Киллер - мир под ногами (СИ)
Паренек был весь красный, не знаю точно от чего, то ли от того что так перед нами оконфузился, то ли от того что придется походить в непривычной одежде.
— Не переживай ты так. Застираешь свои штаны с труселями, они на солнце моментально высохнут, а пока походишь в Катиной.
Тот повздыхав ушел за ширму, там находился пост медсестры. Дальше, дальше было весело: его одели не только в белоснежный медицинский халат Кати, но и женское белье. В лифчик подложили вату, а из довольно большой шевелюры сделали два небольших хвостика с бантиками. Губная помада, тени и простые очки изменили лицо до неузнаваемости, на мужское оно стало совсем не похоже.
— Катя у тебя появилась помощница, покажи где ей можно постираться, потом вместе возвращайтесь. Такую хорошенькую девочку в обиду не дадим, а то вдруг найдутся охотники, — засмеялась я.
Новоиспеченную санитарку подруга еле вытащила из палаты, Колька тихо шипел и ругался, голос повышать боялся. Только угроза привести сюда главврача на него подействовала, он подхватив свои штаны с труселями и опустив голову пошел вслед за Катей.
Их не было довольно долго, пришли вместе, вернее подруга привела его за руку.
— Она всё постирала и развесила на балконе, часа за два высохнет, — улыбаясь сказала она.
Давай садись и рассказывай что там с моей комнатушкой. За цветы отдельное спасибо, — я кивнула на розы в трехлитровой банке.
Даже не представляю где он их взял и сколько они ему стоили, но всё равно было приятно. Ещё недавно цветы мне не нравились, и это ещё мягко сказано, но вот теперь…. Что-то в моей голове начало меняться, все эти украшения, а теперь ещё и цветы. Пройдет время и я без макияжа на улицу не выйду, впрочем он мне совсем не нужен, разве только чуть-чуть. Хорошо что с ориентацией всё нормально, вернее не нормально, но для меня нормально. Тьфу ты, совсем запуталась со своей нормальностью, которая для других ненормальна. Стоп, опять иду по кругу, надо прекращать этот балаган иначе потеряюсь. Мне повезло с Катей, она меня понимает и принимает какая я есть, сумасшедшей совсем не считает, не то что некоторые.
Не успел соседушка и рта раскрыть, как к нам влетел Кочетков. Поцеловал в щечку всех, даже Кольку, тот так и остался сидеть с открытым от удивления лицом.
— Я буквально на минуту. Только сегодня утром объявили — Оля лауреат Нобелевской премии в области литературы. Представляете? Такого в истории ещё не бывало, она первая несовершеннолетняя которую наградили самой известной и престижной международной премией, — всё никак не мог успокоиться Антон.
Пришлось ему накапать валерьянки, иначе его точно свалит какой нибудь инфаркт или инсульт.
— Ты немного ошибся Антоша, я не первая, а единственная! Тут понимать надо! — поправила его.
Тот удивленно посмотрел на меня, в таком ключе он совсем не думал. Затем его взгляд переместился на…
— А это у вас кто, что-то раньше я эту девушку здесь не видел, — он кивнул на краснеющего Кольку.
— Её зовут Лена, она сейчас проходит практику от медучилища, прикрепили временно за Олей, — быстро нашлась подруга.
— Приятно познакомиться Ленуся, — он подал «ей» руку, — Всё девчонки, я побежал на службу, вечером встретимся, — снова всех чмокнул на прощание.
Дверь захлопнулась и мы с Катей посмотрели на Кольку.
— Я то тут причем, это всё он, — начал оправдываться сосед.
Только через пару часов мы отпустили свою новую «подружку», его штаны высохли, а вот трусы куда-то делись, наверное ветром унесло. Пришлось ему идти домой в Катиных слипах, впрочем носить их после него она не собиралась, а ему плюс в коллекцию.
— Да он не развратник, а настоящий извращенец, — бушевала подруга, когда я рассказала о малолетнем фетишисте.
Успокоила её быстро, всего одной фразой — Леночке тоже нравится красивое белье, где она его возьмет как не у подруги! После чего на нас напал дикий хохот. Конечно грешно смеяться в больнице, но стены здесь толстые, а двери дубовые, надеюсь никто не услышит.
Про Нобелевку я знала давно, сама назвала время когда об этом нужно официально объявить. Перед подругой и Колькой разыграла целый спектакль, восторженно ахая, но Катю вряд ли смогла этим обмануть, слишком пристально она на меня смотрела.
— Ты знала? Понятно что знала. Иногда себя спрашиваю — зачем я тебе нужна, у тебя же наперед всё распланировано. Вчерашний банкир тоже? Тоже, тоже, можешь не отвечать, — печально произнесла подруга.
— Не смей так говорить! Не смей! Тебя послушать так я просто монстр какой-то бессердечный! Может и аварию подстроила? Может и насильников к тебе подослала? Да как ты так можешь! — слезы сами закапали, постепенно превращаясь в ручейки.
Катерина сразу ожила, начала обнимать и извиняться, вытирать мои слезы платком.
— Извини дуру, просто за эти дни нервы ни к черту, всякая чушь в голову лезет. Никакая ты не чудовище, а настоящая красавица, тем более сегодняшний конфуз Кольки предвидеть было невозможно Кстати, как ты смогла уговорить его переодеться девочкой, я думала такое невозможно, — спросила Катерина.
— И кто у нас проходил практику у психолога-психиатра? Тут всё просто, нужно начать с малого, предоставить железобетонные аргументы, а дальше само покатится по наклонной. Главный посыл — в сыром стыдно и неприлично. Он снимает свое и надевает твои трусики, не ходить же голым. Так как показывать их нельзя, стыдно же, появляется халатик. Дальше уже просто — раз надел женское, притворись девочкой. Поэтому без разговоров одевает лифчик, меняет прическу и подставляет лицо для макияжа. Фигурка у него хрупкая, лицо ты подправила, а после протащила в таком виде через всю больницу. Хорошо что тапочки твои подошли, на каблуках бы он точно где нибудь скопытился, — улыбнулась я, окончательно успокоившись.
— Поэтому Колька молчал когда его целовал Антон! Интересно, если бы он его начал лапать, тот смолчал или нет? А если не в щечку, а в губы? — начала представлять подруга.
Пришлось останавливать её бурные фантазии, иначе можно нафантазировали такого, что потом стыдно станет.
— Мы бы такого не допустили. Парней и так мало, их нужно беречь. Колька мальчик правильный, он же твои трусики… э… любит, а не мужские. Давай неси обед, кушать хочется аж спасу нет! — посмотрела на свои часы, которые показывали начало первого.
Их мне вернули вчера, как и кольца, которые сняли в приемном покое. Мои драгоценности не помялись и даже не поцарапались, платину заменили на иридий, а он сами знаете какой крепкий.
Катя внесла обед и записку с дежурного телефона. Звонил полковник Итон, просил передать что все кого я знаю очень переживают за меня, он зайдет только через два дня, слишком много сейчас работы. Слова «за меня» и «два дня» подчеркнуты. Надо быть полной дурой чтобы не понять — чиновника из Внешторгбанка вежливо послали, дали ему двое суток на улаживание конфликта, иначе. Не сможет разрешить проблему — доклад пойдёт наверх, ляжет на стол министра. Сейчас товарищ Иванов, который мне совсем не товарищ, будет вертеться как уж на сковородке уговаривая меня вернуть деньги, потому как выхода другого нет. Вернее есть — разносить северную надбавку белым медведям.
Осталось немного подождать, скоро банкир встанет передо мной на колени, пытаясь вымолить себе прощение. Я очень добрая и отходчивая, поэтому приму его извинения, но за это….
— Оль, о чем думаешь? У тебя сейчас такой предвкушающий вид, словно ты ждешь когда тебе принесут миллион, — передавая мне тарелку с каким-то жидким и совершенно пустым супом спросила Катерина.
— Его даже не посолили, что за гадость, — фыркнула я.
— У тебя первый стол, так что ешь не привередничай, разносолы кушать тебе ещё не скоро, только месяца через три, — сказала подруга, показывая мне как дурочке три пальца.
— Ни хрена себе, я же так от голода сдохну! Не фига себе придумали живодеры!
— Что за дворовые манеры, где та интеллигентная девушка которую я знаю? — прищурилась Катерина.