Тьма египетская

Он решительно распахнул дверь. И тут же замер. Глаза нашего героя расширились и поползли на лоб. Нет, он, конечно, допускал какие-то отклонения в форме, легкие несоответствия. Или, скажем, «хвостатость». Бог бы с ней, с «хвостатостью»… Если бы только она…
Как выяснилось позднее, «хвостатость» все же присутствовала у всех троих субъектов. Как же без нее? Но, кабы дело было только в ней.
Стук издавала довольно субтильная нежить. Она, как и ожидалось, была-таки мужского пола. Инкуб. Он стучал пустой кадкой о каменный пол. Остальные двое…
Владимир внутренне поблагодарил предусмотрительного Виктора, который порекомендовал кадки с «первым замесом» поместить в отдельные клетки, похожие на меленькие тюремные камеры.
– Мало ли чего, – посмеиваясь, произнес демон. – Ты со своими способностями можешь нечаянно сотворить такие гадости, что всем чертям в моем царстве станет тошно. А потому, от греха подальше, замкни ты каждую свою «детину» в отдельную камеру.
Виктор был прав. О, как, чёрт возьми, он был прав! Владимиру даже стало страшно, когда он представил себе, что без решетки эта странная троица могла бы вылезти из подземелья, добраться до него самого и сотворить уже с ним нечто непотребное.
Итак, о троице…
Самый субтильный субъект был более прочих похож на настоящего человека. Именно он жалобно всхлипывал и стучал о каменный пол пустой деревянной кадкой. Владимир присмотрелся к новорожденному инкубу. Цвет его обнаженного тела отливал легкой синевой. Он выглядел высоким и худым. Его облик вовсе не напоминал молодого мужчину. Этот тип ни капельки не казался юным или красивым. Внешность этого субъекта отличалась странной состаренностью и крайней изможденностью. На маленькой, почти лысой голове торчал кустик редких седых волос. Глубокие старческие морщины пролегли по отвисшим щекам. Мутный взгляд тревожных темных глаз выдавал в нем человека пожилого и очень несчастного. Он с горечью смотрел на Владимира и, казалось, хотел с ним о чем-то поговорить. Если бы не синюшный цвет его кожи, то с такой внешностью он мог вполне бы сойти за мелкого чиновника или стряпчего. Выражение его лица совсем не казалось глупым. Отнюдь. Он горько усмехнулся, глядя на Владимира, и произнес тонким и бесцветным голосом:
– Сударь, я всей душой надеюсь, что вы поможете мне.
– Да, конечно, – смущенно ответил Махнев и подошел ближе к решетке.
Только тут он заметил, что пальцы этого странного существа слишком тонки, и на каждой руке их разное количество. Они скорее походили на паучьи лапки. Он ловко огибал ими прутья собственной камеры. Они не стояли на месте, а постоянно шевелились и двигались. «Синий», как про себя окрестил его Владимир, откинул в сторону кадку, встал на ноги и предстал перед Владимиром в обнаженном виде, во весь свой немалый рост.
– Мне надо с вами поговорить, Владимир Иванович, – вновь жалобно произнес «синий».
– Я слушаю вас, – отвечал Махнев, стараясь не смотреть в противоположную сторону, на двух других существ.
– Понимаете, я проснулся. А тут эта ужасная компания, – он перешел на шепот. – Мне почему-то кажется, что эти двое, – он кивнул в сторону. – Не вполне себе люди.
– Ну, собственно… Может быть, – покраснел Владимир.
– Но, дело даже не в этом. Смотрите, какой со мной приключился афронт.
«Синий» подошел ближе к решетке. Его паучья лапка указала на область ниже собственного пупка. Владимир посмотрел на это место. Область паха оказалась пустой. На ней отсутствовали все половые признаки.
– Простите, сударь, а где же мой член?! – с раздражением и громко взвизгнул синий.
Его визг распался на множество таких высоких звуков, что у Владимира вмиг заболела голова. Он схватился за уши.
– О, господи, зачем вы так кричите? У меня лопнут барабанные перепонки. Что за звук?
– А вы? Как кричали бы вы, если бы у вас поутру пропал член?
– Да, конечно. Подождите, я что-нибудь придумаю. Я попробую узнать. Мы пришьем. Притачаем.
– Притачаете?! – снова взвыл синий.
От звуков его голоса, двое других шарахнулись в сторону и залопотали что-то тревожное, на незнакомом Владимиру языке. Честно говоря, эти звуки вовсе не походили на человеческую речь.
 
Владимир с трудом заставил себя посмотреть на двух других инкубов.
Пришло время описать именно их…
Тот, что сидел во второй клетке, напоминал собою желе или студень. Нет, он не был бесформенным. У него были совершенно четкие контуры мужской фигуры – вполне себе мускулистой, с рельефными линиями. И линии эти напоминали лучшие образцы античного телосложения. Но сам инкуб выглядел прозрачным. Тело его походило на плотно-сбитое желе или стекловидный каучук. Оно не расползалось по сторонам и сохраняло форму. Но в форме этой отчетливо проступал контур всех внутренних органов и кровеносной системы. Этот инкуб напоминал собою манекен из анатомического театра. По нему было бы легко обучать студентов-медиков. Прозрачная голова содержала даже полушария маленького, словно грецкий орех, головного мозга. Однако лицо… Лицо «прозрачного» выглядело некрасивым и ужасно глупым. Невинные голубые глазки с тихим упоением смотрели на своего незадачливого создателя. А толстые прозрачные губы расползались в благостной улыбке. Казалось, он был вполне доволен собственным видом. Между ног у него болтался коротенький, совсем скромный половой член. А прямо под ним, на сером каменном полу, растекалась желтая лужа. Причем, Владимиру было отчетливо виден весь процесс производства сей жидкости и выход ее наружу…
«А если он начнет испражняться и иначе?»
Ему даже показалось, что спертый воздух лаборатории, пахнущий травами и касторкой, обновился совсем иными «ароматами».
Владимиру стало трудно дышать. Ему хотелось как можно скорее улизнуть из этого подвала, именуемого «Похимостной лабораторией» и вырваться на свободу.
Его тошнило.
Нелепее всех выглядел третий. Цвет его бугристой кожи отливал лимонной желтизной. Третий инкуб оказался вдвое больше двух своих собратьев. Это было мощное существо с сильно развитыми руками, широкими плечами и короткой бычьей шеей. Оно сидело в своей камере на перевернутой верх дном кадке, согнувшись пополам, и сосредоточенно занималось аутофелляцией [2].
Да, мои дорогие читатели… И это было просто ужасно! По крайней мере, наш герой был несколько ошарашен действиями новоиспеченного инкуба.
В отличие от своих вяло развитых соседей, «желтый» обладал мужским достоинством поистине исполинского размера. Сладко причмокивая и издавая какие-то утробные звуки, полные неземного блаженства, инкуб совершал несколько поступательных движений толстыми, ярко малиновыми губами вдоль внушительного приапа. А после отстранялся на мгновение. Маленькие черные глазки с гордостью и обожанием смотрели на собственного друга, торчащего аки окоренное бревно. Более всего Владимира поразили крупные размеры раздутой головки диковинного пениса. Она была огромной и лиловой. Сия великанская конструкция, отполированная слюнявым языком «желтого», поблескивала, словно сахарный леденец с дешевой уездной ярмарки.
– Да, с маскулинностью этого субъекта я явно перестарался, – прошептал Владимир.
Он вспомнил о том, что по заданию Виктора новые нежити должны были являть собою образцы лучшей мужской породы. Они должны были родиться красивыми и сексуально развитыми.
– Запомни, Махнев, ты обязан сотворить отменных юношей, кои имели бы все шансы, понравиться нашим дамам. И не просто нравиться – желательно, чтобы они и на деле могли соответствовать статусу хороших любовников. Во всех смыслах, – загадочно повторил Виктор. – От них должно пахнуть откровенным пороком и лучшим французским одеколоном. Я жду от тебя обольстителей экстра класса!
– Патрон, не стоит упрощать качества хорошего любовника. На мой взгляд, кроме физических данных, мужчина, могущий иметь репутацию отменного любовника, должен обладать неплохим интеллектом и даже, не побоюсь этого, являться носителем определенной человеческой породы, – возразил демону Владимир.