Мистер Фермер. Война бессмертных! (СИ)

— Матвей, — произнёс одни из ангелов Горлеона, осмелившийся подойти к вратам. Как и все другие, он мало чем выделялся, имел светлую кожу, золотистые волосы и белые крылья. — Не делай глупостей, посмеешь атаковать, всех раненых, а так же воинов, что ты оставлял у абазов, тут же убьют. — Без намёка на ложь в голосе, заявляет ангел. — Богиня Эсфея сделала тебе и твоему государству щедрое предложение, позволила сохранить жизни живых, потому надеется на твоё благоразумие и то что ты её не разочаруешь.
Сука, это невозможно, там же столько раненых! И… стоп, только живых, а как же существа, как же мои ангелы⁈ Взглядом пробегаюсь по тем, кто стоял на коленях у форта. Ни одной пары крыльев… Они убили всех верных мне существ? Как она посмела…
— Поверь, всё может стать ещё хуже, чем ты думаешь. Сейчас нас много, гораздо больше, чем вас, по этому делай что должен или умри. — Усмехаясь, грызя финики, словно простой смертный, ангелок, с виду лет двадцати, передав послание, уходит. Я не осмелился приказать стрелять ему в спину. Как и не осмелюсь велеть прорываться. Тот звездопад, который несколько раз видел я и наблюдали мои приспешники, вполне мог представлять собой переброску войск в ночное время или что-то типа того. Если вообще поддаться фантазиям, то после попадания на землю копии Молота Разрушителя Миров, чисто теоретически, и к Эсфее могли пробиться союзники. Что ещё сильнее ухудшало моё положение.
Блять. Вот и всё наверное. Конец истории героя Матвеема. Ноги мои подкосились. Едва не потеряв контроль я опираюсь на вовремя подставленное плечо копии Облачко. Нет, всё не может кончиться так. У меня ещё осталась невыполненная работёнка и те, кого я должен защитить!
Отвернувшись, словно ничего и не было, вновь решаю вернуться за тем за чем пришёл. Убить Смерть или… Ослепленный злобой, жаждой мести, я возжелал страшного. Наплевав на цели и идеалы, хотел пойти и заключить пакт с тем, кого всегда считал врагом. Не согласится, тогда я использую его или его оружие во благо себе.
В окружении, сражениях на городских улицах и на стенах прошли ещё сутки. В последней свирепой атаке, как и мы, попавший в окружение Чума отказывается от переговоров. Он в панике, в безумие, по вспышкам светлой магии, и его хаотично мечущемуся в небе и на земле силуэту можно сделать вывод: той армии, что есть у Чумы, недостаточно для прорыва рядов Эсфеи. Потому, считая всё происходящее вокруг от начала и до конца моим планом, он бросается на нас одновременно со Смертью, что так и не отказался от цели выбраться из ловушки. Как эти двое коммуницировали, так и осталось загадкой. Для меня и для застигнутой врасплох, убитой одним точным ударом в спину Ветерка. Как и говорила Облачко, Смерть, вооруженный копией Молота миров, оказался быстрее ветра.
Ночью Смерть использовал проход, который был создал в башне уже после ухода из Абу-Хайра Аорры. Это стало внезапностью для нас всех, шоком для дежурившего отряда Ветерка и тяжким ударом для Зари, на мгновение забывшей о моей силе. Воскресить кого-то уровня дриады оказалось крайне сложно. Особенно в месте столь убогом и далёком от людских молитв. Настигнув Чуму, Облачко снесла ему голову, пожрала, вернулась в город и дала отпор Смерти, после уже сама делилась со мной маной. Каким бы пиздатым я себя не считал, всему есть предел и мой был уже не за горами. Я повторно воскресил десятки тысяч воинов, вернул к жизни Ветерок, но не смог привести её в сознание. Она была истощена, и помочь ей пробудиться могли разве что огромные вливания маны или уход и время. Между тем заканчивался очередной день внутри проклятого города. Выспавшись, вместе с солдатами доедая последние крохи, оставшиеся у самых запасливых. В очередной раз предпринимаем попытку поговорить. Безуспешно. Эсфея ждёт… ждёт, когда я поднимусь и убью Смерть, после чего ей только и останется добить меня, присвоив все лавры себе. Смерть также считает, что переговоры лишь повод отвлечь его от регенерации. В прошлой стычке, после убийства Ветерка, Облачко в гневе оторвала демону обе руки, почти завладела Молотом, вынудив демона драпать обратно в свою конуру с оружием в зубах.
  
У меня остаётся не так уж много времени на принятие решений. В ожидании предательской атаки Эсфеи, мне придётся оставить войска на защите стен Абу-Хайра и, по вражеской попытке нас добить, принимать решения. Врагов много, у них заложники. Вариантов дальнейшего развития событий два: первый, самый кринжовый, неприятный и мерзкий, победить Смерть, а после, отдав себя и своё тело Эсфее, умолять ту пощадить моих девчат и всех тех, кто мне служит. Скорее всего, ответ окажется отрицательным. По тем пленникам, что были выставлены у стен, я понимал. Преданность воскрешенных слишком опасна для Эсфеи. Они наверняка будут мстить, и поэтому их прикончат. Второй вариант, добраться до Смерти, пинками под зад выгнать его на улицу и вместе с этим ушлёпком, вооруженным копией Молота Разрушителя Миров, попытаться вырваться. Тут всё вилами по воде писано, ублюдок может не даться мне в руки, потому придётся отнимать у него молот самолично, а после, поглотив Смерть, с Облачком вырываться через окружение, наплевав на пленных.
Выбор оказался слишком тяжёлым для меня одного. Собрав свой личный совет, принимаем решение попытаться отгородиться от тех, кто может выступить против нас. Требовалось сразу понять, на кого в окружении можно рассчитывать, а на кого нет. Высшие чины как и ранее настроены умереть. Следующим этапом стал разговор с младшим командным составом. Пехотными сотниками и десятниками магов. Посыл мой прост: у существ, ангелов, шанса на спасение нет, потому все семь тысяч оставшихся на ногах скорее всего будут убиты в любом из вариантов. Эсфея побоится их преданности и той злобы, что они могут затаить. Так же в помощь нам останутся две тысячи слуг. Многие из них пробудились в этой бойне, в бесконечной битве. Ведомые жестокостью, подчинённые силе и воле более могучих существ, типа Четырёхрукого и Облачко, они рвались в смертельную схватку, желая проверить, сколько ещё убьют, прежде чем обретут «свободу»- истинную смерть. Отпускать их в мир — означало выпустить неконтролируемую, жаждущую чужой крови силу. Этого я сделать не мог. Потому и решил, лучше им сгинуть вместе со мной. Самым неоднозначным аспектом остались люди, мои смелые и храбрые «человече». Раненых слишком много, их перспектива выжить, сменив бога, в разы выше, однако тот факт, что осаждающие без жалости убивают всех, кто пытается выйти из крепости, на корню решали их возможности сбежать. Шанс, что их пощадят, пятьдесят на пятьдесят, но он есть.
Таким обрисовал приспешникам наше будущее, получив следующие ответы:
Легион и все Существа, воскрешенные мной, категорично, наотрез отказались позориться. Они даже думать не смели, чтобы отвернуться от меня, Бога, позволившего всем им увидеть день, когда тьма понесла самое главное своё поражение.
Четырёхрукий тоже был спокоен. Ему не хотелось умирать, по угрюмой уродливой морде было видно. Сказал он мне следующее:
— Я не против исчезнуть, но хочу уйти красиво. Позвольте мне и моим шестеркам сгинуть в попытке убить вражеского командира! — Спорить не стал, уважил желание моего самого грозного Демона.
— Народ и воины останутся в Абу-Хайра с вами, Император. — За живых ответила Люси. — Раненых переместят в северный район города. Если враг решит устроить бойню, у самых стойких будет время и возможность попытаться скрыться в катакомбах, вырытых под городом демонами и монстрами. Тоннелей там огромное множество, возможно, кто-то и выживет.
— Так или иначе, их скорее всего добьют. Пусть судьба их не тревожит живых. — Говорит Эглер. Я резко вспомнил про оставшихся в тылу Джульетту и Мелим. Какую судьбу избрала им Эсфея? Я ведь не убил её дочь, так может, их тоже пощадят.
Давать заднюю, отступать от моей цели победить Тьму, при условии, что все мы погибнем, никто не стал. Многие, даже при условии, что о подвиге их не узнают, рвались в бой, в проклятую чёрную башню. Вместе со мной, во имя своих детей, они стремились победить, раз и на всегда покончить с демонами, одолев страшного врага, саму Смерть. Тридцать тысяч воинов, тех, кто остался на ногах, кто не сдрейфил, решил не оставаться с ранеными, а пошёл со мной. Тридцать тысяч храбрецов, последних из героев, готовых расстаться с жизнью во имя великой цели. Я был сломлен своим просчётом, но решимость воинов вернула мне веру в наше будущее. Со стен мы снимаем последние готовые драться резервы. Ещё не всё потеряно, и именно готовность воинов умереть за меня, помогла сделать следующий ход.