Феномен колдовства в Средневековье

В разгар конфликта между королем Франции Филиппом IV и папой Бонифацием VIII король созвал Генеральные штаты в Лувре (июнь 1303 года), которые объявили Бонифация низложенным. Среди набора нелепых обвинений, выдвинутых против папы римского, было и обвинение в колдовстве. Еще более нелепым было обвинение в том, что у него был фамильяр [334]. Хотя долгое время считалось, что колдуны вступают в сношения с демонами, идея фамильяра ведьмы, духа, который живет с ней, следует за ней, дает советы и предоставляет магическую помощь, стала популярной только в XIV веке. Представления о фамильяре тесно связаны с представлениями о домовом. Не случайно уменьшительно-ласкательные имена демонов – Берит, Робин и т. д. – появились одновременно с зарождением представлений о фамильярах. Фольклорные феи и кобольды стали демонизироваться, и где-то в конце XIII века народное воображение связывало домового с ведьмой. К XIV веку, как показывают действия короля Филиппа, противники колдовства подхватили эту идею и превратили ее в элемент феномена ведовства. К концу столетия это стало одним из важных стандартных обвинений, происходящих скорее из фольклора, чем из ереси.
Нередко считалось, что фамильяр бесплотен, однако иногда ему придавали материальную форму, почти всегда это была форма животного. Последнее представление имеет двойственное происхождение: во-первых, за ним стоит идея о том, что дьявол и демоны всегда принимали животные формы, вероятно, заимствованная из древних охотничьих ритуалов; во-вторых, еще более древняя идея, встречающаяся во многих культурах, о том, что колдун может менять свой облик. Теперь эти разнообразные идеи оказались слиты воедино.
В 1323 году священник из Шато-Ландон из епархии Санс пообещал цистерцианскому аббату, что сможет вернуть ему украденное имущество. Он раздобыл черную кошку, накормил ее хлебом, смоченным в святой воде и елее, и запер в клетке на три дня. Он намеревался убить животное, разрезать его шкуру на полоски и использовать их, чтобы создать магический круг, в который он собрался призвать демона Берит, или Бериха, чтобы узнать о местонахождении сокровищ. К несчастью, собаки увидели кота и подняли такой шум, что клетка была обнаружена, а впоследствии был раскрыт и весь заговор. Архиепископ и инквизиция провели совместный судебный процесс и приговорили священника и одного из его помощников к сожжению на костре; аббат и несколько каноников, замешанные в истории с котом, были лишены своего сана [335].
В 1325–1326 годах, когда австрийский герцог Фридрих III был в заточении, его брат Леопольд вызывал опытного некроманта, чтобы попросить демона о помощи. Дух по имени Трувесниет явился в образе бедного путника с мутными глазами, в рваных башмаках и крестьянской шапке. Он согласился освободить Фридриха и сразу же преобразился, представ перед заключенным в образе бедного ученого с накинутой на плечи шалью. Фридрих поинтересовался, кто он такой. «Неважно, – ответил Трувесниет. – Просто идем со мной, и я отведу тебя к твоему брату». Однако Фридрих явно предпочел тюрьму обществу демона, пусть даже и явившегося по вызову брата, а потому осенил демона крестным знамением и заставил его исчезнуть [336].
Интересным случаем из XIV века, связанным с фамильярами, стало дело Алисы Кителер, ирландской аристократки, у которой было четыре мужа, оставивших все свое имущество ей и ее старшему сыну Уильяму Аутлоу. Младшие дети, несогласные с завещаниями, обвинили мать перед Ричардом Ледредом, епископом Оссори, в том, что она околдовала своих мужей. Ричард осудил ее как колдунью и еретичку. Одну из ее сообщниц, Петрониллу де Мит, выпороли шесть раз, а затем сожгли на костре, что стало первым случаем сожжения по обвинению в ереси в Ирландии. Впоследствии другие сообщники Алисы, названные Петрониллой под пытками, также были сожжены на костре, клеймены, избиты, изгнаны или отлучены от церкви. Некоторым из них удалось спрятаться и избежать наказания.
 
Сама же Алиса обжаловала обвинения в Дублине, где судьи выразили значительные сомнения по поводу ее виновности. Епископ Ричард Ледред, францисканец из Лондона, был известен своим высокомерием и сварливостью, а позже он провел девять лет в тюрьмах архиепископа Дублина за ересь. Во время слушания апелляции Алисы Кителер сенешаль Арнольд ле Пер отметил, что до тех пор в Ирландии никогда не было обнаружено никакой ереси, и обвинил Ледреда в том, что он склочный англичанин, который находит еретиков под каждой кроватью; это настолько возмутило других епископов, что они были готовы поколотить Ледреда. Однако в конце концов Алису и ее сообщников признали виновными, а ее имущество конфисковали. Сама она тем временем сбежала в Англию, и больше о ней никто никогда не слышал.
Политическая подоплека этого судебного процесса сложна: сын Алисы Уильям Аутлоу был коварным человеком и имел большие политические связи, и, хотя изначально он тоже был одним из обвиняемых, ему удалось избежать наказания, просто дав согласие принести покаяние за содействие еретикам. Никто не знает, к кому в итоге перешла значительная часть имущества Алисы, но она и ее друзья явно стали жертвами сложных политических махинаций и жадности.
Однако политика не объясняет всех примечательных особенностей этого дела. По крайней мере, нам необходимо понимать, почему некоторые особые обвинения, до сих пор неизвестные в истории ведовства, были выдвинуты против женщины в стране, где до этого не было судебных процессов за ересь и колдовство. Дело Алисы стало первым судебным процессом по обвинению в ереси и колдовстве в Ирландии; следующий состоялся только в XVII веке. В 1317–1320 годах епископ Ледред созвал синод, который осудил «новую и пагубную секту в наших краях», угрожающую священнослужителям и демонстрирующую презрение к Богу и Церкви [337]. У нас нет других подробностей об этой секте, и, как предполагал Арнольд ле Пер в Дублине, епископ, возможно, видел еретика в любом, кто выступал против него. Но ведь обвинение Алисы в ведовстве не было связано с этими еретиками. Тогда откуда же оно взялось? Даже если Ледред был легковерным, жадным, политически мотивированным или всем сразу и обвинил Алису исключительно из злобы, почему были выдвинуты именно эти конкретные обвинения? Ричард Ледред был родом из Лондона; в то время в Англии проходили политические процессы по обвинению в колдовстве и ведовстве, но ни один из них не был таким зловещим, как суд над Алисой или судебные процессы над ведьмами на континенте в то же время. Мог ли епископ Ледред услышать о некоторых из этих процессов и использовать их против Алисы? Возможно, но в деле Кителер присутствуют элементы, которых не было на континентальных судах XIV века, хотя, что любопытно, некоторые из них станут стандартными в XV веке и позже. Однако мало что свидетельствует о том, что дело Кителер стало образцом. Возможно, тогда обвинения были правдивы; возможно, Алиса была главой ведовского культа, деятельность которого тайно осуществлялась по всей Европе и на Британских островах, а там, в Оссори, была раскрыта благодаря усердию епископа Ледреда. Именно к такому выводу пришла Мюррей, но для этого нет никаких существенных доказательств. Дело Кителер – это смесь идей, часть из которых была почерпнута епископом Ледредом из материалов английских и континентальных судебных процессов, насколько он их себе представлял, часть – из ирландского фольклора, а некоторые, вероятно, были плодом изобретательного воображения епископа и его людей или даже Алисы и ее последователей, поскольку вполне возможно, что Алиса Кителер увлекалась колдовством и другими эксцентричными практиками.
Согласно Narratio, Алиса полностью отреклась от Христа и Церкви в обмен на магические силы. С той же целью она приносила жертвы демонам (не дьяволу), разделывая живых животных и принося их в жертву на перекрестках дорог. На первый взгляд, эти обвинения не выходили за рамки обычных обвинений в колдовстве и договоре с дьяволом, однако к ним добавился новый элемент – фамильяр. Жертвы приносились демону по имени Роберт или Робин Артсон («Сын искусства»), которого Narratio описывает как одного из младших демонов. Почти наверняка Роберт (Робин – это распространенный вариант имени Роберт) был домовым из ирландского фольклора. Это имя в точности соответствует таким именам, как Пьеро и Хеннекен, которые во Франции и Германии дают эльфам. Роберт, столь же похожий на эльфа, как и на фамильяра ведьмы, появлялся в самых разных обличиях: кошки, косматой собаки или эфиопа. Последняя идея, очевидно, была заимствована из континентальных процессов над еретиками и ведьмами, но даже здесь есть нечто новое. Эфиоп появлялся в сопровождении одного или двух более крупных и высоких существ, один из которых держал в руках железный прут. Возможно, этот прут имитировал фаллос, но скорее всего это был скипетр власти, с которым иногда изображался в XV веке дьявол и который позже трансформируется в трезубец (в современном костюме на Хэллоуин – вилы), символ власти над небом, землей и подземным миром. Последнее подтверждается признаниями Петрониллы де Мит, которая сказала, что выступала посредником между Алисой и Робертом Артсоном и часто видела демонов в виде трех чернокожих мужчин, каждый из которых держал в руках железный прут.