Двойная ошибка (СИ)

Как и обещал, Морозов быстро ставит на уши официальные органы. К поискам доказательств факта коммерческого шпионажа и крысы, которая продала конкурентам нашу документацию, подключаются ищейки с законными полномочиями. Им не терпится выслужиться перед начальством, чтобы заработать очередную звезду и спасибо в конверте от шефа.
Пытаюсь переключиться на работу. Мой мозг даже в критические моменты умудряется генерировать бизнес-идеи. Их нужно куда-то записывать и где-то хранить, но даже мой личный телефон, защищённый как королевский бастион, теперь не кажется мне безопасным местом, а уж на ноутбук тем более смотрю с недоверием. Может быть, Инга права и я сошёл с ума, превратившись в параноика?
В кабинет заглядывает Тарасов, наш начальник службы безопасности.
– Леонид Матвеевич, идём ко мне в кабинет. Разговор есть.
Официальный тон начбеза удивляет и настораживает. Что ещё случилось? И почему мы не можем поговорить у меня? Но спорить нет настроения, я поднимаюсь и следую за ним.
В кабинете мы оказываемся не одни. Под стенкой сидят несколько безопасников и двое незнакомых мужчин. Возле окна стоит представитель полиции. Наше появление вызывает оживление, меня рассматривают как диковинную зверушку. Что тут происходит?
– Присаживайтесь, Леонид Матвеевич, – Тарасов неожиданно переходит на “вы”, жестом указывает на стул возле себя и занимает кресло во главе стола.
В кабинете витает тревога. Все очень напряжены, и это мне совсем не нравится.
– За неделю кропотливой работы нам удалось найти ряд доказательств. Думаю, для суда этого будет вполне достаточно, – сообщает нарочито спокойным тоном начбез.
– Вы выяснили, как были похищены документы и кто это сделал?
– Конечно, иначе мы бы вас не вызывали.
– И? Не терпится узнать.
Хочу похвалить их за оперативность, но всё же решаю отложить благодарственную речь, пока не услышу подробности. Почему-то не покидает ощущение, что они мне не понравятся.
– Гриша, кино готово? – Тарасов обращается к одному из наших сотрудников, который что-то делает за компьютером.
– Да, Иван Сергеевич, можно включать.
– А вы, Леонид Матвеевич, ничего не хотите нам рассказать?
Понимаю, что он спрашивает о том, как ворам удалось украсть ту часть материалов, доступ к которой был только у меня. Но я не имею ни малейшего представления, как они это провернули. Пожимаю плечами и отрицательно мотаю головой.
На экране появляются кадры отчётов. Один из сотрудников нашей службы безопасности их комментирует. Не сразу удаётся уловить и увязать воедино всю информацию. Она настолько невероятна, что мне кажется, я делаю неверные выводы из увиденного. Но когда включается видео с камер наблюдения, сомнений не остаётся. Слова безопасника бьют по барабанным перепонкам, как гром среди ясного неба, прокатываются шаровой молнией от головы до кончиков мизинцев на ногах, сжигая на своём пути всё живое.
Этого не может быть. Потому что это совершенно невероятно. Кто и с какой целью это сфабриковал?
Когда экран гаснет, Тарасов спрашивает:
– Ну что, Леонид Матвеевич, как вам фильм? Понравился? Может, всё-таки расскажете нам что-нибудь интересное? 
Молчу. Собираюсь с мыслями. Я вовсе не думаю, что это – чей-то розыгрыш, хотя выглядит именно так. Улики подделаны настолько искусно, что нет сомнений – всё очень серьёзно. Человек, укравший и продавший нашу документацию, замёл следы на “отлично”, переведя стрелки на того, кто менее других заинтересован в сливе технологии.  
– Интересный фильм. Признаюсь – заинтригован.
– И в чём же по-вашему интрига?
– Кому и зачем это понадобилось?
– Что именно?
– Вот это фабриковать.
– Вы же сами нам поручили узнать, кто украл и продал документацию Штерну, – он криво усмехнулся.
– Я просил узнать, а не лепить вот это.
– Обижаете, мы ничего не лепили, просто собрали улики. Или вы недовольны проделанной нами работой?
– Вы же понимаете, что это всё чушь. Не мог же я сам у себя украсть свою же разработку! Вы хоть понимаете порядок суммы, которую мы, и я лично, потеряли из-за того, что документация попала в руки конкурентов?
 
– Не вы потеряли, а Морозов и компания. Вы же – приобрели. Сколько вам заплатил Штерн?
– Не имею понятия. Вам это лучше меня известно, похоже.
– Нет, сумму пока нам узнать не удалось, но это всё вопрос времени.
– Знаете, я никак не могу понять, к чему этот цирк. Ведь вы же прекрасно понимаете, что я этого не делал…
– Почему же? Собранные улики однозначно указывают на вас. А я привык верить своим глазам, знаете ли.
– Да зачем мне это? Я бы куда больше получил от прибыли, если бы мы выиграли этот тендер?
– Как вы можете утверждать, что больше, если не знаете, сколько заплатил Штерн? Нестыковочка получается. И потом… Это ведь прибыль в перспективе, причём не слишком близкой. А деньги, как я понимаю, вам нужны были уже сейчас.
– Да? И на что же, позвольте спросить? Я чего-то о себе не знаю?
Самоуверенность Тарасова возмущает. Что он о себе возомнил? Да вообще вся эта ситуация бесит! Вместо того чтобы искать настоящего преступника, повелись на подброшенные им фейковые улики! Или вообще, сами же их и сфабриковали.
– Не паясничайте, Леонид Матвеевич, вам это не к лицу. Может быть, вы будете утверждать, что не присмотрели себе домик в элитном коттеджном посёлке? Что ни говори, а на две семьи жить дорого…
– Какой бред… Вы копались в истории моего браузера?
– Такова наша работа, – разводит руками.
– Да я только просматривал варианты на будущее! Как раз на то не слишком близкое будущее, когда получу свой процент от прибыли!
– Ну, это всего лишь слова… Есть факт – документация украдена и продана конкурентам. Есть улики, указывающие, что это сделали вы. Есть мотив – деньги, которые вам были нужны на покупку коттеджа и содержание второй семьи. А возможно, и не только деньги, да? 
Он хитро прищуривается, и мне начинает казаться, что он сейчас сотворит какой-то фокус, например, вытянет кролика из рукава. И мне этот затянувшийся театр абсурда совсем не нравится.
– Что ещё вы мне пришьёте?
С одной стороны, всё происходящее кажется совершенно несерьёзным, даже смешным. Как можно меня обвинять в том, что самолично срубил сук, на котором сижу? С другой, доказательная база настолько мощная, что пока не представляю, как буду оправдываться. Ещё неизвестно, как на это чудо фантастической кинематографии отреагирует Морозов.
– Мне лично очень интересно, это было вашей личной идеей или на неё вас натолкнула ваша, как бы помягче выразиться, новая-старая женщина?
Напрягаюсь. Ещё не хватало, чтобы он Айлин в это втянул.
– А она тут причём?
– Ну как же? Её отец в своё время плотно сотрудничал со Штерном. И ведь все считали вашу даму погибшей, а она так удачно воскресла – аккурат накануне тендера.
– Послушайте, оставьте её в покое! Она уж точно тут ни при чём! Да это вообще за гранью! Айлин даже не знает, чем я занимаюсь, мы ни разу не обсуждали с ней ни тендер, ни производство, ни мои разработки. Она бесконечно далека от этого! 
– Ну не скажите.
– Это же несусветная чушь! Допустим, её отец когда-то имел дело со Штерном. Причём это было в далёком прошлом, когда она была ещё ребёнком. С тех пор прошло более десяти лет! То, что кто-то с кем-то в нашей стране вёл бизнес, вовсе не означает, что дочь спустя столько времени будет засланным казачком.
– Вы ведь с ней не поддерживали отношений раньше? И детей признали совсем недавно? Хотите сказать, что она совершенно случайно снова появилась в вашей жизни?  Как любит говорить известный ведущий: “Совпадение? Не думаю”.
 
– Я не собираюсь обсуждать с вами мои отношения с женщинами.
Встаю, не намерен больше участвовать в этом цирке. 
– Леонид Матвеевич, куда вы так торопитесь? – голос Тарасова звучит снисходительно и иронично, будто я – его проштрафившийся подчинённый. – Мы вас ещё не отпускали.