстрое, много времени не займёт.
Мы подошли ближе.
— На лбу барельеф Идола, — предостерегающе прокаркала Желчь.
В голосе волнение, переживала.
Я мог ее понять.
Моды задушили появившиеся опасения. Память о стычке, Звездочёте и давлении на голову все еще была сильна. Это подтачивающая волю память. Удушающая. Гнилая.
Стой, дхал.
Выдохнул.
Я не безоружен. Есть защита.
Накормлен, восстановление запущено.
Он враг. Я воитель. Все достаточно просто.
Столкновение неизбежно. Мы обречены на круг и стычку .
Из-под снежного покрывала торчала только голова, с ссохшейся меткой на лбу.
Само лицо трупа облезлое и старое; кожа на щеках и шее пошла серыми полосами, глаза были закрыты. По общему виду, сложилось впечатление, что он долго Идолом проходил, но опять же дополнительной информации — это дать не могло.
Интерес вызывало следующее: в каких ресурсах и в каком количестве этих ресурсов нуждались тела?
Складывалось ощущение что потребность в пище и воде оставалась, однако для функционирования системы роя, она хотя бы на первых порах должна была быть уменьшенной на порядок. В ином случае рой бы сжигал сам себя. И даже при условии, что Идол чрезвычайно ловок в искусстве управлении волей и администрировании ресурсов организмов, подобное приравнивается к чудесам. С другой стороны, отрезать ресурсный голод полностью уже из разряда вещей за границей обыкновенных чудес. И если выбирать из маловероятного чуда и невероятного нарушения всех возможных законов Гаата, то выбора как бы и не существовало вовсе.
Никаких оснований думать про наличие ресурсных ограничений у меня не появлялось: мы совсем не понимали, что такое Идол и его природа оставалась загадкой. Может чудо чудес и воплощенный слом законов существования — это как раз то, что прекрасно характеризовало его внутреннюю суть.
— Сома? — беззаботно предложила Яла.
Кивнул и мы приняли средство.
В этот раз как и было указано Куртом, не разбавлял. От прямого воздействия — целая ампула каждому. Кроме странного вкуса, который теперь был еще ярче, никаких изменений в себе не почувствовал.
В два движения сгреб снег в стороны с покойника. Убито тело Идола было холодным оружием, дыра в грудине почти сквозная. В один удар — сила уверенная.
 
— Идти? — спросила Яла.
Она не выказывала беспокойство.
От сомы зрачки ее расширились. В движениях и том как она нелепо мялась на месте, совершенно четко чувствовалось нетерпение.
— Тихо, — приказал я.
Разве Идол не местная страшилка или это особенность ее мировосприятия?
Скорей второе.
С моего понимания концепта рабства, раб она крайне скверный. Наверное, это характеризует ее как удачно-произведенного человека.
Со своего места насчитал примерно двадцать тел.
Точнее сложно сказать.
Около двенадцати сгрудилось в одной куче с левой стороны. Специально стащили туда. Их могло быть и больше. Я видел двенадцать лиц, но переплетение трупов, небрежность с которой свалили и снежное покрывало добавляли сложность задаче посчитать их.
Нелепо…
Какая необходимость была собирать именно так?
Предупредил Ялу:
— Опасность по левую руку.
Остальные тела разбросаны по округе — видимо, как смерть их застала в сражении.
У некоторых в руках короткие мечи. По округе разбросаны “трубки” из примитив-металла, предки мушкетов — кулеврины. Их я помнил хорошо. То, что злило легко пронести и через обнуление.
Оружие это бестолковое. Стрелять из него тяжело. Попасть куда-то — нетривиальная задача. Однако если устроить внушительный залп из пары десятков кулеврин какой-никакой атакующей способности добиться удастся. Но залп есть залп. Совсем непоказательно. Если два десятка дхалов будут метать камни пока руки не отсохнут — это тоже приведет к впечатляющему результату.
Сделав несколько шагов вперед, разглядел еще кое-что. Ближе к центру побоища, тот, кого в смазанном от снегопада мире принял за мертвеца, оказался вполне живым. Застыл в сидячем положение; из одежды на нем только штаны и ботинки.
Поймали ночью или сразу после подъема?
Внешним видом необычен. Странная мускулатура, будто десятки не особо внушительных, но тугих тросов замерли под кожей. Силу должен иметь серьезную. След удара на первом мертвеце вероятно оставил именно он.
Значит враг Идола. Наш друг?
Неверно.
Любой разумный субъект — враг Идола по своему природному устройству. Это ничего не говорило о нём.
Вдоль лба и поперек торса — странные выпуклости.
Костяные гребни обеспечивали дополнительную защиту? Скорей всего.
Предплечья утолщены, ладони широкие, а пальцы длинные и толстые. Судя по специализации тела — боец.
Под глазами заостренные темно-синие вставки-украшения, закругленные к скулам; умный сплав.
Очень затратно. Не мусорщик, не рядовой солдат.
Стилистическая пародия на наши кхунские моды?
Возможно.
Очевидно биомодернат, причем толково “слепленный”.
— Вархэн, священная кровь Каганата, — пояснила Яла.
— И что это значит?
Яла пожала плечами:
— Важный. Каганат. Элита. Близкий Божество. Так говорят люди. Приближён. Модифицирован. Я без суждения.
— А умный сплав под глазами? — спросил, указывая на свои моды.
— Осколок Бога. Так говорят.
— И зачем он?
Пристально глянула:
— Я не долго быть Каганат, Флан, — кивнула сама себе. — Говорят “связь” защитить от кукольника. А им можно биться с куклами. Фуркатам не можно. Без одобрения. Нарушать.
Она заставила меня задуматься.
По общению с узловой и Ялой, теперь я мог сделать вывод что у степняков-фуркатов существует правило, по которому они старались избегать тел Идола. Но при этом Каганат был обеспечен и теми, кто целенаправленно занимался охотой на них.
Получается, священная кровь — специализированный боец или целое подразделение, способное биться с Идолом. Этим биомодернатам нет нужды переживать о том, что противник захватит разум. Они не отягощены логистическими вопросами бесконечного пополнения ампул сомы. Единственное, что оставалось непонятным: каким образом они добивались невосприимчивости. Это специальная биомодернизация или, как и говорится народом, те вставки умного сплава под глазами?