По головам - 2 (СИ)

— Лучше бы ты не приходил. Это не твоя война. Никто тебе спасибо не скажет, — ветеран красноречиво покосился на свои протезы.
— А вы?
— А мне… — Дядя Петя, наконец, собрал винтовку и начал распихивать по подсумкам обоймы. — А мне терять нечего.
— Вот и мне тоже.
Не дожидаясь ответа, Василь выбежал на улицу.
До установленной точки сбора добежать не смог — там всё уже лежало в руинах, а самого Василя по пути обстреляли. К счастью, враги были далеко, а рефлексов недавно закончившего обучение дружинника хватило на то, чтобы вовремя упасть на металлический пол и поспешно отползти за угол.
Уже оказавшись в безопасности, Василь заметил привалившегося к стене чуть поодаль раненого, в комбинезоне офицера службы безопасности. Знаков различия у него не было, но по уставу десятник дружинников всегда должен подчиняться любому из этой братии, какое бы звание тот не имел.
— Десятник дружины Стрелков! — рухнув рядом с офицером, отрапортовал Василь, обрадованный, что нашёл кого-то, кто сможет объяснить что происходит, и что делать. — Вам нужна помощь, ваше благородие?..
— Помоги добраться… До администрации…
Без слов Василь подхватил раненого, закинул его руку себе на шею и потащил в сторону административного квартала. Причём, наученный горьким опытом, дальше передвигался куда осторожнее, и даже свернул с главной линии на боковой проулок, узкий и заваленный мусором, но более безопасный.
Когда добрались до места назначения — появились, наконец, свои. Это принесло облегчение с одной стороны — но с другой, теперь вокруг всё время что-то стреляло, взрывалось и страшно кричало. Иногда — ещё более страшно тихонько стонало.
Ещё недавно живые и здоровые люди один за другим превращались в убитых и раненых. Прямо на глазах одного бойца из штатной охраны лапуты, шапочно знакомого Василя, прошило зарядом гипербластера. После совсем рядом разорвалась граната и один из осколков добил раненого офицера, очень неудачно попав тому в висок. Управляемая ракета, залетевшая в оперативный штаб, организованный в соседнем здании, не оставила вообще никого живого…
На какое-то время Василь снова оказался предоставлен самому себе, но ненадолго. Бездельничающего дружинника вскоре заметил какой-то тип с лицом заправского шутника и балагура, тоже из безопасников, и приставил к делу, загнав наблюдателем на крышу одного из окружающих административный квартал зданий.
Вот оттуда Василь и наблюдал происходящее дальше. И практически всё, что случилось в тот невозможный день, видел своими собственными глазами.
Сначала всё было плохо. Их теснили. Приходилось постоянно отступать, оставляя одно здание за другим. Бойцы переставали откликаться. Кого убило, кого серьёзно ранило… А кто просто бежал, выбросив оружие и коммуникатор. Василь видел как двое таких, с поднятыми вверх руками, ушли в направлении противника. И он не мог их за это винить.
Невольно всё чаще приходили мысли, что сам всё-таки сделал глупость. Самую большую в своей жизни. Хотя бы только потому, что больше совершать глупости уже не придётся.
Мысленно Василь готовился принять свой последний бой. Сдача в плен — если против них действительно пираты — не казалась такой уж хорошей альтернативой мгновенной гибели. Слухи про данную братию ходили такие, что даже если поделить их на десять, оставалось достаточно, чтобы не сложить оружие по своей воле…
Всё изменилось буквально в одно мгновение. Василь посмотрел на однообразно-привычное оранжевое небо, ставшее уже родным за все эти годы. Мысленно простился с ним… И увидел, как сверху пикирует что-то большое и смертоносное, своими хищными обводами напоминающее далёкие, славные и теперь уже подзабытые имперские времена.
«Совсем пэкэошники мышей не ловят…» — успел подумать Василь, понимая, что против такой штуки у них шансов нет. И у него лично — лежащий, распластавшись на крыше, он был как на ладони.
Прямо в воздухе штуковина разделилась на несколько. В сторону прянула какая-то крупная крылатая тень, похожая на гигантскую птицу, и начала планировать, раскинув кожистые крылья и осыпая всё под собой ракетами и разрядами гипербластеров. Совершенно нереальное зрелище в условиях повышенной гравитации.
 
Одновременно к поверхности лапуты устремились три человекоподобные фигуры. Они постоянно и совершенно хаотично меняли траектории движения быстро мелькающими и тут же гаснущими струями десантных джетпаков, своим полётом напоминая безумно мечущихся мух. И даже ещё не успев приземлиться, прямо из воздуха, открыли шквальный огонь.
Вниз потянулись сияющие трассы от гипербластеров, будто исполняющая где-то там, в небесах, ханьские танцы танцовщица раскрыла свои веера и накрыла ими всё под собой. Десятки дымных следов от разлетевшихся во все стороны ракет извивающимися щупальцами впились в лапуту, будто это гигантский спрут пытается схватить её и оторвать кусок.
Василь зажмурился, представляя, как это всё сейчас обрушится на него, как будет гореть и разлетаться на куски его белое тело…
Но прошла секунда, прошло две — а ничего так и не случилось. Десятник дружины, открыв глаза, посмотрел вперёд. И вдруг осознал: эти незнакомые ребята пришли не по его, Василя, душу. Они пришли по душу его, Василя, врагов!
В тех местах, где ещё недавно находились промаркированные Василем цели, всё пылало, разлеталось и осыпалось. А ему ведь казалось, что выполняет бесполезную работу, скидывая всю эту информацию в тактическую сеть…
Впрочем — всё пылало, разлеталось и осыпалось также и в десятках мест, которые Василь и его соратники никак не отметили.
А ещё Василь обратил, наконец, внимание на противный писк и настойчиво мигающие иконки. Если до этого ему казалось, что про него все забыли, и за всё время тактическое приложение передало всего несколько приказов, то теперь новые распоряжения начали сыпаться с просто нереальной скоростью.
Василь кубарем слетел вниз, вновь оказавшись на основном уровне лапуты, поудобнее перехватил автомат, побежал вперёд… И в ближайшие часы у него не было ни минуты покоя. Бок о бок с последними оставшимися в строю товарищами, десятник носился от одного здания к другому, ответственно выполняя все поступающие через сеть приказы.
Правда, в основном вся работа сводилась к простому — проконтролировать, убедиться в гибели, взять в плен раненых. Там, где прошли те три человекоподобные фигуры — а они каким-то образом умудрялись успевать везде — не оставалось просто ничего живого, кроме тех немногих, кого специально оставляли в живых. Видимо, они представлял какую-то ценность, и всякий раз этих ошалевших и совершенно потерявших ориентацию в пространстве людей приходилось пеленать, разоружать и доставлять к точкам сбора.
Василь их понимал. Один раз столкнувшись с одним из этих, кто пришёл на помощь, сам едва не стал жертвой медвежьей болезни — хотя всегда считал, что уж с ним самим такого никогда не случится. Он ведь даже не испугался, когда его чуть не раздавило сорвавшейся и повисшей на одном тросе платформой.
Это была массивная фигура, выше обычного человека на голову-две, с нарисованным на сфере шлема черепом и большим белым крестом на груди. Василь не успел разглядеть, но ему показалось, что пластины брони скафандра все покрыты какой-то вычурной резьбой и возможно даже рунами.
Быстро пролетев между зданиями, боец с крестом на ходу выстрелил в одну сторону, в другую, резко замедлился и оказался прямо перед Василем. Какое-то мгновение раструб гипербластера смотрел ему прямо в лоб… После чего фигура ускорилась и вновь унеслась куда-то дальше, выпустив вверх несколько ракет и буквально разнеся одно из соседних зданий.
И этот эпизод, пожалуй, был одним из самых страшных и опасных за весь тот день. У Василя сложилось ощущение, будто он прошёл по самому краю пропасти — и не сорвался.
В остальном же всё после появления подмоги пошло неприлично легко. Василь даже успел привыкнуть, что впереди, где прошла всесильная троица, не остаётся никого, способного оказать сопротивление, что думать не надо — о том, что делать дальше, подскажут через тактическую сеть, а случись что — сверху всегда подстрахует готовая сорваться в пике крылатая тень, при ближайшем рассмотрении оказавшаяся самым настоящим огнедышащим драконом с реактивными двигателями под крыльями и целой батареей гипербластеров на плечах.