Ангел

– Тебе нужно уметь расслабляться.
– Извини, Гейб. Мне правда очень жаль.
– Послушай, все будет в порядке, обещаю. Уже завтра все будет хорошо.
– Спаркса сегодня переводят в крыло Б. Надеюсь, он полностью поправился.
– Я слышал, у него все еще не зажил глаз и какое-то время придется носить повязку, но со временем и зрение придет в норму. Но мы должны присматривать за ним. Я не доверяю Ашеру. Слава богу, что Спаркс не умер.
Гэбриел подошел к двери камеры и сжал кулаки. Он посмотрел на противоположную сторону галереи, но сегодня ради разнообразия лицо Ашера не маячило в окошке камеры. Словно он ждал, что первым выглянет Гэбриел. Вдруг стало очевидным, что Ашер проводит в мыслях о нем чертовски много времени, и это дает некоторую власть над Ашером. Как только он узнаёт, куда направился Гэбриел, вскоре и сам появлется там. Стремится сделать так, чтобы никого больше не было рядом, пытается выглядеть устрашающе. Что ж, сегодня Гэбриел сам основательно потрудится, чтобы они остались наедине. Двери открылись. Через несколько секунд появился Сол и передал Гэбриелу сверток. Это было смятое в ком кухонное полотенце.
– Ты уверен? – спросил Сол.
– Да, уверен.
Гэбриел взял свое банное полотенце и завернул в него кухонное. Затем вышел из камеры и нарочито медленно направился в душевую. Надо было убедиться, что Ашер видит его. Краем глаза Гэбриел заметил, что враг возвращается из столовой и несет завтрак в камеру. Гэбриел кивнул ему и показал полотенце на случай, если все еще неясно, куда он идет. Затем обернулся к своей камере, в дверях которой стояли Сол и Бейли, и кивнул им тоже.
В душевой находился всего один заключенный. Они виделись прежде, но их дорожки никогда не пересекались. Хорошо бы он не задержался надолго.
Гэбриел начал раздеваться, а когда закончил, незнакомец уже ушел. Вот она, удобная ситуация. Он глубоко вздохнул. Теперь нужно было сохранять хладнокровие. Очень нужно.
Гэбриел смирился с тюремной жизнью, но знал, что не потерпит больше дыхания Ашера на своей шее. Загоняя жертву в угол, тот не понимал, какого зверя пробуждает. Под влиянием почти такого же мерзавца, который постоянно издевался над сыном, Гэбриел провел годы. Он постепенно научился давать сдачи. Твердо усвоил урок, что, чем дальше отступаешь, тем сильнее толкают, а потому нельзя отходить даже на дюйм. Пришло время разобраться раз и навсегда. Гэбриел больше не думал, как Ашер поступит с ним. Теперь он волновался только за близких людей – здесь и на свободе.
Гэбриел почувствовал присутствие Ашера еще до того, как увидел. Он бросил взгляд на часы, висевшие на дальней стене от входа в душевую. Практически под ними стояли Хайд и Джонсон, наблюдающие за очередью, выстроившейся за завтраком, и готовые пресечь любую из ставших обычными утренних ссор. Боковым зрением Гэбриел видел, как раздевается Ашер. Гэбриел намочил кухонное полотенце, а потом плотно обмотал его вокруг костяшек пальцев правой руки. Он стоял к подонку спиной, и по спине пробегали мурашки при мысли о том, чего тот добивался. Гэбриел почувствовал ладонь на своем плече, она постепенно двигалась к шее, а затем пальцы ухватили его за волосы. Ашер откинул голову Гэбриела назад и поцеловал его. Почувствовав вкус губ Ашера, Гэбриел собрал всю силу воли, чтобы не дать подкатившей к горлу рвоте вырваться наружу.
Внезапно откуда-то донеслись крики, и Гэбриел открыл глаза. Заключенные, стоявшие в очереди за завтраком, орали во все глотки: в столовой что-то происходило. Хайд и Джонсон поспешно устремились вглубь крыла. Ашер снова положил ладонь на плечо Гэбриела и заставил развернуться, облизывая его нижнюю губу и медленно сверху вниз ведя взглядом по телу. Но прежде чем он успел дойти до низа живота, Гэбриел защищенным полотенцем кулаком ударил в челюсть, и Ашер спиной отлетел к тянущейся вдоль душевой низенькой стеночке, которая защищала принимающих душ от нескромных взглядов.
– Какого хрена?
Ашер вытер губу, которая все еще кривилась в ухмылке, несказанно пораженный видом своей крови на пальцах.
 
Не медля, Гэбриел ударил еще. Ашер огляделся, но не увидел поблизости надзирателей. Заваруха в столовой продолжалась, и не было похоже, что кто-то из охранников скоро вернется на обычный пост. Кулак Гэбриела обрушился снова, Ашер упал, и от стен душевой эхом отразился звук: хрустнула локтевая кость или раскололась керамическая плитка. Ашер пытался подняться, его кровь смешалась с водой на полу и ручейком потянусь к сливному отверстию. Гэбриел упал на колено, осознавая, но игнорируя собственную наготу, и вновь и вновь бил его кулаком по лицу. Глаза Ашера так заплыли, что почти не открывались. Он издал хриплый вскрик, и Гэбриел снова врезал ему, на сей раз выбив зубы. Ашер сплюнул на пол, а его голова моталась из стороны в сторону, когда он пробовал встать.
– Ты никогда и никому не причинишь больше зла, мразь, – прошипел Гэбриел.
– Тебе это с рук не сойдет. – Голос Ашера стал заметно тише.
– Может быть, но оно того стоило. У тебя нет никакой власти надо мной.
– Ты так в этом уверен? – Ашер с трудом дышал и продолжал сплевывать на пол. – Хочешь знать, почему ты мой?
– Почему же?
– Потому что из-за меня ты попал сюда.
– Что?
– Это я убил мужика в сигнальной будке. Он был мертв задолго до того, как ты пришел туда.
– О чем ты, мать твою? Ты был там, когда мы пришли? – Гэбриел смотрел на Ашера сверху вниз.
– Меня арестовали за драку с причинением телесных повреждений через три дня после его смерти.
– Когда это случилось? – спросил Гэбриел сквозь стиснутые зубы.
– В начале июня. А через пару недель там очень кстати оказался ты. – Ашер все же сумел ухмыльнуться.
Не способный сразу переварить услышанное и не уверенный пока в правдивости слов Ашера, Гэбриел почувствовал прилив адреналина. Гнев овладел всем его существом. Он ухватил врага за волосы и подтащил к месту, куда падала вода из душа.
Струя потекла по окровавленному лицу Ашера, когда Гэбриел нажал на кнопку. Он встал рядом и обмотал лицо Ашера кухонным полотенцем, накрыв рот и позволив воде падать прямо на него. Ашер брыкался и отбивался, пытался царапать удерживающие полотенце руки. Его пальцы сжались, мышцы напряглись, но постепенно движения слабели: теперь приходилось бороться за каждый глоток воздуха.
– Какого дьявола ты творишь? – В дверном проеме стоял Джонсон.
Вода перестала течь, и Гэбриел убрал полотенце. Тело Ашера на секунду обмякло, и им овладел приступ неудержимого кашля. Он тоже увидел охранника и протянул к нему руку. Джонсон молча таращился, как громом пораженный.
– Мне пришлось кое-что предпринять. Сам бы он никогда не остановился, – пояснил Гэбриел.
Если его снова отправят в карцер, все будет кончено, ему никогда больше не представится шанс, он потерпит поражение. Начатое надо закончить. Гэбриел смотрел на Джонсона и ждал, затаив дыхание, что тот схватит его, а потом в назидание другим посадит под замок все крыло.
Ашер грязно выругался, сплевывая и кашляя кровью.
– Не имеет никакого значения, что из-за меня ты проведешь за решеткой долгие годы. Что бы здесь ни случилось, победа останется за мной. Я прикончил человека, за убийство которого придется мотать срок тебе. Я расколол его череп. А теперь, когда мой брат узнает обо всем, он проделает то же самое с твоей подружкой. – Ашер снова сплюнул и повернулся к Джонсону. – А потом расправится с твоей женой.
– Ну и чего ты ждешь? – спросил Джонсон у Гэбриела.
– Не понял?
– Кончай его к чертовой матери! Если он выйдет отсюда, то сделает твою жизнь тяжелее, чем прежде. Совсем невыносимой. Он больше не станет разговаривать с тобой с притворной вежливостью, а натравит своих дружков – громил с обритыми головами, – чтобы одни держали тебя, а другие опустили по очереди.
– Нет! – попытался воскликнуть Ашер и закашлялся.
От страха его глаза чуть не выпадали из орбит. Он только сейчас окончательно понял, что происходит. Ему почти полностью изменил голос. Видимо, струя воды повредила гортань. Ашер не мог даже закричать.