Переплетенные с ним (ЛП)

— Так, значит, это означает «нет» всей этой истории с привязыванием к кровати? — спрашивает Элла.
Клянусь, она проверяет мою выдержку, ее глаза умоляют меня затащить ее обратно в дом и сделать с ее телом все, что я захочу.
— Ни в коем случае, нет. До конца ночи, обещаю, ты будешь привязана к этой кровати, принцесса. — Я ухмыляюсь, наблюдая за тем, как она ерзает на своем месте.
— Ешь. Нам нужно кое-что обсудить, — говорю я, указывая вилкой на ее еду.
Все ее поведение меняется. Почти мгновенно ее тело застывает. Но так же быстро, как замерла, она расслабляется. Дрожащим голосом она спрашивает:
— О чем ты хочешь поговорить?
— Детка, расслабься. Что случилось? — Я хватаю ее за руку через стол.
— Ну, может, я и новичок в этом деле. Но даже я знаю, что ничего хорошего не происходит, когда говорят — нам нужно поговорить. — Она опускает взгляд, тыкая вилкой в еду.
— Что ты думаешь о браке? — Я спрашиваю, желая проверить, как обстоят дела. У нас никогда не было такого разговора, не считая комментариев, которые я бросал, а она игнорировала. Я надеюсь, что мы находимся на одной волне.
— Зависит от обстоятельств. — Она пожимает плечами.
— От каких?
— От того, кто женится?
— А если бы это были мы? — спрашиваю я, указывая между нами.
— Дин, ты делаешь мне предложение прямо сейчас?
— Детка, я не долбаный идиот. Когда я сделаю тебе предложение, то сначала куплю кольцо, достойное гребаной королевы.
— Ладно, раз уж речь идет о кольце, то я, пожалуй, не против. — Она смеется.
— Ты не против, да?
— Ну, если кто-нибудь другой не предложит мне кольцо раньше, чем ты, то у тебя есть все шансы. — Ее улыбка озаряет лицо.
— Если кто-то другой попытается подарить тебе кольцо, Элла… — Я делаю паузу и жду, пока она снова посмотрит на меня. Когда она это делает, я даю обещание, которое точно намерен выполнить. — Я отрублю ему руки, а потом вырву язык.
Она долго смотрит на меня задумчивым взглядом, словно пытаясь что-то понять.
— Почему у меня такое чувство, что ты не шутишь?
— Потому что я не шучу. — Я пожимаю плечами.
— Дин, ты ведь понимаешь, что звучишь как сумасшедший? — спрашивает она.
— Да, я с ума по тебе схожу, все верно. Я улыбаюсь, пытаясь хоть немного смягчить ее шок от моих чересчур кровожадных заявлений. — Элла, ты не слепая. И уж точно не дура. Ты знаешь, что я делал вещи, которые трудно назвать хорошими. Я знаю, что меня ждет место в аду. Я смирился с этим. А ты? — Я затаил дыхание, ожидая ее ответа.
— Нет ни одной черты, которую я бы изменила в тебе, Дин. Я люблю тебя таким, какой ты есть. И ты ошибаешься. Ты не попадешь в ад. Мы просто останемся в чистилище, вместе. Потому что даже в смерти я не позволю тебе снова покинуть меня.
— Нет ничего, что могло бы заставить меня покинуть тебя, Эл.
Решив сменить тему, я спрашиваю ее о том, что не давало мне покоя весь день.
— О чем тебе нужно было поговорить с Брэем сегодня?
Ее щеки пылают. Хотя ее смуглая кожа отлично скрывает румянец, я всегда вижу, когда она краснеет. Она отводит глаза. Ее лицо начинает подергиваться.
— Даже не пытайся мне сейчас лгать, принцесса. Я знаю, что ты собираешься.
Она вздыхает.
— Ладно, ты действительно хочешь знать? Секс! Я говорила с Брэем о сексе. Теперь ты счастлив? — кричит она.
Я роняю вилку. Она с лязгом падает на мою тарелку.
— Ты говорила со своим братом о сексе? — спрашиваю я в недоумении.
Элла кивает.
— У меня не так много подруг, с которыми я могу поговорить о таких вещах. Поэтому я разговариваю с Брэем.
— Ты говорила со своим братом о сексе? О сексе, которым ты занимаешься со мной? — снова спрашиваю я.
— Ну, у меня нет секса ни с кем другим. Так что да. — Сейчас она кажется мне раздраженной.
— Ты говорила с Брэем о сексе со мной, и я все еще жив? Черт, детка, повезло, что меня сегодня не скормили акулам. — Я указываю на океан перед нами.
Элла смеется.
— Ты боишься моих братьев, Дин?
— Обычно нет. Но когда дело доходит до тебя, эти два засранца сходят с ума. — Я содрогаюсь при мысли о пытках, которым подвергает меня сейчас Брэй, пусть даже только в своей голове.
 
— В отличие от тебя? Ты только что угрожал отрезать воображаемому человеку руки и язык. — Она показывает на меня, а затем набирает на вилку рис и запихивает его в рот.
— Да. — Я улыбаюсь. — Так о чем вы говорили?
— Я уже сказала тебе.
— Я хочу знать подробности, Элла. О чем конкретно вы говорили? И почему ты просто не пришла ко мне? Знаешь, чтобы это сработало, тебе нужно начать говорить со мной обо всем. Раньше ты говорила со мной обо всем.
— Это было до того, как ты… — Она замолкает. Ей не нужно заканчивать предложение. Я и так знаю, что она собиралась сказать.
— До того, как я тебя бросил. — Я киваю, соглашаясь.
— Так ты хотя бы сказала ему, как я хорош в этом? — шучу я, пытаясь разрядить обстановку.
— Нет, эта часть, должно быть, вылетела из моей головы.
— Я буду рад освежить твою память в ближайшее время. Но сначала я хочу узнать, о чем именно вы говорили.
— Ты не собираешься сдаваться? — спрашивает она, смирившись.
— Нет. — Мне важно заставить ее поговорить со мной об этом, даже если она не хочет. Это как пластырь — достаточно сорвать его, чтобы понять, что на самом деле все намного проще. Мне нужно вытащить Эллу из ее собственных мыслей. Я знаю, что она боится открыться мне, потому что думает, что я уйду.
— Ладно, я спросила его, нормально ли то, что мне нравится, — тихо говорит она.
Я наклоняю голову в ее сторону. Что ей нравится?
— Что ты имеешь в виду? Есть что-то, что тебе нравится, чего я не делаю? Потому что я открыт практически для всего, что ты хочешь попробовать в спальне. У меня есть только несколько жестких ограничений. — Я подмигиваю ей.
— Нет, дело не в этом. Просто… мне нравится боль, Дин. Мне нравится, когда ты кусаешь меня, душишь, все это. Это ведь ненормально, верно? Брэй говорит, что в этом нет ничего особенного, но как это может быть нормально? Я понимаю, если ты будешь считать меня странной или что-то в этом роде. Но я пришла к выводу, что мне все равно.
— Во-первых. Брэй прав. Это совершенно нормально. Кроме того, мне тоже нравится делать с тобой такие вещи. Во-вторых, что именно тебя не волнует?
— Мне все равно, если ты снова попытаешься меня бросить. — Она пожимает плечами, потом мило улыбается мне и добавляет: — Я найду способ запереть тебя в подвале твоего большого модного дома. Я буду держать тебя там вечно, если это единственный способ удержать тебя.
Я смеюсь так сильно, что у меня начинает болеть живот.
— И это я сумасшедший?
— Ты смеешься надо мной, Дин? — Элла злится.
— Нет! Я бы никогда не посмел, — пытаюсь сказать я с самым честным лицом, на какое только способен.
— Мне бы не хотелось, чтобы с тобой произошел несчастный случай, — угрожает она.
— Детка, ты не сделаешь ничего, что повредит этому телу. Оно тебе слишком нравится. — Я в этом уверен.
— Может быть? — Она улыбается и продолжает ковыряться в еде. Я не сильно возражаю против того, что она рассказала обо всем Брэю. Но я чертовски хочу быть тем, к кому она придет в следующий раз.
— Элла?
— Да?
— Я бы хотел, чтобы ты сначала поговорила со мной об этом, — тихо прошу я.
— Я боялась, что ты подумаешь, что я странная или что-то в этом роде… — Элла смотрит в свою тарелку.
— Детка, посмотри на меня, — приказываю я, мой голос не оставляет места для споров.
Когда она поднимает глаза от своей тарелки, я говорю ей:
— В тебе нет ничего странного. В тебе нет ничего, чего бы я не любил. Кого, бл*дь, волнует, что ты любишь немного боли? Это более нормально и обычно, чем ты думаешь.
— Да, но у меня ненормальные отношения с болью, Дин. Что, если я использую это как способ получить удовольствие?
Черт, я даже не подумал о такой связи. Неудивительно, что она так беспокоится об этом.