Батарейка (СИ)

Так вот, найдя на кухне кувшин с соком циввы, я вволю напился и уже отправился спать, как вдруг меня привлекли тихие голоса, доносящиеся из комнаты дедушки Караги. Нет, я знал, что подслушивать нехорошо, но они спорили… Причём спорил мой папа Фитци – такое я слышал впервые. Именно это заставило меня подкрасться ближе и навострить уши.
- У нас всё хорошо, папа! И я хочу второго сына! И если Дальвиний так решил – значит, так тому и быть! У Фехта скоро будет братишка!
- Сынок, думаешь, я не люблю вас? Ты и мой внук дороже мне всего на свете! И я ни за что не стал бы просить тебя повлиять на твоего … твоего…
- Супруга, папа, Супруга.
- Перестань. Вы не Супруги в глазах закона. А мой любимый внук – Неполнородный. Неужели вы не понимаете, чем это может кончиться для него?
- Дальвиний сумеет нас защитить!
- Ещё месяц назад я бы согласился с тобой, сынок. Но сейчас… На Дальвиния, называй его как хочешь, Супруг или любовник, очень злы многие Благородные. И я боюсь, что ему придётся выйти в Круг вне очереди. А если он проиграет – ты понимаешь, чем это закончится для вас всех? И в первую очередь для тебя и для Фехта? Гнев Великого Господина страшен.
- Откуда ты знаешь это, папа? Ты ведь не можешь знать наверняка!
- Я – нет. Базар всё знает. Базар не ошибается.
- И я должен поверить базарным сплетням?
- Я частенько выигрывал именно из-за того, что вовремя сумел услышать то, что ты называешь «базарными сплетнями»!
- Ты не переубедишь меня! Ты постоянно стараешься разлучить меня с человеком, которого я люблю больше всего на свете. И наш второй малыш… Он ведь уже живой… Скоро он появится на свет…Мы что, должны его убить?
- Будет хуже, если это сотворят другие…
- Отец! Прекрати говорить такие вещи! Иначе я покину твой дом немедленно!
Дедушка Караги тяжело вздохнул:
- Ладно, я вижу, что ты глух к доводам разума. Живи, как знаешь, и дай Небеса, чтобы я ошибся. Но прошу тебя, выполни одну мою просьбу. Оставь Фехта со мной.
- Что???
- Оставь Фехта со мной. Твой брат Марги скоро отправится на Острова, открыть там новую факторию для торговли с дикарями – сам знаешь – пряности, мех, редкие плоды… Фехт поедет с ним, и будет жить там. Острова далеко – туда не дотянется и Великий Господин. Марги любит Фехта как собственное дитя, ты можешь быть спокоен – он позаботится о нём. Да и мальчику будет интересно увидеть другие земли. А если я ошибаюсь – года через два-три он вернётся. Прошу тебя, Фитци, послушай меня хотя бы в этом…
Но отец не послушал, и наутро мы покинули дом дедушки. Навсегда. А потом случилось всё, как говорил дедушка Караги. Папа Дальвиний проиграл в Круге, и нам всем грозила страшная участь. А мой братик… Наталь… Натик… Он только что появился на свет… Но даже это не помешало папе Фитци, узнав о проигрыше возлюбленного, броситься к нему в Столицу. Он уехал немедленно, оставив Натика и меня на попечении преданных слуг, надеясь, что все слухи, дошедшие до него - только слухи. Но они, к несчастью, оказались правдой. И мои папы покончили с собой – они слишком любили друг друга и не желали разлучаться даже в смерти. Я не в обиде на них – их любовь заслуживает уважения. Но порой мне казалось, что они бросили меня, ушли от проблемы, обрекли на участь, худшую, чем смерть. Я всегда корил себя за такие мысли, но не мог избавиться от них до конца. И крошечный Натик… Я же не мог его защитить, а слуги тем более… Может быть, папа Дальвиний надеялся на милосердие своего брата Дальзора. Может быть, папа Фитци не хотел брать грех на душу, убивая собственных детей. Но ни мне, ни Натику от этого было не легче. А милосердие Благородной семьи мне скоро пришлось испытать на собственной шкуре.
Я помню этот вечер, когда в замок приехал брат мужа дяди Дальзора – Аматта. Приехал не один, а со Стражниками. Он выгнал всех, кто служил при моих родителях, а на меня, оглушённого свалившимся горем, надел рабский ошейник с Амулетом Подчинения. А Натик… Натика, крошечного Натика он приказал утопить в озере, а когда я бросился на выручку брату – отшвырнул, словно щенка. И активировал Амулет. Я никогда в жизни не испытывал такой боли, но продолжал рваться к братику. И тогда этот… Этот мерзавец предложил мне доставить ему удовольствие, чтобы спасти брата. Он дал слово, что тогда Натика никто не тронет. И я согласился. В жизни моей не было ничего более мерзкого, чем эта ночь, хотя потом всяких мерзостей в ней хватало. А наутро я узнал, что мой брат мёртв. И я напомнил Аматте о данном им слове, но он только посмеялся надо мной, говоря, что не обязан исполнять обещание, данное Неполнородной шлюхе. Я почти умер тогда. Я не убил себя только потому, что Амулет подчинения не давал мне возможности нанести себе вред.
 
Но вскоре мне пришлось испытать ещё одно горе. Дедушка Караги.
Народ, простите, если кому не по нраву POV Фехта и хочется очередных приключений. Просто этот герой тоже захотел высказаться перед решающими событиями.
========== Глава 87. Раненая память. Часть вторая. ==========
POV Фехта.
Да, дедушка Караги. Он почти сразу узнал о случившемся с моими отцами. И так быстро, как только позволяло ему слабое здоровье, бросился выручать меня. Он впервые за много лет сел в повозку, мучился страшными болями в суставах, но подгонял слуг, чтобы прибыть в наш… нет, теперь уже не наш, а замок Дальзора и Амайа… как можно быстрее. Но всё равно путешествие его растянулось на две недели – слишком слабым было здоровье старика. За это время в замок успели прибыть новые хозяева со своими слугами и Стражей и обжиться там. Старшие сыновья Дальзора и Амайа - Дальхем и Дальхаш – были мне почти ровесниками, а младший – Дальрин – был ещё совсем малышом – такой смешной розовый колобок. Но благодаря ему я немного ожил и нашёл в себе силы жить дальше.
Как я понял, раньше Семья Дальзора и Амайа жила не особенно богато, про таких мой злоязычный дедушка Караги говорил: «Семь Благородных на одной кобыле жениться едут», или «На брюхе шёлк-шёлк, а в брюхе щёлк-щёлк». Дело в том, что наследство родителей папы Дальвиния представляло собой неделимый майорат, то есть замок и земли наследовал старший из сыновей, младшему досталась лишь доля в деньгах и драгоценностях. Доля, надо сказать немалая, но и Дальзор, и Амайа обожали тратить деньги на развлечения и роскошь, и вскоре от отцовского наследства мало что осталось. Правда, Дальзор всё-таки проявил здравый смысл, поместив остаток денег в банк под надёжные проценты, и Семья с тех пор жила именно на них. Для простецов сумма была бы просто немыслимо гигантской, но не для Благородных. И я знаю, что папа Дальвиний, живший достаточно скромно, без пускания пыли в глаза соседям, не раз и не два помогал денежными подарками Семье младшего брата. Так что неожиданно свалившееся богатство было для Дальзора и Амайа даром Небес. Тем более, что помимо замка и земель у Дальвиния было достаточно накоплено денег в столичном банке.
Сейчас мне кажется, что хотя бы из элементарного уважения к умершему родственнику и чувства благодарности, они могли хотя бы оставить меня в покое. Но не тут то было. Меня сделали слугой собственных двоюродных братьев, и уж те повеселились от души. Я убирал их комнаты и чистил им одежду. Прислуживал им за едой и выполнял их приказания. Выслушивал их бесконечные издевательские насмешки и молчал в ответ. Я вообще не понимаю, как тогда не сошёл с ума. Перемена, произошедшая со мною, была настолько внезапна и ужасна, что куда более сильный и взрослый человек мог бы сломаться от неё. Может быть, дело в том, что дети легче приспосабливаются к переменам… может быть, в том, что я страстно мечтал избавиться от ошейника и дать дёру от любящей родни туда, где меня никто не достанет – в Фэкор или на Острова. В то время я мимолётно жалел, что папа не согласился оставить меня у дедушки в наш последний приезд. Даже на диких Островах, но с добрым и весёлым дядей Марги мне было бы куда легче, чем в родном замке, где каждый камень напоминал мне о погибших родителях и безвинно убитом младшем братике.