Их [колючая] роза (СИ)

Я добегаю до перекрёстка и озираюсь по сторонам.
Исчезла. Испарилась. Словно и не было. Только послевкусие горько-сладкое. Таксисты о чём-то трепятся, дымя папиросами. Но в тачках пусто. Автобусная остановка чуть дальше, но и там её нет. Вокруг ни одного магазина, куда она могла бы зайти. Лишь дома, и открытое пространство.
Где же она?
Делаю ещё несколько попыток найти, оббегая ближайшую территорию. Активно верчу башкой, строя предположения, но ничего не вижу и не до чего не могу додуматься.
Не стоило её отпускать! Нужно было сразу в тачке начать объясняться и вымаливать прощение. Там бы у неё не было выбора. Некуда было бы бежать.
Тупица! Я конченный болван!
Всё через задницу. Всё не как у людей. Даже счастье, которое оказалось в наших руках, не удержали. Не сумели оценить по достоинству такой подарок. Мы всю жизнь сетуем на судьбу. На её насмешки над нами и вот… когда она сделала такой дар, попросту прошляпили его. Так кто же виноват, что мы такие? Фортуна ли?
Останавливаюсь в тщетных попытках разглядеть её среди людей. Хочется заорать в голос, но сил нет уже ни на что.
Я перегружен. Мы все за эти сутки прожили несколько жизней. Мы вымотаны. Мы…
Неужели мы её вот так отпустим?
Спартак.
Меня знобит, но тело раскалено, как металл из печи. Кровь горячей лавой медленно ползает по венам, отяжеляя тело. Моё дыхание, как у огнедышащего дракона. Могу опалить любого, кто окажется рядом. Ловлю темноту перед глазами, но тут же понимаю, что нужно просто открыть глаза. Медленно разлепляю веки и вижу чёрное дуло, нацеленное на меня. Такое маленькое отверстие, но такое опасное. Смертельно опасное. А потом замечаю человека, который держит меня на прицеле.
— Брат… — хриплю саднящим горлом, будто до этого глотал стеклянную крошку.
Он рад быть узнанным. Его лицо озаряется ехидной ухмылкой, а рядом вижу стекло на всю стену. Оно звуконепроницаемое и по идее, выглядеть должно как зеркало, но я почему-то вижу ту сторону. И то, что замечаю, заставляет сердце учащённо работать. Розочка тарабанит по стеклу. Яростно желая выбить его своим маленьким кулачком. Она что-то кричит, но звук её голоса до нас не долетает. Вижу её испуг на лице, отчаянную борьбу достучаться, дозваться. Донести свои мысли. Но всё бесполезно. Между нами надёжный барьер. А мне страшно хочется её успокоить. Сказать, что всё в порядке. Что не нужно так переживать. Мы ведь выжили в первом круге, а значит, преодолеем и финальный. Но мне нельзя отвлекаться. Нельзя терять концентрацию и бдительность. Я веду подсчёт — сколько выстрелов сделано и сколько ещё осталось. Либо этот, либо следующий. Или он, или я.
— Рита, всё хорошо… — тихо произношу, с единственной надеждой, что она сумеет прочесть по губам.
— Зря ты отвлёкся! — раздаётся голос брата.
А потом раздаётся оглушительный хлопок. Я вздрагиваю и… Повторно распахиваю глаза.
Несколько секунд пытаюсь понять, в каком я положении и где нахожусь. Похоже на больничную палату. Обрывки медленно просачиваются сквозь головную боль. В руке катетер, но я всё равно поднимаю руку и ощупываю лоб. Перебинтован и закрыт один глаз. Плевать. Артур не подкачал. Хоть и без двух пальцев, всё равно сумел выбрать правильную траекторию.
Чёрт… Всё тело ломит.
Сколько же времени я тут лежу? Сейчас на улице ночь. Это ночь этого же дня или уже следующего? Или я здесь уже неделю?
Хотя столько меня бы здесь точно не продержали. Серж не постеснялся бы и выволок мою койку прямо на улицу, в ближайшую подворотню. А может быть и койку пожалел.
Как же хочется встать и уйти отсюда. Узнать, как дела у ребят? Как там наша девочка? Всё ли у них получилось?
Но сил нет никаких. Ещё и эта боль донимает. Она пульсирует в висках, перетекает к глазу, а потом медленно движется к затылку. Блуждает по всей площади и даже если в одном месте утихает, в другом начинает болеть усиленнее.
Мне нужно ещё немного отдохнуть и тогда… Я вновь увижу её…
Нашу розочку… Свой источник жизненных сил.
   
Эпилог
 
Люблю лето. Но не знойное, жаркое, а вот такое, как сейчас. Спокойное. Когда и солнышко светит, и ветерок обдувает. Когда зелено всё вокруг. Птицы щебечут. Небо голубое. И шум города заслонён лесным массивом. А с высоты второго этажа и вовсе ощущаю такое воодушевление, что впору запеть. Только вот не умею. Боюсь, всех желающих распугать. Желающих посетить это место. Гостей моего детища. Ведь как сильно начинаешь дорожить тем, что сделал сам. «От» и «до»!
Ко входу постепенно съезжаются автомобили. Но все они паркуются у парадного входа, а с этой стороны здания нет ни одной. Здесь тихо и мирно. Поэтому и вышла сюда, чтобы разгрузиться и подчерпнуть от природы немного моральных сил. Я уставшая, но… счастливая?
Опускаю взгляд и замечаю парочку резвящихся детишек. Они выскочили на траву и теперь весело гоняют друг за другом, задорно смеясь, перебивая своими голосами пение птиц. Правильно. Что ещё делать, если родители не додумались оставить их там, где повеселее? Тут им скучно. Тут нет ничего для детей и по правде — это моё упущение. Я так стремилась осуществить мечту, что о таких мелких, но значимых, деталях даже не задумалась. Нужно будет исправиться. Взять на заметку. Детский уголок никому не помешает, а скорее, наоборот, может привлечь ещё больше посетителей.
Сегодняшний день многое расставит по местам. Покажет плюсы и минусы моей проделанной работы. Конечно же, без ошибок и помарок не обошлось, но это мой первый «блин». Главное, чтобы не получился полнейшим комом. Но я, почему-то знаю, что всё пройдёт хорошо. Ведь я научилась верить в лучшее. Осознала, что жить во мраке своих мыслей, своих работ и своих взглядов — это значит притягивать их в свою реальность. Именно поэтому я выбрала здание с огромным стеклянным куполом на потолке, чтобы через него пробивалось солнце. И пусть все мы заточены в стенах, сверху нас озаряет самый главный источник света и энергии. Она подпитывает всех нас. И мы должны с благодарностью пользоваться тем, что нам даровано.
— Рит! — окликает женский голос, и я с улыбкой оборачиваюсь.
Ко мне навстречу идёт мама. Не смотря на все мои попытки, она так и не захотела выглядеть по-городскому стильно. Обычное чёрное платье по колено, с цветочным принтом, с короткими рукавами воланами и закрытое декольте по самое горло. Она тоже мне улыбается, но как-то натянуто. Немного сковано. Во взгляде проскальзывает лёгкое смятение.
— Что случилось? — спокойно спрашиваю, предполагая, что, если бы произошло что-то из ряда вон, мама бы уже била тревогу.
— Там кое-что…
Но тут она замолкает и смотрит на меня с лёгким осуждением.
— Рит!
— Мам!
— Не мамкай!
— Это всего лишь на этот день.
Она тяжело выдыхает и берёт меня за руки.
— Не день, а пару часов, хорошо?
— Хорошо, — снисходительно улыбаюсь.
— Ты же знаешь, как высокий каблук плохо сказывается на ребёнке!
— От нескольких часов ничего не изменится.
— Измениться может и за минуту! — не унимается мама.
Хотя в этом она права. Когда-то и моя жизнь изменилась лишь за мгновение. Лишь от одной яркой белой вспышки.
Я прокашливаюсь и возвращаюсь мыслями к настоящему.
— Так что там?
— Ах, точно… — она тяжело выдыхает. — Там в зале, появилось несколько покупателей.
— Так, — аккуратно выговариваю, так как она остановилась в повествовании.
— В общем, они столпились около фотографии, которую… Которой…
— Мам?
— В общем у нас такой не было в коллекции! — наконец, решается произнести. — Я её никогда не видела.
— Это как?
— Не знаю. Мне кажется, там висел другой снимок, но по какой-то причине его заменили. При чём в самом центре зала.
— Кто мог это сделать? — хмурюсь, пытаюсь сообразить, как такое могло произойти.
Всё делалось только с моим согласованием. Кто-то вздумал под шумок пропихнуть свою работу? Но кто? Кому понадобилось так хитрить?