Воспитанник орков. Книга третья (СИ)

Всего же в подвале было с десяток таких отсеков. Стало быть — четыреста беллаторов. Под новолуние, один из отсеков в полном составе выходил наружу и больше не возвращался. До оставшихся в подвале, сквозь световоды доносился лишь лязг железа, крики боли и предсмертной агонии.
Данут не стал завязывать дружбу со своими собратьями по несчастью, да и остальной народ держался друг с другом настороженно. Как тут приятельствовать, если скоро придется убивать своего приятеля? Разговаривать со своим убийцей (или жертвой), и то не всегда хотелось.
Но кое с кем воспитанник орков поговорил. Было интересно узнать — что это за место такое, где его станут убивать? Впрочем, пока он жив, а там будет видно. Складывать руки рановато. А если подвернется возможность сбежать, то любая информация не станет лишней.
Покамест, Данут не видел никаких лазеек. Площадка, на которой приносили жертвы и куда их ежедневно гоняли на тренировки, была обнесена стеной — не слишком высокой, но по ней прохаживались лучники. Предположим, стену он перемахнет, от стрел уклонится, а вот что делать дальше? Точнее — куда бежать, где прятаться? Стало быть, надо думать. То, что положение безвыходное, воспитанник орков не верил. Ну, не может такого быть, чтобы его просто так прирезали на арене, на потеху публики.
Да, а где станет размещаться публика? На стенах? Хотя, кто его знает, может быть и на стенах.
Интересно, что для некоторых сокамерников умереть во имя Солнца считалось высшей наградой на этом свете — например, для немолодого ремесленника по имени Стархис, который занимал место рядом с воспитанником орков.
Стархис всю жизнь занимался тем, что чинил прохудившуюся обувь. По какой-то сложной раскладке внутри квартала сапожников, он сам не имел права тачать сапоги, а был обязан заниматься только ремонтом. Но ставить латки и подбивать оторвавшиеся каблуки люди приходят чаще, нежели заказывают новую обувь и, потому, серебряных и медных кругляшек вполне хватало, чтобы содержать любимую жену и дать приданное дочерям, которых у него было четверо!Стархис выдал замуж всех своих девок, а дальше бы только жить да радоваться, спокойно стариться вместе с супругой, нянчиться с внуками, но случилась беда. При родах умерла старшая дочь. Следом за ней — вторая, потом третья. Жена, обезумевшаяся от горя, наложила на себя руки, повесившись в собственной спальне. Оставалась лишь последняя, четвертая дочь, тоже ожидающая ребенка. Неужели и ее ждет такая судьба? Стархис решил отдать себя в жертву Солнцу, считая, что это единственная возможность спасти хоть кого-нибудь из своей семьи. От кругляшей, положенных ему как добровольцу, старик отказался.
Рядом со Стархисом было место Дидениса — юноши, почти мальчишки. Парень был сиротой, которого воспитывали дядя и тетя, с самого младенчества твердившие ему, что своей жизнью он обязан только им, а когда подрастет, наступит и его очередь заботится о стариках. Но лучше позаботиться прямо сейчас — принести себя в жертву, чтобы любящие родственники убедились, что он их любит, а Солнце станет благосклонно к его семье. И три золотых кругляша, полученных от храма, станут тому свидетельством!
Данута здесь считали дикарем, пустившимся в море на своем утлом челне и, по глупости, попавшим в опасное течение. Как выяснилось — об острове, где проживали орки, нападавшие на корабли, здесь все прекрасно знали, но Город Солнца не считал нужным устраивать какую-нибудь карательную экспедицию, или нападение на пристанище пиратов, потому что взять с них было нечего, а драться они умели. Впрочем, кто такие орки, здесь представления не имели, считая островитян какой-то разновидностью диких людей, потемневших на солнце. Жители Города Солнца вообще никогда не слышали ни о земле Фаркрайн, ни о Великом переселении, а гномов и эльфов, не говоря уже о всяких-разных великанах, считали только персонажами россказней старых сказочников. Но, вполне возможно, им это было и не нужно. Глухой архипелаг состоял из тридцати островов (может и больше, их никто не считал), так что им было вполне достаточно. И мореходы не уходили далеко в море, предпочитая неспешные плавания вдоль берегов, да визиты к соседям.
 
Данут не стал рассказывать сокамерникам, кто он на самом деле, откуда приплыл. Им это не нужно, а ему самому тоже не пригодится. Принимают за дикаря? И пусть.
А по утрам раздавался стук в деревянное било, и все беллаторы выходили во двор, чтобы предаваться ежедневным тренировкам.
В первый день Данут ждал, что их ждут неубранные тела, куски изрубленной плоти, старые кости и все такое прочее, а на стенах будут сидеть разжиревшие вороны. Вроде бы, жертвам положено истекать кровью во имя Солнца? Не то, что парень боялся покойников или его смущал вид непогребенных тел, но они могли помешать во время будущего боя. К счастью, площадка была чистая, да еще и присыпана свежим песочком и падальщиков поблизости не видно.
— Делай раз! — прозвучал зычный голос старшего беллатора и Данут, давясь от смеха, сделал выпад деревянным мечом в пустоту. Конечно же, та не могла отразить его «клинок», так что можно считать себя победителем.
— Делай два!
Воспитанник орков, а вместе с ним вся шеренга, резко дернула руки назад, возвращая «оружие» в исходное состояние.
— Делай раз!
Вот так вот, «делай раз» и «делай два», продолжалось уже вторую неделю, а новоприбывшие беллаторы с тупым упорством кололи воздух деревяшками. Дануту стоило огромного труда, чтобы не взорваться, и не наорать на старшего инструктора, доказывая, что от таких тренировок мало толку. Чему могут научить выпады? Для танцев, может, такое и сгодилось бы, а для настоящего боя? Да, большинство из так называемых «бойцов» даже и деревянные-то мечи видели впервые в жизни, но без настоящих мечей, без парных поединков от их тренировок никакого толка! Эх, сейчас бы позвенеть сталью (ну, по тутошней бедности сойдет и железо, и медь), да попрыгать, покричать, от всей дури, чтобы разогнать кровь, а тут...
— Делай два!
Да чтобы вас болотная жаба сожрала!
Вместо того, чтобы гонять беллаторов до седьмого пота, заставлять их поднимать тяжести, приседать и все такое прочее, здесь обращали внимание на то, чтобы бойцы не мышцы накачивали, а нагоняли жирок, чтобы со всех сторон быть мягкими и округлыми. Вот, для накопления жирка, беллаторов и кормили. Мяса в рационе почти отсутствовало, зато было много сдобного хлеба, ячменя, а самое главное — гороховой каши! Гороховая каша, сваренная со шкварками, была само объедение, но по ночам в казарме стоял такой крепкий дух, что не то, что дышать трудно, а казалось — брось в воздух тряпку, там она и зависнет.
Впрочем, скоро Данут осознал, что бойцовские качества беллаторов никого не волнуют. Никто не собирается любоваться поединком, как это бывало в прежние времена. Видимо, из-за этого и отсутствовали зрительские места. На что тут смотреть-то? Главное, чтобы беллаторы проткнули друг дружку мечами, а потом упали и дружно умерли. И, хорошо, если крови будет побольше, а ошметки кожи и плоти станут разлетаться по сторонам. В таком случае не нужны профессиональные воины, которые станут долго примеряться друг к другу, ходить кругами, обмениваться ударами и парировать их, а потом один все-таки убьет другого одним точным движением. Или, еще хуже, если опытный мечник начнет убивать новобранцев, словно медведь зайцев. Нет уж, пусть будут мясники, первый раз в жизни разделывавшие тушу. Посему, парень не пытался показать свои умения, кому-то что-то доказывать. Пусть его считают таким же недотепой, впервые в жизни взявшимся за меч.
Однако, все оказалось не так-то просто. В одно утро беллаторов выстроили в шеренги, обращенные друг к другу.
— Бейтесь, — лениво сказал старший инструктор, ухмыльнувшись.
Соперником Данута оказался Стархис. Похоже, старый сапожник совсем не стремился сражаться, а был готов героически пасть под ударами меча, хотя бы и деревянного. Стархис уныло держал в руке учебный меч, время от времени делая выпады в сторону Данута. Старик делал только то, чему его научили за долгие часы тренировок и, похоже, он даже не знал, что клинком можно колоть не только по прямой линии, целясь в корпус, а делать обманные финты, крутить восьмерку, а уж о том, что можно еще и рубить противника, ему и в голову не приходило. Вздохнув, воспитанник орков начал неспешно стучать своей деревяшкой по «оружию» Стархиса, старательно давя в себе желание как следует треснуть сапожника по башке, чтобы тот побыстрее шевелился. Если он также орудовал шилом, когда ремонтировал чужие башмаки, то клиенты, должно быть, попадались либо мертвые, либо сонные. Выбить у него «оружие», что ли, да попросить инструктора дать ему более умелого напарника? Навскидку, человек пять-шесть фехтовали вполне прилично. Не так хорошо, как сам Данут, но для тренировки сгодятся. Но отчего-то парню не хотелось демонстрировать свои навыки перед «храмовой прислугой». Глядишь, чего доброго, припишут его к инструкторам.