Кувырком (ЛП)
По дороге ко мне домой — хочу переодеться, — останавливаемся купить бейглов, а дальше двигаемся в «Адамс и Уильямсон». У нас в конторе многие любят работать по субботам, поэтому в офисе снуют несколько адвокатов в повседневной одежде. Веду
Челси в свой кабинет, где уже ждут Стэнтон, София и Брент. После сочувственных объятий с Челси и дружеских хлопков по моей спине усаживаемся вокруг моего стола.
− Они, черт побери, знают обо всем, — ругаюсь, просматривая приложенный к ордеру отчет социальной службы. На бумаге все выглядит очень плохо. — Арест Рори и его перелом руки, задержание Райли после вечеринки, ситуация с Рэймондом и Джереми Шериданом. Даже упоминают исчезновение Розалин. Они что, напичкали дом жучками?
− Скорее всего, опросили соседей, − предполагает София. — Родителей друзей. Челси, в отчете упоминается задержка речи Риган, и служба опеки заявляет, что ты не уделила этой проблеме должного внимания.
Челси качает головой:
− У нее нет задержки речи, все дети заговорили поздно. Поначалу Рэйчел волновалась, но педиатр каждый раз говорил, что это абсолютно нормально.
Показываю на Софию:
− Нам нужны показания этого педиатра. И терапевта Рори. И их учителей. Они умные дети, хорошо успевают в школе. Это сработает в нашу пользу.
Стэнтон кивает:
− А я пока нарою информацию на Декстера Смида и Агентство по делам детей и семьи. Глянем на их послужной список за последнее время.
Каждый принимается за свой фронт работ. Прежде чем присоединиться к Софии в сборе показаний врачей и учителей, Брент усаживает Челси на кожаный диван у окна. Вручив чашку горячего чая, подливает ей туда хорошую порцию спиртного из своей фляжки с монограммой.
− Немного выпивки с утра не помешает. Улучшает кровообращение.
− Спасибо тебе, Брент.
− Ни о чем не переживай. Они разбудили чудовище. А страшнее Джейка чудовища просто нет.
Через пару часов ищу на длинных переполненных стеллажах офисной библиотеки нужные мне книги. Рядом Стэнтон, тоже ищет. Чувствую на себе его взгляд.
− Как ты, приятель?
− А ты как думаешь? — отвечаю, не поднимая глаз.
− Думаю, внутри у тебя творится черт знает что. Не можешь решить, кого убить первым. Я бы так себя чувствовал, если бы дело касалось Пресли. — Ждет ответа. Молча снимаю с полки книгу и пролистываю. Продолжает: — Просто знай, Джейк, я всегда готов помочь. Что бы ни понадобилось.
Резко захлопываю книгу и испепеляю Стэнтона взглядом. Не потому, что он в чем-то виноват, просто попался под руку.
− Родной дом для ребенка − крепость. Он защищает его от бабайки или чего там сейчас боятся дети. — От ярости аж скрежещу зубами. — А эти приперлись в дом и забрали их, Стэнтон. Понимаешь, какой это удар?
− Понимаю, − кивает.
Не хочу говорить об этом. Просто… не могу… не могу говорить и думать.
− Хочешь мне помочь? — впечатываю книгу ему в грудь. — Найди что — нибудь, что я смогу использовать в понедельник. Чтобы показать этому ублюдку, где раки зимуют.
Через пару часов сижу за столом, составляя ответ на требование Агентства по делам детей и семьи об изъятии Мак-Куэйдов. Челси придвигает стул ко мне поближе. Сидит, свернувшись как котенок, и наблюдает за мной.
− Что это? — интересуется, показывая на огромную раскрытую книгу на столе.
− Это свод законов. Нормативные правовые акты об опеке над детьми.
Подпирает голову рукой.
− Почему они так сложно написаны?
− Ну, классический ответ − чтобы не было ложных интерпретаций. Чтобы никто не начал спорить, что они на самом деле значат. Но мне кажется, это просто чтобы юристы делали деньги, рассказывая всем, что означают законы.
Челси едва заметно улыбается.
− А это что? — показывает на другой талмуд.
− Это соответствующее прецедентное право. Решения других судей в делах, схожих с твоим. Я использую эти решения для подкрепления собственных аргументов. Судьи любят выступать единым фронтом. Они из категории «все хорошие дети так делают».
Медленно моргая, снова улыбается. Она выглядит полностью изможденной. Откидываю ей волосы назад.
− Закрой глаза. Отдохни немного.
И Челси даже не пытается со мной спорить.
На улице уже совсем темно, когда мы садимся в машину. Некоторые документы беру с собой, чтобы еще поработать, но Челси, по — моему, достигла какого-то предела. У нее больше нет сил сидеть взаперти в офисе. И если раньше она была словно выжатый лимон, сейчас кажется натянутой как струна. Чуть ли не вибрирует от нерастраченной энергии. От подавляемого отчаяния.
Стучит ногой по полу машины.
− Давай заберем собаку и переночуем у тебя?
Можно даже не спрашивать, почему. Без детей дом похож на склеп.
− Без проблем.
Кивает.
− Эй, притормози тут на секундочку, — показывает на винный магазин, чья зеленая неоновая вывеска светится в темноте. Останавливаюсь у бордюра. Челси выходит и через несколько минут возвращается с большим бумажным пакетом. Когда подъезжаем к их дому, она остается в машине, а я иду за кузеном Иттом. Дальше едем ко мне.
Опустив пса на пол в гостиной, Челси идет прямиком на кухню. Стоя в дверях, смотрю, как она достает из шкафа две стопки и наливает водку, которая оказывается в пакете. Движения резкие и злые. Выпивает залпом, как профессионал, и тут же наливает еще. После второй порции тяжело дышит, а затем… затем переводит взгляд на меня.
Взяв полную стопку, идет ко мне. На пол выплёскивается немного прозрачной жидкости. Лицо серьезное, жесткое, прозрачные глаза пылают хищническим светом. Черт бы меня побрал, если мой член не встает в ответ на рвущуюся из нее безумную энергию. Беру стопку и, глядя ей в глаза, глотаю обжигающую жидкость.
Облизнув губы, Челси делает шаг назад, к столу. Затем медленно расстегивает рубашку… будто бросая вызов. Рубашка падает на пол, следом плавно опускаются джинсы.
− Не могу перестать думать. — Обычно такой нежный голос становится ниже, грубее. Она будто рычит. — Не могу отключить голову, понимаешь? — Опустив глаза, наливает себе еще, но не пьет. — Это сводит меня с ума. Не хочу вообще думать. Ни о чем. — Смотрит на меня из — под длинных ресниц. — Сможешь помочь мне в этом?
Бросаюсь вперед, удивив ее. Обхватываю Челси сзади за шею. Жест грубый, сильный. Притягиваю к себе, пока наши тела не сливаются. Беру у нее стопку.
− Открой рот.
Челси приоткрывает губы, я поднимаю бокал и вливаю спиртное ей в рот. Как только она все проглатывает, целую ее, сжимая и стискивая, ощущая вкус водки и боли.
Отстраняюсь. Челси тяжело дышит. Свободной рукой провожу по ее животу и накрываю грудь. Под ладонью твердеет сосок, и я хриплю:
− Да. Я знаю, как тебе помочь.
Всю ночь больше никаких мыслей. Ни у нее, ни у меня.
В воскресенье Челси просыпается первой. Сквозь сон слышу, как она ходит по комнате, собирает одежду, одевается, выводит собаку. Возвращается в спальню и садится на кровать, ожидая, пока я проснусь. Когда открываю глаза, в ее лице уже больше живости. Больше… решимости. И узел, в который превратилось мое нутро за последние два дня, немного расслабляется.
− Мне хотелось бы сходить сегодня в церковь. — Легонько улыбается: — Рэйчел и Робби водили детей в церковь каждую неделю, но у меня все руки не доходили. Так сложно их всех одеть и вывести из дома. — Замолкает, очевидно, представляя племянников и все приятные трудности, связанные с ними. — Но сегодня я хочу сходить. Пойдешь со мной?
Я настоящий циник во всем, что касается религии. В детстве, на военной базе, мама водила меня на службы. Сейчас же — лишь похороны и время от времени свадьбы. Но тут с удивлением слышу свой ответ:
− Да, я пойду с тобой.
Отвозим кузена Итта домой. Челси переодевается в скромное желтое платье с коротким рукавом и подходящие туфли на высоком каблуке. Во время службы делаю как все, опускаюсь на колени и встаю, но по большей части не свожу с нее глаз. Смотрю, как губы касаются рук, когда она склоняет голову в молитве. Любуюсь безмятежным выражением на лице, когда священник дает свое последнее благословение.