Минус двадцать градусов по Кельвину (СИ)

— Некая секта, названия я не знаю, на острове, не доплывая до острова Галуна, где-то в районе архипелага, возводит башню, используя рабов. В рабстве у них, помимо множества детей, находится некий Роб, кто он, точно не знаю, но в видении это важный для вас человек, — Дреяр дернулся, подтверждая. — Он, согласно видению, умрет, защищая детей, в ближайший год. Из всех видений, что были, это единственное, открытие которого сейчас не приведет к катастрофе. И мастер, у меня к вам просьба.
— Говори, — ответил хмурый и задумчивый старик.
— Не пытайтесь узнать, что я увидел, последствия этого могут быть ужасными, — честно сказал я.
— А ты? — уставился на меня Макаров с явно читаемой болью. — Парень, ты совсем мальчишка, ты хочешь принимать решения, кому умирать, а кому жить, в твои годы?
— А какой есть выбор? — не менее честно спросил я. — Вам действительно лучше не знать, ну а у меня есть лишь возможность все забыть, вы это можете, я знаю, — продолжил я. — Вот только и это вмешательство принесет много горя, так что, раз уж мне досталась эта ноша, то нужно её нести. И мастер, я очень серьезен, вам и вправду лучше не знать ряд вещей до поры, — подчеркнул я.
— Выбор, — мрачно пробормотал старик. — Нет его, ты прав. Но ты даже для мага льда слишком рационален и слишком безэмоционален. Ты что, добирался до Магнолии пешком? — вытаращился он на меня.
— Боско, рабы. Пробирался лесами, иначе мог не дойти, — ответил я. — Мастер, насколько это опасно, я сам чувствую, что не вполне нормален для себя, — несколько криво, но в целом понятно объяснил я.
— Неделю, лежать и спать, шпаньё! — возвысил голос Макаров. — Под присмотром гильдейского целителя, — несколько передернулся он. — А там посмотрим. Твою просьбу я услышал и понял. Есть еще что-то, что ты можешь сказать?
— Совету об этом лучше не знать до разрешения ситуации, — ответил я. — Какая-то группа оттуда курирует этот проект, не знаю, вроде бы неофициально, но ни должностей, ни положения не знаю, лучше не рисковать, — на что Макаров серьезно кивнул. — Да, кстати, Кана Альберона — дочь Гилдартса Клайва, если я не ошибаюсь в именах, — задумчиво протянул я, любуясь выпученными глазами. — Сама она считает себя “недостойной”, ну и наберется решимости признаться лет через десять. Как по мне — бред, — припечатал я.
— Бред, — продолжая пучить очи покивал Макаров. — А ты не хочешь вступить в гильдию?
— Да, — просто ответил я. — И хочу, да и видения связаны с ней, — несколько расширил я ответ.
— Ясно, принят, но сразу после — к Полюшке. Куда ставить метку? — достал он печать.
— Сюда, — спустил я воротник и показал основание шеи.
Если нужно скрыть — достаточно воротника-стойки, ну а если он опущен — знак гильдии прекрасно виден, рассуждал я. Вполне подходящее место, удобное во всех отношениях. Дед кивнул и припечатал меня, а на вопрос о цвете ответил, что светло-синий. Ну, вполне сносно, заключил я, выходя за мастером из кабинета.
— Шпаньё! — заорал мастер, прервав расширяющуюся драку. — Это новый член гильдии, Грей Фуллбастер, маг льда. Сейчас мы к Полюшке, познакомитесь позже. Клайв, дождись меня, есть разговор, — продолжил он, на что каштанововолосый дядька кивнул.
— Есть еще что-то, что ты хотел бы рассказать? — уточнил Макаров уже в дороге.
— Не знаю Мастер, критически важного — точно нет, все что можно исправить, я назвал. Ну а какая магия, возможно, была бы у того, кто даже не вступит в гильдию — смысл в этом? — риторически спросил я, на что задумчивый мастер кивнул.
Так мы и дошли за полчаса до леса за городом, где в самом натуральном дереве обитала Полюшка, высокая пожилая дама, с редкостно брюзгливым выражением лица. Усадив меня на табурет, она пошушукалась с Макаровым, бросила на меня недовольный взгляд, смешала в кружке несколько порошков и жидкостей из шкафа, ну и протянула мне со словами “Пей!”
— А что это? — закономерно полюбопытствовал я.
— Снотворное, восстанавливающее, — с видом, что ей все должны, ответила дама. — Поспишь в лазарете несколько дней, тебе это надо.
 
— Хорошо, только вещи, — вскочил я. — Там мой лед, не уверен что он выдержит несколько дней, да и со снотворным неясно. А там память об учителе, — уточнил я, сгребая мешок с тележки и выкатывая её за порог.
В общем, в итоге, в соседней комнате с несколькими узкими лежбищами “больничного типа” вылакал я предложенное и благополучно отрубился. Очнулся же с дикой слабостью, несколько менее “отмороженный”, нежели был в эмоциях ранее, но без болей и всё же явно не соответствуя своему возрасту по ощущениям, ну если судить по истерике в лесу — уж точно.
Ну а пока было время, прикидывал, что и как я наворотил. Ну, в принципе, безусловно, балбес. Хоть и рассуждал перед входом в гильдию, в итоге положился на вариант “изменения пророчество к худшему”. При этом, полагаясь на порядочность и желание убедить Макарова, что прямо скажем, довольно шатко, учитывая фигню которую он творил “ради блага детей!"
С другой стороны, учитывая, что я помню, мозги мне вроде не перепрошивали и не копались, так что пусть я и доверчивый балбес, но относительно везучий и с чистой совестью. А вот моё состояние вызывает вопросы, надо бы местную эскулапиху на тему их потиранить, можно даже с истерикой, ехидно отметил я всё же очевидно “размороженные порывы”.
Ну а пока я думал эти мудрые мысли, в комнату, хотя точнее будет сказать, палату, зашла Полюшка, мрачно на меня зыркнула и пожелала мне спать.
— Простите, госпожа Полюшка, — решил я запланировано докопаться до медика. — У меня есть к вам пара вопросов.
— Просто “Полюшка”! — сварливо ответила бабка. — И мне не интересны твои вопросы, я вообще не особо люблю людей, — выдала она.
— Я знаю, почему вы не любите людей, — с заговорщическим видом ответил я, и состроив серьезную морду, понизив голос, открыл тайну. — Вы просто не умеете их готовить.
С полминуты Полюшка взирала на меня мрачно, но всё-таки дрогнула уголком рта, а в итоге фыркнула. Ну и соизволила полюбопытствовать, что у меня за вопросы, в которые и была посвящена: что за дичь творилась с моим телом, почему я “думаю по-другому” и прочее.
Самое забавное, что ответила, да и отвечала в течение часа, по итогам которого выходила такая любопытная ситуация. А именно: эфир внутри мага старается его поддерживать, как я и предполагал. Однако, есть некоторые не вполне понятные научно, но объяснимые интуитивно-мифологически моменты. Итак, возьмем меня. Стресс, запредельная физическая нагрузка и прочее. Контейнер работал на износ, но был любопытный момент: моя магия — это магия созидания льда. Лед, вот сюрприз-то, с телом совместим слабо и это тело немного убивает. Соответственно, маг льда, как я, маг пространства, причем неважно, карманного или телепортер, маг-“держатель”, оперирующий внешними проявлениями будет поддержан своей магией на “условно-достаточном уровне”.
То есть, мне приглушило эмоции, “охладило голову”, как выразилась Полюшка и заблокировало болезненные ощущения и усталость. Хотя, как понятно, причина оставалась, магия льда не могла с ней справиться. А вот был бы я маг воды, или, как ни забавно, огня (чем огонь полезнее льда, я толком не понял, но предположил что тут вопрос обменно-окислительных процессов), то я бы вполне мог стать воплощением своей стихии в теле. Кстати, как пример такого Полюшка привела, хоть и не называя, пользователя магии растений, правда, его растительность происходила десятилетиями и связана не только с магией, как объяснила она, но и с продлением жизни.
А я, кажется понял, как Джувия стала “девушкой из воды”. Судя по сопровождающему её дождю, изначально её магия была скорее “погодной”, но постоянный стресс и, возможно, жесткие тренировки (черт знает как её гоняли у фантомов), форсированно вогнали её в состояние “воплощенной стихии”. Кстати, очевидно, различные варианты “зверолюдей”, “квадратность” некоторых магов — это следствие стрессово-напряженного постижения магии. Притом, если та же Джувия за счет пластичности воды вполне может откатиться к человеческому облику, то другие направления магии такой возможности не дают, либо она крайне тяжела в освоении.