Стражи леса

Дом, в котором его поместили, показался ему куда более приятным местом, чем собственный замок. Здесь все было сделано из дерева, и в воздухе стоял чудесный аромат смолы и свежей древесины. Тихо раскачивающиеся ветви могучих деревьев служили в этом доме потолком, сквозь который в комнату проникал мягкий солнечный свет. Ничто здесь не указывало на работу плотников или резчиков: не было ни резной мебели, ни стекла, ни затейливой керамики — все было совершенно естественным и обладало качеством, которое невозможно было превзойти никому.
И все же, несмотря на окружающую его красоту и гармонию, Леофрику все казалось чужим, незнакомым. Что-то здесь было не так, не по-человечески. Вроде бы тот же пол, стены, потолок, одежда — и вместе с тем все чужое, все напоминает о том, что он пленник.
Леофрик как раз обдумывал план побега, когда к нему вошел просто одетый молодой эльф. Юноша держался подчеркнуто враждебно, и Леофрик сразу понял, что пришел он сюда далеко не по своей воле.
На молодом эльфе было обычное одеяние лесного жителя — узкие коричневые штаны и светло-серая куртка с воротником, отделанным по краю золотой вышивкой. На плечи был наброшен длинный темно-синий плащ. В старых, потертых ножнах находился изящно изогнутый меч с простым эфесом, за плечами висел великолепный лук.
И все же, будучи опытным воином, Леофрик сразу определил, что этот замечательный лук всего лишь простое крестьянское оружие, и поначалу даже принял это за оскорбление. Значит, желая его унизить, тюремщиком к нему приставили крестьянина?
— Кто ты? — спросил Леофрик.
Эльф не ответил, а только, сжав губы, разглядывал его своими ярко-зелеными глазами. По человеческим меркам он был весьма красив — узкое насмешливое лицо, длинные золотистые волосы, заплетенные в тугие косы, которые были украшены бусинами и перышками. Что-то в этом юноше было отчаянное, бесшабашное, что заставило Леофрика вспомнить о странствующих рыцарях.
— Ты Кьярно? — спросил Леофрик, громко и четко выговаривая слова. — Я Леофрик Каррар из Кенелля, рыцарь Бретонии и верный подданный короля Луэна Львиное Сердце.
Эльф поморщился, и Леофрик подумал, что чем-то его оскорбил.
— Клянусь Карнусом, голос у тебя мерзкий, а мое имя ты произносишь так, словно у тебя во рту каша, я даже не сразу его узнал, — ответил наконец эльф, и, судя по его тону, больше всего на свете ему хотелось поскорее разделаться со своим поручением. — Я знаю, кто ты, а я действительно Кьярно Делану. Мне приказано отвести тебя к Хрустальному озеру.
— Да, мне говорили. Что это за озеро?
— Не важно. Будь моя воля, ты никогда бы его не увидел.
Не желая спорить, Леофрик кивнул и сказал:
— Что ж, едем, брат по оружию.
Не удостоив его ответом, Кьярно развернулся на пятках и направился к выходу, бросив через плечо:
— Поехали. Если сейчас не выедем, то к ночи не успеем вернуться, а таким, как ты, ночью в Атель Лорен лучше не соваться.
Леофрик вздохнул и последовал за грубияном Кьярно, который быстро зашагал по коридору, образованному густыми зелеными зарослями. Кьярно говорил на языке людей довольно бегло, и все же в его интонации сквозила некоторая чопорность, характерная для всех эльфов. Между собой они говорили очень быстро, с напевными интонациями, а язык людей считали трудным и неприятным для слуха.
В воздухе разносился аромат листвы, над головой Леофрика все так же кружили его старые приятели — зеленые огоньки.
Кьярно быстро свернул куда-то в сторону, и Леофрик, к своему огромному удивлению, увидел широкую поляну; в воздухе сильно запахло древесной корой и соком растений; вокруг кипела бурная жизнь.
Леофрик резко обернулся, стараясь понять, каким образом они сюда попали: позади не было ни двери, ни хоть какого-то выхода. Молодые саженцы и толстые стволы могучих деревьев — вот и все, что он увидел, и снова им овладел страх перед действием странной лесной магии.
Что же это за существа такие, которые так ловко умеют обманывать зрение и слух?
Вдруг где-то рядом раздалось радостное ржание, и Леофрик, забыв о своих страхах, улыбнулся, увидев знакомый силуэт Ташена. Конь выглядел испуганным; его замечательного желтого чепрака на нем не было. Кайрбр, старый суровый воин, держал его под уздцы. Леофрик заметил, что одну ошибку старый вояка все же допустил: намотал повод себе на руку, — такого не сделал бы даже грум-новичок. Испугайся лошадь сейчас, шарахнись она в сторону — и рука Кайрбра была бы вывихнута.
 
Рядом стоял Кьярно, подзывая к себе эльфийского коня с бледно-желтой гривой. Шея животного была покрыта куском блестящей ткани, заплетенные в косы хвост и грива были украшены гирляндами цветов; Леофрика неприятно удивило это пышное, яркое и, на его взгляд, совершенно ненужное украшение. Конечно, нести на себе тяжеловооруженного рыцаря этот легкий тонконогий конь не смог бы, и все же это было невероятно красивое животное.
Кайрбр, с лица которого не сходило откровенно враждебное выражение, отпустил повод, позволив коню подбежать к хозяину, а Леофрик вновь задумался над тем, чем же он мог так оскорбить эльфов. Может быть, самим своим присутствием в их лесу?
— Спасибо, — сказал он Кайрбру, подбирая поводья. Кьярно уже вскочил на своего коня. — А где чепрак? — спросил Леофрик, потрепав Ташена по шее.
— Я его выкинул, — ответил Кайрбр. — Он слишком бросался в глаза; не стоит привлекать к себе внимание, человек.
— Бросался в глаза? — спросил Леофрик, покосившись на лошадь Кьярно. — А ваш конь не бросается? Да на открытой местности его видно за десять миль!
— На этом коне ездит один из азраи, а ты для Атель Лорен чужак, — сказал Кайрбр и, повернувшись, зашагал прочь.
Тут же забыв о выброшенном чепраке, Леофрик вставил ногу в стремя и вскочил на своего Ташена, наслаждаясь несколько подзабытым ощущением силы и безопасности, когда находишься в седле.
Перебирая поводья, Леофрик заметил, что на коне эльфа не было никакой сбруи: ни уздечки, ни седла — ничего. Теперь понятно, почему Кайрбр так беспечно обращался с поводьями.
Странное это было чувство — сидеть на лошади и не быть одетым в доспехи, не ощущать их тяжести. Леофрик оглянулся на Кьярно: тот управлял своим конем без помощи шпор и повода, животное слушалось его так, словно они с Кьярно были единым целым.
— Красивый у тебя конь, — заметил Леофрик.
— Красивый, — согласился Кьярно. — А твой такой… сильный.
Леофрик погладил Ташена по шее:
— Да, очень сильный. Он из королевских конюшен; говорят, в нем течет кровь самого Тамазина.
— Кто это?
— Тамазин — это знаменитый скакун, на котором ездил король Шарлей. Он участвовал в битве на Кровавой реке, что в Пограничных Княжествах, где королевское войско встретилось с ордой орков, — ответил Леофрик с гордостью. — Этот великолепный конь был трижды ранен стрелой, но не сбросил своего хозяина и продержался до самого вечера. Когда же битва закончилась, король, вернувшись домой, велел отвести своего верного скакуна в конюшню и приказал холить и лелеять его до тех пор, пока не перестанет биться сердце этого благородного животного.
— Повезло ему, — сказал Кьярно. — Гуляй себе на пастбище в окружении молодых кобылок, а вечером возвращайся в теплую, уютную конюшню. Лучше, чем получать стрелы от зеленокожих.
— Да, наверное, — сухо отозвался Леофрик, раздосадованный тем, как равнодушно воспринял юноша романтическую историю знаменитого бретонского коня.
Без всяких видимых усилий Кьярно заставил своего скакуна ускорить бег, на ходу небрежно кивнув Леофрику, что, очевидно, означало приглашение следовать за ним.
Чувствуя, что еще немного, и он не справится с раздражением, рыцарь ударил Ташена каблуками и последовал за Кьярно.
Перед ними раскинулся Лоренский лес.
Трепет. Удивление. Очарование. Страх.
Все эти чувства вихрем проносились в душе Леофрика, когда Кьярно открыл перед ним мир чудес и восторгов, что звался Атель Лорен. В старых бретонских сказках этот лес считался миром черной магии, где обитали чудища из ночных кошмаров. Менестрели и сказители пели об эльфах, которые собираются на свои игры в укромных уголках леса, где нет времен года, а жизнь его обитателей вечна.