Ангел

– Ты о чем-то думаешь. О чем? – спросила она, не открывая глаз.
– Ты проснулась?
Эдриан поцеловал ее в губы. Люси попыталась сесть, но он прижал ее к себе и несколько мгновений держал в объятиях.
– Выкладывай. Я же слышала, как у тебя в голове крутились колесики.
– Просто думал, как мне повезло с тобой. И гадал, чем заслужил это… Заслужил тебя.
Она поцеловала его руку и придвинулась теснее. Он понял, что так она успокаивает его, прежде чем подняться.
– Когда тебе на работу?
– К сожалению, уже скоро, – ответил Эдриан. – Надо провести расследование в нескольких семейных приютах, узнать побольше о содержавшихся в них детях и понять, не оттуда ли тянется ниточка к пожару.
Эдриану тяжело было думать о приютах. В особенности потому, что там могли манипулировать детьми. Натаскивать и использовать. И некому было присмотреть за ними как следует.
– Эдриан? О чем ты думаешь? – Люси пристально смотрела на него и заметила, как его взгляд затуманился.
– Я думаю о семье. О том, что она, даже дурная, все равно остается семьей.
– Ты никогда не рассказывал о своей. У тебя были проблемы с отцом? Ты когда-нибудь хотел сбежать к приемным родителям?
– Нет, даже не знаю, как может возникнуть подобное желание. Я хотел, чтобы ему стало лучше. Чтобы он стал хорошим. Когда окончательно выяснилось, что ничего подобного не случится, я мечтал, чтобы мама перестала терпеть его, прекратила принимать, когда он возвращается.
– Как думаешь, почему он был таким?
– Мне кажется, его преследовало наваждение. Я ведь помню время до наркотиков. Он и тогда шел по пути саморазрушения. Иногда меня пугают мысли о нем. Вдруг это передается по наследству.
– По-моему, ты уже доказал, что не передается.
– Но все же иногда я понимаю его. Порой мне тоже хочется перестать прикладывать усилия.
– Но ты же не перестаешь. – Она улыбнулась. – У тебя есть братья или сестры?
– Нет. По крайней мере, я ни о ком не знаю, – ответил Эдриан с невеселым смешком.
Ничего нельзя исключить. Вполне могли жить где-то родственники, отпрыски папочки. Одному богу известно, что он успел натворить. Он никогда не хранил верность матери. Эдриан не раз видел, как отец выходит из отеля «Уайт харт» с разными женщинами. Это было до того, как он подсел на наркоту и перестал интересоваться чем-либо, кроме очередной дозы.
Люси прижалась губами ко рту Эдриана. Он притянул ее к себе не только из-за поцелуя, ему хотелось прервать этот разговор. Грустная тема – отец. Порой Эдриан чувствовал, как сжимается грудь, а дыхание учащается. Ему не хотелось испытывать эти ощущения при Люси. Он, не прерывая поцелуя, запустил руку под одеяло. Теперь они зеркально повторяли движения, одновременно то прикасаясь к животу партнера, то скользя пальцами ниже, поддразнивая друг друга.
– Папа!
Снизу донесся голос Тома.
– Вот ведь черт! – едва слышно прошептал Эдриан. – Подожди.
Он буквально выпрыгнул из постели, схватил брюки, выбежал из комнаты и спустился по лестнице.
– Привет, папа.
Том стоял рядом с тостером, дожидаясь, пока выскочит поджареный ломтик.
– Что случилось? Почему ты здесь в такую рань? – Эдриан посмотрел на стол, где оставил досье на Доминика.
Накануне вечером он работал с документами, но пришла Люси, прихватив с собой бутылку вина, и он забыл убрать папку.
– Мама и Доминик забронировали зарубежный тур, начиная с пятницы, то есть, конечно, его забронировал Доминик. Мама собиралась позвонить тебе сегодня.
– Надолго?
– Скоро каникулы, так что мы улетаем в Америку на пять недель. Мама хочет, чтобы ты приехал и подписал стандартную форму с согласием на мой выезд за границу.
– На пять недель? Ты не провел у меня прошлый уик-энд из-за затеянной мамой поездки, а неделю назад была экскурсия в Лондон.
– Это тоже была идея Доминика.
Эдриан понимал игру, затеянную Домиником. Он старался не давать ему видеться с Томом, так сам прямо и сказал. Скорее всего, Андреа понятия не имеет о реальной причине, стоящей за этим. Сама она не стала бы провоцировать Эдриана сейчас, когда внешне между всеми наладились хорошие отношения. До длительной поездки за границу она бы не додумалась. Несомненно, Доминик притворился, что делает все ради их маленькой семьи, и Андреа купилась.
 
– Придется поговорить с твоей мамой. Меня вовсе не радует перспектива не видеться с тобой больше месяца.
– Вот потому я и решил заглянуть к тебе. Соскучился. – Том запихнул в рот половину тоста.
Расплавленное масло капало с уголков губ.
– Кто это к тебе пожаловал, Эдриан?
В кухню вошла Люси. Волосы она собрала в высокий, немного небрежный пучок, но одежда была безукоризненно опрятна. Люси сняла со спинки стула пальто.
– Здравствуйте, – сумел выговорить Том, пережевывая тост и чуть не поперхнувшись от удивления.
– Привет. Я Люси. – Она протянула руку.
Том вытер о брюки масло с ладони и пожал ее.
– Это Том, мой сын.
– Бедняжка. Ты выглядишь в точности как твой отец. – Люси подмигнула Тому.
– Хочешь позавтракать? – спросил Эдриан.
– К кому из нас ты обращаешься? – вернула вопрос Люси.
– К обоим.
– Да, я бы не отказался съесть еще что-нибудь, – кивнул Том.
– Боюсь, мне пора бежать. – Люси подхватила с тарелки Тома половину тоста. – Была рада познакомиться, Том.
– Мне тоже очень приятно. – Том улыбнулся и вопросительно посмотрел на отца.
Люси смачно чмокнула Эдриана в щеку, и он почувствовал, как жар ударил в лицо. Обычно он делал все, чтобы Том не встречался с женщинами, с которыми он иногда проводил время, но к Люси это не относилось. Эдриан даже хотел, чтобы она задержалась и позавтракала с ними. Ему теперь нравилось жить в одиночестве, и это желание удивило его. Услышав, как закрылась входная дверь, он обратился к Тому:
– Как насчет сэндвичей с беконом?
  
Глава 50
 
Дверь Сидни Бруд открыл с сигаретой во рту, и в мыслях Дина молниеносно всплыл почти идентичный образ из прошлого. Манеры Сидни остались прежними, хотя, если подумать, с чего бы им измениться. Даже странно, насколько знакомым показался человек, сыгравший короткую, но значительную роль в жизни Дина. Все то же: движения рук, спина, чуть скособоченная вправо, одежда, всегда мешковато сидевшая на тощем теле. Больше всего отличались волосы. Когда-то Сидни зализывал их назад с помощью бриллиантина, теперь же он почти облысел: от шевелюры остались только коротко постриженные редкие седые волосы на висках.
– Я могу вам помочь?
– Привет, Сид.
– Мы знакомы?
– Я ребенком жил в семейном приюте неподалеку. Меня зовут Дин Кинкейд. Не знаю, помнишь ли ты меня.
– Да, я тебя помню. – Сид нервно поежился.
– Можно войти?
Это был вовсе не вопрос, и Сид понял это.
– Сейчас я как раз несколько занят. – Он медленно попятился вглубь прихожей.
– Я не отниму много времени.
Дин легким движением руки впихнул Сида внутрь и закрыл за собой дверь.
Хозяин явно жил один. Это было к лучшему. Если прикинуть, сколько денег он заработал на детях за многие годы, странно, что его дом выглядел жилищем человека, не слишком обеспеченного. Дин всегда считал, что Сид проделывал это ради мзды, но если нет, то, черт возьми, зачем? Он был далеко не худшим воспитателем. Насколько Дин помнил, он просто был грубым и считал нормальным постоянно раздавать подопечным хлесткие затрещины. Случалось, по-настоящему проблемных подростков отдавали в полное распоряжение управляющего, и он выбивал из них дурь зачастую в прямом смысле слова. Дин вспомнил еще одно: у Сида была слабость. Слишком сильная любовь к деньгам. Его легко можно было подкупить. В сумке звякнуло, когда Дин опустил ее на пол. Металлические инструменты стукнулись друг о друга.
– Чего ты от меня хочешь? Денег у меня нет, если ты явился за ними. – Сид в волнении натянул рукава, зажал в кулаках излишки ткани. Этот жест вернул Дину еще одно воспоминание.