Серебряный туман (ЛП)

Лили скрестила руки на груди и сердито посмотрела на него.
— Я полагаю, ты скажешь ей после того, как я уйду, но это ужасная идея. Не говоря уже об опасности. Что произойдёт, если она не сможет вернуться или если её заметят другие? Ты об этом подумала?
Маленькие бороздки раскололи взгляд Лили, поколебали её уверенность.
— Вы что, издеваетесь надо мной? Одному из вас лучше сказать мне, что происходит, или я…
— Зная, какой безрассудной ты можешь быть, тебе лучше не знать. Для твоей безопасности…
Я сложила руки перед собой.
— Я не безрассудна.
Лили поджала губы.
Мой эксперимент вернулся на передний план моего сознания.
— Не настолько безрассудна. Пожалуйста, скажите мне.
Никто из них не произнёс ни слова.
Взгляд Лили опустился на кухонную плитку.
— Рано или поздно я узнаю. Я бы предпочла раньше, чем позже.
— Отлично. Лили всё равно бы тебе сказала, — Каджика тяжело вздохнул и вернул Лили телефон.
— Она считает, что ты должна посетить Неверру, чтобы проявились твои силы. Очевидно, у базаш, родившихся в человеческом мире, нет огня в жилах, пока они не посетят баситоган.
Мои руки упали по бокам, как обмякшие веревки.
— Вы, ребята, всерьёз думаете, что я бы рискнула отправиться в баситоган, чтобы активировать силы, которые потенциально могут поработить меня или убить? Может, я и безрассудна, но я не на крэке. Я бы никогда добровольно не покинула свой мир и своего отца, чтобы стать волшебной русалкой. Особенно после всех историй, которые я слышала об этом месте. Я имею в виду, у меня на шее хранится чёртова волшебная пыль.
— Волшебная пыль, которую ты можешь использовать, — сказал Каджика.
— Это всё ещё метка охотника, — сказала я, в то же время, как Каджика сказал. — Ты не сказала Лили?
Он приподнял бровь, глядя на меня.
— Нет, я ей не говорила. Я пыталась забыть об этом, — пробормотала я.
— Она убила ей Стеллу Сакар, — сказал он прямо.
Порыв воздуха вырвался из приоткрытых блестящих губ Лили.
— Это случилось однажды. Насколько я знаю, это была полная случайность, и больше никогда не повторится. Я даже не знаю, как я это сделала, — я прижала обе ладони к лицу и разочарованно вздохнула. — Все эти странные вещи происходят со мной, и я не могу их контролировать. Иногда мне хочется кричать.
Тонкие пальцы обхватили моё запястье и оторвали мои руки от лица. Лили уставилась на меня снизу вверх, выражение её лица было нежным.
— Она говорит, что может помочь тебе контролировать это, — сказал Каджика, жестко расправив плечи.
— Я бы предпочла, чтобы ты помогла мне снять её, — сказала я ей.
Её лицо сморщилось от разочарования.
— Она говорит, что это отличный подарок, — сказал Каджика.
— Это может показаться подарком, но для меня это постоянное напоминание о жизни, которую я отняла.
— Это потому, что это первая жизнь, которую ты отняла, Катори. Всегда помнишь первую жизнь, которую забираешь.
Каджика потёр руки, как будто смывал невидимую кровь… или пыль.
— Ещё больше причин избавиться от неё. Есть ли способ, Лили? Пожалуйста, скажи мне, что есть способ.
Она отпустила мои запястья, затем повернулась к Каджике.
— Она говорит, что если фейри умрёт, её прах должен был исчезнуть. Нет прецедента, объясняющего, почему ты смогла им воспользоваться, или почему она всё ещё написана на твоей коже, если она принадлежит тебе.
— То есть, по сути, она говорит, что нет никакого способа избавиться от этого?
— Она говорит, что если и есть способ, то она его не знает.
— Тьфу.
— Ты должна принять её предложение, Катори. Научиться пользоваться этим станет ещё одним оружием в твоём арсенале.
Меня не интересовало коллекционирование оружия или ведение войны. Я не была заинтересована в том, чтобы убивать больше людей. Я хотела учиться. Стань врачом. Спасать жизни.
Почему мир непреклонно давал мне инструменты, чтобы отнимать жизни вместо этого?
ГЛАВА 27. МЕСТЬ
В конце концов, я решила воспользоваться предложением Лили научиться управлять пылью Стеллы — моей пылью. Поначалу я не хотела учиться, но потом Каджика сказал: «А что, если ты по неосторожности убьёшь этим кого-то, кого любишь?» Этого было достаточно, чтобы научиться безопасно пользоваться нежелательной силой.
 
Итак, на следующий день после работы я поехала в амбар вместе с Лили. Это казалось достаточно отдалённым местом, чтобы манипулировать ядовитой пылью.
— Как насчёт противогаза? Это защитит от пыли?
Она не беспокоилась о том, чтобы учить меня, но я беспокоилась за неё.
Она покачала головой.
— Или бандана?
Она ухмыльнулась и закатила глаза, затем показала, что всё будет хорошо. Я не была убеждена. Ни в малейшей степени.
— Как насчёт того, чтобы ты осталась в машине и написала мне инструкции?
Она сделала жест: «Остановись».
Но я этого не сделала. Мне пришло в голову гораздо больше идей, которые звучали в моей голове гораздо более блестяще, чем высказанные вслух.
Как только мы подъехали к сараю, небо потемнело так сильно, что я чуть не пропустила ржавый пикап, припаркованный сбоку от здания.
— Каджика знал, что мы приедем?
Она покачала головой. «Я не сказала ему», — напечатала она, как раз в тот момент, когда её телефон разрядился.
Она поморщилась, затем со вздохом опустила его в подстаканник.
Мы припарковались рядом с сараем, который светился и окрашивал неровную землю в желтый цвет. Дверь скрипнула, когда я потянула её на себя.
Каджика тренировался на боксерской груше в углу, из портативного динамика лилась рэп-песня Эминема. Он был так сосредоточен, что сначала не заметил нас, но ему не потребовалось много времени, чтобы почувствовать, что он не один. В ту секунду, когда он уловил наши запахи, его голова резко повернулась в нашу сторону.
Пот стекал по его сосредоточенному лицу, по его обвисшим рукам, по резным грудным мышцам. Несмотря на то, что охотники не светились, он был таким гладким и раскрасневшимся, что казался освещенным изнутри.
— Привет, — сказала я. — Мы не хотели мешать.
Каджика направился к нам, на ходу развязывая перчатки, но замер на полпути, одну перчатку снял, другую надел. Его пристальный взгляд остановился на Лили. Поэтому, конечно, я тоже уставилась на неё. Пятна краски покрыли её лицо.
Я уставилась на Каджику, нахмурившись. Его кадык дёрнулся на блестящем горле, когда он сосредоточил своё внимание на своих руках. Он снял вторую перчатку, затем голосом, таким же напряженным, как и линия его плеч, сказал:
— Я как раз собирался уходить.
— Тебе не обязательно идти.
— Мне нужно попасть домой. Гвенельда только что вернулась.
— Откуда вернулась?
— Из поездки.
Его неопределённость мне не понравилась. Гвенельда была не из тех, кто берёт отпуск, так куда же она ездила?
Каджика присел на корточки, чтобы поднять свой маленький динамик, который всё ещё извергал музыку. Как только он выключил его, в сарае стало удушающе тихо.
Упрямая линия моего рта или руки, которые я положила на бёдра, должно быть, предупредили его, что я не позволю ему уйти без лучшего объяснения.
Бросив всё в свою спортивную сумку и поднявшись, он сказал:
— Она всё ещё пытается найти других потомков Готтва.
— Она нашла что-нибудь?
— Я узнаю об этом сегодня вечером.
Когда он проходил мимо нас, Лили отвела взгляд — не только отвела, но и закрыла глаза, — в то время как глаза Каджики были широко открыты и беззастенчиво рассматривали фейри.
О чём она думала во время их связи, что заставляло её чувствовать себя так неловко, а его так шокировано? Как только грузовик с грохотом отъехал, я спросила её.
Она согнула руки в локтях, прижала кончики указательных пальцев к кончикам больших пальцев и симметрично покачала руками в стороны. Жест для «ничего».