Переплетенные с ним (ЛП)

Я беру мочалку из его рук. Я собираюсь получить удовольствие. Улыбаюсь ему.
— Сними трусы. — Мой голос не оставляет места для споров. Пришло время уравнять шансы.
Дин ухмыляется, стягивает трусы и отбрасывает их в сторону. Я не могу удержаться от того, чтобы не открыть рот, когда наконец вижу то, что стремилось освободиться. Его член — длинный и твердый — стоит, касаясь пупка. На головке его члена выступила сперма, и все, о чем я могу думать, — это как сильно я хочу слизать ее.
— Это больно? — Мне искренне любопытно; его лицо скривилось, словно ему больно.
— Так, что ты, бл*дь, не поверишь. Я не хочу ничего, кроме как нагнуть тебя и вонзить свой член в твою киску. Наполнить тебя, переплести наши тела, пока мы не станем одним целым. — Он качает головой. — Но сейчас этого не произойдет. Первый раз, когда я займусь с тобой любовью, не будет быстрым перепихоном в гребаном душе.
— Хорошо. — Налив мыло на мочалку, я начинаю намыливать его плечи, затем руки. Я прохожусь по его твердому прессу. Он действительно словно выточен из камня. Моя свободная рука следует за мочалкой. От ощущения его кожи под кончиками пальцев у меня по рукам пробегают искры. Мой живот наполняется бабочками.
Не могу поверить, что передо мной наконец-то Дин. Обнаженный. Доступный. И я не имею ни малейшего представления о том, что с ним делать. Как доставить ему такое же удовольствие? Я чувствую себя не в своей тарелке. Его грудь вздымается, дыхание становится все тяжелее. Его глаза опускаются, когда он наблюдает за движениями моих рук. Он ничего не говорит. Он остается совершенно неподвижным, пока мои руки исследуют то, к чему они жаждали прикоснуться уже много лет.
Я спускаюсь к его члену. Он шипит, когда я провожу мочалкой по головке. Взяв его свободной рукой, я нежно глажу его по всей длине. Он обхватывает меня одной из своих рук, крепко сжимая и останавливая мои движения.
— Ты не должна этого делать, Элла, — шепчет он. Я вижу, как сильно он сейчас возбужден. Я хочу сделать это. Я хочу доставить ему удовольствие, удовлетворить его.
— Я знаю, что не должна. Но я хочу. Ты не хочешь, чтобы я прикасалась к тебе? — спрашиваю я, глядя вниз, где наши руки соединяются над его членом, не уверенная, что смогу справиться с этим, если он скажет «нет».
Он поднимает мой подбородок, пока мои глаза не встречаются с его глазами.
— Конечно, я хочу, чтобы ты меня трогала. Ты просто должна знать, что не обязана это делать. Я не хочу, чтобы ты старалась сделать мне приятное. Тебе должно быть комфортно. Черт, я не знаю. Я не хочу снова все испортить, Элла. Я хочу делать это в твоем темпе.
— Ну, я хочу это сделать. Так что научи меня. Покажи мне, как доставить тебе удовольствие, Дин.
— Бл*дь, — хрипит он. — Ладно, сожми посильнее, вот так. Двигай рукой вверх-вниз.
Рука Дина остается поверх моей, показывая мне степень давления и скорость. Его голова откинулась назад, глаза закрыты.
— Черт, Элла, вот так. Продолжай в том же духе, — говорит он, убирая свою руку.
Его руки начинают блуждать по моему телу. Я продолжаю исследовать его, крепко обхватывая и проводя большим пальцем по головке его члена, пока двигаю рукой вверх-вниз. Проходит совсем немного времени, прежде чем он издает серию проклятий. Он перехватывает мою руку и направляет свой член в мою сторону.
В следующее мгновение он кончает мне на живот, покрывая меня своей спермой. Помечая меня. Когда он кончает, он захватывает мой рот. Его язык проникает в мой. Я улыбаюсь, довольная тем, что смогла заставить его кончить. Видеть, как он теряет себя в удовольствии, — да, мне точно нужно увидеть это снова. Скоро. Я обхватываю его шею и притягиваю голову ближе к себе. Кажется, я не могу быть достаточно близко. Подпрыгнув, я обхватываю его ногами за талию. Он ловит меня, его руки впиваются в мою задницу.
Уверена, что у меня останутся синяки от его пальцев, так крепко он держит меня. Я стону ему в рот, вжимаясь всем телом в его член. Искры летят. Я продолжаю скользить своим клитором по его все еще твердому члену.
 
Я снова гонюсь за этим кайфом, он так чертовски близок. Дин прижимает меня к стене, и я ударяюсь спиной о холодный кафель, когда он вжимается в меня. Одна из его рук поднимается и щиплет мой сосок. И одновременно он кусает меня за плечо.
Боль от укуса приводит меня в экстаз. Я не просто достигаю оргазма, я, черт возьми, словно взлетаю. Я выкрикиваю его имя, когда кончаю. Когда туман в моей голове рассеивается, я понимаю, что только что произошло. Боль, смешанная с удовольствием, только что подняла меня на уровень выше, чем любой кайф, который я когда-либо испытывала от порезов. Это пугает меня до смерти, потому что я думаю, что, возможно, только что обрела новую зависимость.
Я смотрю в его глаза. Знает ли он, что только что произошло? Догадается ли, насколько я испорчена? Теперь он вышвырнет мою задницу за дверь? Столько вопросов проносится у меня в голове.
— Я чертовски люблю тебя, Элла Уильямсон. Всегда любил. И всегда буду, — наконец говорит он, его голос хриплый. Он наклоняется и нежно целует меня в губы.
— Я чертовски люблю тебя, Дин Маккинли. Всегда любила. И всегда буду, — повторяю я в ответ.
Дин снова моет меня. Затем он заворачивает меня в самое мягкое в мире полотенце и несет в кровать. Мы лежим вместе посреди его огромной, мать ее, кровати, простыня прикрывает наши обнаженные тела.
Девушка определенно может привыкнуть к таким простыням. Наверное, это что-то нелепое, вроде миллиона нитей. Лежать здесь, положив голову на грудь Дина, закинув на него ногу, — это блаженство. Тишина, окружающая нас, успокаивает. Его пальцы скользят вверх и вниз по моей спине. Его сердце ровно бьется под моим ухом.
— У тебя есть камеры в этой комнате? — спрашиваю я.
— Нет, а что? — Он осторожен с ответом. Интересно, значит ли это, что камеры есть и в других комнатах? Должны быть.
— Ничего такого. — Я пожимаю плечами. — Но если вдруг эти простыни пропадут, то это не я.
Дин смеется, его тело сотрясает мое. Наверное, он думает, что я шучу. Но это не так. Я найду способ стащить эти простыни.
— Который час? — спрашиваю я. Я понятия не имею, как долго мы были в этом душе. Или как долго мы лежали вот так.
Дин тянется к своему телефону и ругается, когда включает экран.
— Уже два часа. Черт, принцесса, мы должны покинуть наш пузырь.
Я надуваю губы.
— Но он мне нравится.
Дин наклоняется и нежно целует меня, а потом подминает под себя. Он приземляется на меня сверху. Ммм, это гораздо более удобная позиция.
— Мне тоже нравится этот пузырь. Но нам обоим пора в клуб. Ты опоздаешь. Ты же знаешь, как твой брат «любит», когда люди опаздывают.
При упоминании клуба я подпрыгиваю. Или, по крайней мере, пытаюсь. Это нелегкая задача, когда на тебе лежит шестифутовое чудовище. Когда я толкаю его в грудь, он сдается и позволяет мне подняться.
— Черт, Дин, у меня нет никакой гребаной одежды. Мое платье мокрое. — Взяв полотенце, я оборачиваю его вокруг своего тела. — Как бы мне ни нравилось это полотенце, которое если пропадет, то это снова буду не я, сомневаюсь, что это удачная мысль идти в нем в клуб. — Я провожу одной рукой по своему телу.
— Чертовски смешно, что ты думаешь, будто я позволю тебе выйти за дверь в этом полотенце, принцесса. Тебе действительно стоит подумать о том, чтобы стать стендап-комиком, — проворчал Дин.
— Да? Забавно, что ты думаешь, будто можешь решать, что мне носить, — бросаю я в ответ.
Дин лишь ухмыляется, хватает меня за руку и тянет к двери. Открыв ее, он позволяет мне войти первой.
— Уверен, ты сможешь найти здесь что-нибудь.
— Какого черта! — Я стою в гардеробной. Хотя это вполне могла бы быть и другая спальня, настолько она чертовски огромна. Но именно то, что находится в гардеробе, заставляет мою кровь кипеть. Он полон одежды. Женской одежды. Одна стена завалена обувью. Каблуки всех цветов, словно радужная стена из гребаных туфель. На полках выстроились ряды сумок.