Рыжий, циничный, неприличный (СИ)

Впрочем, прокуроры ничему не верят просто так. Нужны доказательства. Твердые. Или мягкие. Упругие. Нежные. Влажные. Разнообразные.
Все.
Он не пропустил ни одного сантиметра ее тела, все проверил самолично. Все. От мочек ушей до мизинцев на ногах. Где пальцами, где губами, но проверил. Все на месте. Все в порядке. Ни синяков, ни царапин. Только гладкая нежная одуряюще пахнущая кожа.
Осталось проверить только одно место.
Ее ноги разошлись широко и покорно. Главное место можно проверять только языком. Не торопясь, тщательно, ничего не упуская, проверяя каждый изгиб, касаясь кончиком языка каждого миллиметра, слизывая каждую каплю нежной влажности. Чтобы под конец забыть обо всем, утонув в ее горячем наслаждении и стонах.
Потом держать ее, дрожащую и всхлипывающую, в своих руках.
А потом проверить последнее и самое главное место. Все ли там в порядке. 
Там окажется все в полном порядке. В узком, влажном, тугом, пульсирующем порядке.
Идеальном.
***
– Пашка… Какой кошмар…
– Что? – он лениво приподнялся на локте.
– Паша, твои руки…
Он оглядел и нахмурился.
– Черт. Я опять все уляпал кровью. Сейчас принесу влажные салфетки. Вроде у меня были.
– Тебе надо в больницу.
– Угу. Вот прямо сейчас и поедем.
– Да!
– Никуда мы сейчас не поедем, - хмыкнул он, обнимая и прижимая Клео к себе. – Я тебя никуда не выпущу ближайшие несколько часов. 
– Но, Паша твои руки…
– Заживет, – беспечно отмахнулся он. – У меня кровь не ядовитая. Ну, подумаешь, немножко испачкал тебя.
Павел снова приподнялся на локте и повел руками по ее телу – только кончиками пальцев, чтобы не касаться ее тела кровоточащими ладонями, с которых куда-то делись бинты. 
– Паш, давай, я хотя бы пластырем заклею…
– Я готов это обсудить. Только чуть позже.
Мужские пальцы лениво двинулись по женскому плечу.
– Клеопатра, царица Верхнего… – пальцы забрались на грудь, коснулись упругого соска, вырывая у девушки рваный вздох. Потом опустились вниз, сжали гладкое женское бедро, скользнули к округлой попе. – … И Нижнего Египта. Очень круто звучит. Но я знаю, что звучит еще круче.
– Что? – едва слышно выдохнула Клео.
– Клеопатра – жена прокурора.
Клео замерла. Замерли и его пальцы.
– Ты… ты делаешь мне предложение?
– А что, на это похоже?
– Ну… – ко всему ее коктейлю чувств не хватало только этого! 
– Ты только подумай, как это будет круто звучать – Клеопатра Тихая. Были в истории разные там: Иван Грозный, Ярослав Мудрый, Филип Красивый. А у нас будет Клеопатра Тихая. Исторически это очень красиво, ты не можешь не оценить. 
– Паша! – у нее получаются преимущественно пока только односложные восклицания.
– Вообще-то, я бы на твоем месте, радость моя, не слишком долго раздумывал, – мужские пальцы с бедра переместились на женский живот. – Мы с тобой только что могли зачать маленькую Клепушку. Ну что ты на меня так смотришь? Я уже практически смирился с дочерью Клеопатрой.
– Пашка… – беспомощно выдохнула Клео.
– Я, конечно, понимаю, что из цариц в прокурорские жены – это понижение в должности. Но, мне кажется, на такие жертвы можно пойти. Ради любви.
И тут Клео резко отпустило. Она обхватила Павла двумя руками, ткнулась носом ему в шею, счастливо улыбаясь.
– Ты ужасный манипулятор. Но я, оказывается, всю жизнь мечтала быть прокурорской женой.
– Ну вот, – счастливо вздохнул Павел. – А теперь можешь клеить пластырь. А потом я снова буду тебя любить.
  
Глава 8.3
 
Глава 8.3
***
– Клео, а можно, я задам тебе дурацкий вопрос. Подозреваю, что он тебе не понравится. Я даже в этом уверен. Но он у меня просто свербит в голове.
– Кошмарная преамбула. Но если свербит… – она потерлась лопатками о его грудь. – Задавай.
Павел тепло и мягко поцеловал ее в затылок.
– Я передумал. Это неважно.
– Терпеть этого не могу! – Клео подскочила, прижав к груди одеяло. – Начал – договаривай!
– Тебе не понравится.
– Мне уже не нравится!
– Хорошо, – он тоже сел, прокашлялся, поддернул край одеяла на бедра. – Я сейчас… сформулирую корректно. Я… у меня… У меня никого не было после того, как мы… как мы стали близки. Я буду очень счастлив, если услышу то же самое от тебя.
 
Клео некоторое время смотрела на него, широко распахнув глаза.
– Я не ору только потому, – нарочито спокойным голосом заговорила, наконец, Клео, – что делаю скидку на твое состояние. По медицинским показаниям.
– А ты не делай.
– Ты меня чем слушал?! – взвизгнула Клео. – Я же сказала, что влюбилась в тебя практически с первого взгляда! Какой… какие… ты вообще в своем уме?!
Павел сгреб ее в свои руки вместе с одеялом, зарылся носом в копну темных кудрей.
– Знаешь, сделай мне все-таки скидку.
Клео в ответ лишь что-то прошипела неразборчиво, а Павел зарылся носом еще глубже.
– Ну ты просто не представляешь… как от этого сносит крышу. Что у любимой женщины ты первый. И единственный.
– Я так не сказала!
Павел довольно и счастливо вздохнул.
– Опытный прокурор умеет работать с формулировками.
***
– Я же тебе говорил, что со мной все в порядке.
– Мы, прокурорские жены, верим только фактам. Вот доктор сказал, что все в порядке – ему я верю.
Павел хмыкнул. Он умудрился выбрать себе в спутницы жизни очень упрямую женщину. Потому что после второго, еще более сладкого раза, она его безжалостно вытащила из постели, заставила съесть два бутерброда и потащила в больницу. Ну, зато заодно и профессора Селезня проведал. Молодец, крепкий старик, держится.
– Сейчас домой приедем – и надо будет нам билеты на самолет взять, – за окнами такси мелькал солнечный курортный город.
– Нам?
– Нам. Мне в понедельник надо быть на службе.
– Паша… Я не могу пока уехать.
– Так! Не начинай!
– Но я, правда, не могу сейчас уехать. У меня тут еще есть дела, которые надо закончить. Кроме меня некому, понимаешь? Владислав Семенович пока в больнице. Мне надо остаться.
– А мне надо уехать! Меня ждут на работе!
Клео не нравился его громкий резкий тон.
– Ну и ничего страшного. Ты уезжай, а я пока останусь. Тут у меня, наверное, дел на неделю, не больше.
– Нет.
– Но, Паша…
– Я сказал – без тебя не уеду.
Вот же дал бог мужа-упрямца!
Когда в их споре на повышенных тонах, наконец, возникла пауза, подал голос водитель.
– Скажите, а у нас пункт назначения не поменялся?
– С чего бы? – буркнул сердитый Паша.
– Ну мало ли… Судя по вашему разговору… может, вам надо уже в аптеку… или за винишком… или в больничку понадобится, не дай бог. Если девушка совсем осерчает. Вы бы поаккуратнее, уважаемый.
– Мы уже из больнички, – снова буркнул Паша. А потом они с Клео переглянулись – и рассмеялись. – А идея с винишком хорошая. Высадите нас у рынка.
***
В битве двух упрямств – мужского и женского – победило женское. Потому что женское упрямство оказалось еще и хитрое и изворотливое. Накормило мужское упрямство вкусностями, напоило вином, целовало, ласкало, жарко шептало и нежно мурлыкало, гладило, скользило, оплетало руками и ногами…
Но кое-что Паша себе смог выторговать. А именно – что Клео приедет самое позднее – в пятницу. А если приедет в четверг, то, как хорошая девочка, получит приз. Но Павел не стал уточнять – какой.
Она поехала его провожать в аэропорт. И, как дурочка, почему-то расплакалась. И, шмыгая носом, обещала приехать в четверг. За призом.
***
Клео крутилась как юла, стараясь уладить все дела как можно быстрее. Параллельно она отчитывалась одному въедливому и настырному прокурору о ходе работ. Сообщения, звонки – каждый день. В результате в среду поздно вечером Клео написала Павлу, что завтра утром будет в Москве. Он тут же перезвонил.
– Во сколько прилет?
– В десять сорок.