Минус двадцать градусов по Кельвину (СИ)

А вообще, хотел я прокачаться и познать, вот мне блин, прокачка и познание. Безвыходная ситуация с боссом уровня в конце, чтоб его.
Ну а осознав все это, стал я думать, что и как мне делать. Лакримы через пару дней истратились, пришлось магичить извращение с ледяной триболюминесценцией. Мерцающее голубое свечение, в тишине ледяного лабиринта, внушало всякое, но отнюдь не оптимистичное.
Ну а попечалившись и порефлексировав, решил я, что плевать на всё. Шансов у меня выбраться из этой ситуации мизер, соответственно, даже телепаясь, как сейчас, нога за ногу я к центру лабиринта за неделю доберусь, как раз к концу вулканятины. Некту надо будет мочить, с силой страшной и необоримой, это раз. Использовать в этом благом начинании, все что можно и что нельзя, это два.
Потому как “опасность экспериментов” на фоне местного хозяина смотрится бледно, ну а может и выйдет что, интересное и полезное. Ну и начал я, в соответствии с решением, творить всякое и разное, сверхнизких температур. Выходило хреново, эфира не хватало. В итоге, в очередной раз валяясь как тряпка после попытки создать удобоваримый сверхтекучий кристалл, начал я грызть местный лед. И пить хотелось, и была смутная надежда, на скорейшее восстановление эфира.
И вот это, на удивление, вышло. Призадумался я, но так и не понял — то ли жрать эфиронасыщенный объект в принципе можно, и это наполняет контейнер. То ли моё питание мороженной вулканятиной сказалось — черт знает. Но пару литров сожранного льда полностью наполнило контейнер, который заполнялся бы, в противном случае, часов восемь до заполненности.
Это я, невзирая на всякие негативные моменты, удачно зашел, слегка порадовался я. Значит, ежели экономнее с вулканятиной, то у меня есть пара недель непрерывных экспериментов и саморазвития; задача — сделать какую-нибудь максимально убойную пакость, в идеале — способную проковырять стены и с мерзким хихиканьем сбежать. Ну не идиот же я, воевать местное чудище?
А через десяток дней, похоже, несколько поехавший кукухой, явно доросший до А-ранга я подводил итоги. Итак, создать кристаллический гелий, около двадцати грамм я могу. На моем эфире эта вкусняшка режет все, было бы желание ну и форма, безусловно, резательная.
Выбраться из лабиринта, при этом, мне эта имба не поможет — тонны эфира, заливающие дыры в стенах, вымывали из моего кристаллика эфир за считанные секунды, соответственно, он грелся и терял имбовые свойства. Однако, ежели босс уровня живой, я ему устрою леденящий душу пиздец, с расчлененкой и летальщиной, безумновато похихикивал я. Все же, гоняя эфир, я почти не спал, ну и на состоянии сознания все это сказалось не самым лучшим образом.
Да и не только его, отметил я, приходя в себя. Доступные взгляду части меня стали алебастрово-белыми, а главное, светильник с триболюминесцентным льдом исчерпал эфир дня три назад, припомнил я. Хм, это называется погрузиться в стихию, с некоторым испугом разглядывал свою морду лица в ледяном зеркале. Нет, морда как морда, бледная, но я и раньше загаром не страдал.
Вот только глаза у меня парили светящимся газом. Как показал анализ, крупинками разрушающегося льда, дающего все тот же эффект триболюминесценции. Фростморн жаждет крови, мдя.
Ну и пофиг, главное — из этой ледяной задницы выбраться, решил я. Значит, у меня есть всепротыкающий и всережущий кристалл, пусть и мало. Значит, сделаем мы из половины его диск, который нашу потенциальную жертву будет резать на кусочки. Скорее всего, этого тварюшке хватит, однако, не факт. Поэтому, вторую часть мы пустим на облицовку бомбочек, точнее, наверное, ракет. С твердым кислородом внутри и сверхплотной оболочкой.
В цель эти бомбочки проникнут, ну и распидарасят с гарантией, тут никакое запределье эфирное не поможет. Ну а если местная некта и после этого выживет, то откромсаю себе башку, потому что выхода у меня будет два — дохнуть с голоду, что вряд ли, скорее всего на мою агрессию некта расшевелится. Или употребляться этой нектой в том качестве, в котором ей желается, чего я точно не хочу.
 
Правда, включив мозги, я увеличил как количество режеков, так и количество ракет в полдюжины раз — лед исправно восполнял эфир, а это количество поддерживать я тянул. Ну и, с пузом полным воды, переваливаясь с боку на бок, паря мертвенным дымом из очей, пошел я местную некту воевать.
А попав в центр лабиринта, я слегка офигел. Во-первых, концентрация эфира здесь была запредельной, так что понять где некта, да и есть ли она вообще, я не смог. Потому что визуально она не наблюдалась. Во-вторых, проморгавшись, я увидел, что стена белого полупрозрачного льда пропускает явно дневной свет. То есть, это не столько центр, сколько край, отметил я. Ну и зашибись значит воевать не надо, а я валю, радостно решил я и посеменил к стене.
И ждал меня всем обломам облом. Этот пакостный лед был перенасыщен эфиром и прочен нереально. Под контроль не брался, а сверхтекучее, с мономолекулярной заточкой, лезвие оставило на нем слабенькую царапину, и деструктурировалось. Взрыв также ничего толкового, кроме заложенных ушей, не принес.
Обломно-то как, посетовал я, и только решил посидеть-подумать, как тишину пещеры разорвал почти ультразвуковой визг.
Мой визг, потому как меня проняло не по-детски. Из ледяных напластований, обернувшихся жидкостью, выбиралось мерзкое, щупальцастое нечто, тянущее свои поганые тентакли ко мне. Хрень была лютой: тело, овальное, метра четыре в вышину, с шесть в длину. И с дюжину лютых тентаклей, причем без присосок, метров по пятнадцать и здоровых.
Мужественно пропищав, что я не девочка-волшебница (хрен знает, может, поможет), я в пакость запустил всем что у меня было, докинув, на остатках эфира в ледяной туман последний диск, всячески им бултыхая, пока он не развеялся.
Пока туман осаждался, отметил, что я такого раньше не умел, только придавать ускорение по вектору, очевидно, форсированно научился, со страху за своё всё.
Наконец, ледяное крошево осело, представив моим глазам душевно распидорашеного и нашинкованного сухопутного осьминога гигантских размеров. Ну, это я крут и молодец, подумал я. А нефиг свои поганые тентакли в мой адрес тянуть. Правда, в окружающем эфире начали происходить некие пертурбации.
Я напрягся, но это явно не было направлено в мой адрес. Просто проход, в который я прошел, сомкнулся льдом, да и все замерло, как в смысле материи, так и эфира.
Ну и хрен с ним, решил я. Все равно буду пробовать выбираться через тут, а не бродить по лабиринту, который, походу, схлопнулся в глыбу льда.
А через часок, обследовав пещеру, потыкав в окружающий мир всякими типами и видами льда, сел я на кусок поганого щупала, да и пригорюнился.
Итак, лабиринт схлопнулся, но магичности своей не утратил. То есть, на мои ковыряния в нем дырок, он отвечал уплотнением эфира и заращиванием дырок. Ну хоть есть я его мог — и то неплохо, но обратно я не проберусь, это мне веками надо будет жрать этот лёд.
Далее, местная пещера покрыта все тем же, сверхпрочным льдом, эфир содержавшим, но его не теряющим. Осьминожина однозначно дохлая, уже замерзает потихоньку, хоть это хорошо и есть что пожрать, с некоторой иронией отметил я.
Кстати, обследовав пещеру, я наткнулся на немалую кучку остатков страсти осьминожины. Тел не было, но были обрывки одежды, оружие, артефакты. Даже драгоценностей немного и денежек, в сумках и кошелях обнаружилось.
Это, безусловно, хорошо и полезно. Вот только выбраться мне не поможет. Но, с другой стороны, жратвы мне тут на год, а то и больше. Сверхтвердый лед пусть эфир и не теряет, но, во-первых, царапается физически, а во-вторых, не возобновляется эфирно. То есть, выбраться я отсюда смогу. Ну, если у осьминожины нет друзей и наследников. Впрочем, пошевелив куски тварюшки и полюбовавшись в полужидкую кашу, из которой она выбралась, я решил что нет.
А значит, надо мне садиться, стараться как продавить свой эфир в стенку, так и сделать пилу из сверхтекучего льда. Диск же, прикинул я, с зубьями. Ну и потихоньку ковырять себе путь наружу, возобновляя эфир пожиранием льда и закусывая осьминогой.