Рыжий, циничный, неприличный (СИ)

Если Пашу удивил это вопрос, то он это никак не показал. Крепко прижал ее к своему чуть подрагивающему телу, а потом резко встал.
– Сейчас сам достану.
Конечно, они у него есть. Ведь он же приехал именно для этого. Это немного отрезвило. И когда кровать прогнулась под Павлом, она толкнула его в грудь.
– Я буду сверху.
– Ну, черт возьми, Клео!..
Оказывается, она знает очень эффективный способ заставить его замолчать. Как в том дурацком анекдоте про «без ног таракан не слышит». А если мужчину взять за член, он теряет голос. Такой вот любопытный физиологический феномен. Они с Пашей стоят друг друга – она с историческим казусом, он с физиологическим феноменом. И на этой мысли Клео принялась осваивать новые компетенции. А именно – как пользоваться презервативом.
Получилось с первого раза. Павел наблюдал за ее действиями, не отрываясь. А потом все же не смог оставаться безучастным – приподнял ее за бедра. И медленно опустил на себя.
У Клео совершенно непроизвольно запрокинулась голова, она почувствовала, как кончики волос коснулись поясницы. И сквозь снова зашумевшую кровь в ушах услышала его тихое восхищенное:
– Твою мать, как же красиво…
Клео почувствовала, как его больше горячие ладони накрыли ее грудь, сжали. Как он сама начал небольшими толчками двигаться в ней. Как ладони с груди переместились на ягодицы, подхватили снизу, подталкивая ее к более активным движениям.
И она задвигалась. Его хриплое рваное дыхание и движения бедер снизу задавали ритм. Пальцы в том же ритме сжимались на ягодицах, подталкивая – выше, резче. Ей это ужасно нравилось.
До какого-то момента. А потом вдруг резко захотелось другого. Оказаться на спине, под ним, чтобы чувствовать всю глубину и силу его толчков внутри. И Павел мгновенно уловил эту перемену в ней. Замер. Его дрожащие пальцы гладили ее бедра.
– Прекрасная наездница устала?
Клео едва слышно всхлипнула. И буквально тут же оказалась на спине. Глубокий сильный толчок, его ладонь пробирается под ее поясницу, прижимая к себе – и Клео снова непроизвольно прогибается под его тихое:
– Твою мать, как же красиво…
***
Потом, уже совсем после, никакие крамольные мысли в голову Клео так и не вернулись. Да и какие могут быть мысли, если все тело, как теплый мед, растеклось по мужскому телу, его горячая тяжелая ладонь лежит на твоей пояснице, а пальцы другой его руки гладят сквозь волосы шею. И если есть какая-то мысль в голое, то она одна и простая. Есть здесь и сейчас. Прекрасное здесь и сейчас с ним, на нем, в его руках. А завтра… А что делать с этим «завтра», Клео подумает завтра.
Она потерлась щекой о его плечо, а потом закрыла глаза и мгновенно уснула.
***
Она лежала на нем и тихо спала. А Павел, устроив одну руку на пояснице Клео, другой осторожно, чтобы не разбудить девушку, перебирал ее волосы. Все, как он и хотел еще несколько часов назад. И все же не оставляло чувство какой-то… какой-то то ли горечи, то ли неправильности происходящего. Хотя откуда бы им взяться?
Близость с Клео была одновременно горячей, как лучшие блюда мексиканской кухни, которую Паша очень уважал, и сладкой, как самый спелый плод, которым сейчас полны местные рынки. И эта ее смелость… Безусловно, в оральном сексе вообще и в минете в частности нет ничего особенного. Это приятное – как правило, очень приятное – дополнение к сексуальной жизни. Но Павел сейчас, хоть убей, не мог вспомнить, накрывало ли его так когда-нибудь – от минета или вообще. Выходило, что нет. Но в этой ее ласке, такой прекрасно смелой, такой… такой! – было что-то… что-то от отчаянного рывка из последних сил.
Господи, ну какие же идиотские мысли лезут в голову. Вот просто неприлично дурацкие после такого качественного секса. Павел вздохнул и обнял Клео уже двумя руками.
Как же с тобой сложно, царица Верхнего и Нижнего Египта. Но при этом как же сладко. Да и оба Египта твои – ну просто выше всяческих похвал. И возложив ладони на «Нижний Египет», Павел Тихий наконец-то заснул.
***
Он проспал! Ну то есть как проспал – в субботу и положено проспать. Но не в Пашином положении. Он резко сел на кровати и заозирался. Никаких следов присутствия Клео в его комнате не было. Не обнаружилось их и в ее комнате. А вот на кухне – присутствовали. На плите стояли кастрюлька с кашей и турка с кофе. И то и другое – теплые, почти горячие. Значит, ушла недавно.
 
Господи, ну почему кончились благословенные времена Домостроя, когда женщина сидела дома, и ее не надо было все время где-то разыскивать?!
Павел схватился за телефон.
  
Глава 6.4
 
Глава 6.4
– Ты где?! – выпалил он без лишних предисловий.
– Очевидно на работе.
– Сегодня суббота!
– Мы не соблюдаем шаббат, зато мы отстаем от графика. И потом, у нас работа сезонная, без выходных.
И трудовой инспекции на них нет! Ох, надо затеять прокурорскую проверку по поводу соблюдения законодательства в трудовой сфере!
– Я приеду.
– Как хочешь.
– Хочу.
А каша оказалась вкусной, из смеси риса и пшена. Как-то она, кажется, называется, но Павел забыл. И кофе был вкусный. Это вообще прекрасно, когда тебе кто-то с утра готовит завтрак. Эта неожиданная мысль порядком озадачила Павла – хочет ли он, чтобы ему на постоянной основе готовили с утра завтрак – и так, вот, озадаченный, он и пошел собираться. 
***
Появление Павла на раскопе вызвало неоднозначные реакции. «Квакин» ему предсказуемо не обрадовался. По Клео ничего нельзя было сказать определённо. Зато неожиданно его, оказывается, запомнили студенты, которые нестройно, но с энтузиазмом кричали ему: «Здравствуйте, Павел Тихонович!». Но больше всего Паше обрадовался профессор Селезень.
– Что же вы, голубчик, в прошлый раз так скоропалительно уехали, не попрощавшись? – пенял ему Владислав Семёнович, энергично тряся руку. Павел, как-то неожиданно для себя, вдруг почувствовал укол совести. А ведь, казалось бы, он этим людям вообще и профессору Селезню в частности ничего не должен и ничем не обязан.
– Да так, знаете… дела… – неопределённо отозвался Павел. Говорить про завершившийся отпуск показалось сейчас каким-то вообще неуместным и глупым.
– Понимаю, – серьезно кивнул Владислав Семёнович. – Понимаю. У вас работа серьёзная, дела тоже. Расскажете?
От такого вопроса Павел и вовсе опешил. Рассказывать профессору, доктору исторических наук все перипетии своего нынешнего дела – это же повергнуть человека солидного возраста в настоящий шок 
– Давайте лучше вы расскажете, как у вас дела? – предложил Павел.
– О, нам есть чем похвалиться! – обрадовался Владислав Семёнович. – Прошу за мной!
***
Так, в компании профессора Селезня, Павел и провел большую часть времени на раскопе. И в принципе, Паша даже не сердился на Клео за то, что она не обращает на него внимания. Он вдруг как-то иначе посмотрел на ситуацию. Она ведь тут и в самом деле на работе. И должна работать. 
Уважение к делу, которым занимаешься, Паша впитал с… Так даже и не скажешь, с чем. Он просто не представлял, как может быть иначе. «Делать – так делать, а так чего мараться?», – любимое выражение отца. Ну так и правильное же выражение. И все в его семье так же к работе относились. «Не дело красит человека, а человек дело», – эта фраза в семье приписывалась деду Аристарху. А бабушка Юля, на которую, по мнению всего их многочисленного семейства, Паша более всего походил характером, и вовсе имела репутацию трудоголика.
В общем, что такое работа и как это важно для человека – Павел понимал. Причем именно для человека, а не только для мужчины. Есть такие виды деятельности, в которые мужичкам вообще лучше не соваться, они только женщинам под силу. Да и во многих других областях нет никакой разницы, кто эту работу выполняет – главное, чтобы выполняли хорошо. А о том, что женщины умеют делать дело хорошо, Павел знал на примере снова своей семьи.