Сквозь зомби стекло (ЛП)

Прошла неделя, и я получала от него, по меньшей мере, одно сообщение в день.
Пятница.
Он:
 
«Не могу перестать думать о нашем последнем поцелуе. Ты была голой».
 
Я (краснея):
 
«Спасибо, что напомнил».
 
Он:
 
«Если тебе нужно еще одно напоминание, я должен поработать над своей техникой».
 
Суббота.
Он:
 
«Ты правильно питаешься?»
 
Я:
 
«Да, папочка».
 
Он:
 
«Мне нравится, как это звучит. Как насчет того, чтобы я тебя отшлепал???»
 
Воскресенье.
Он:
 
«Я сегодня смотрел канал Hallmark и подумал о тебе. Там парочка набросилась друг на друга, как обезьяны».
 
Где он был? С кем?
Меня начали мучить вопросы, но я не стала их задавать. Хотела, чтобы он сам мне рассказал.
Понедельник.
Он:
 
«Я слышал, вчера ночью в Баме были З. Ты осторожна? Я знаю, что ты ходишь домой с работы пешком… когда вернусь, научу тебя водить машину, и больше никаких отговорок».
 
Я:
 
«Я осторожна, клянусь. А ты?»
 
Он:
 
«Когда у меня есть что-то ценное, чтобы вернуться домой? ДА».
 
Как все эти смс заставляли меня чувствовать себя такой теплой и пушистой?
Вторник.
Он:
 
«Я нахожусь в домике с шестью другими парнями, и трое из них храпят. Я подумываю предложить себя двум З на блюдечке с голубой каемочкой, только чтобы сбежать отсюда».
 
Я:
 
«Там нет девушек, которые смогут успокоить твою боль?»
 
«Какой тонкий намёк».
Он:
 
«Почему, Али Би, я чувствую, что ты ревнуешь?»
 
Я:
 
«НЕТ!»
 
Так и было. Так и было. Лжешь? Серьезно? Из-за этого? Я идиотка.
Он ничего не ответил, и я почувствовала себя виноватой.
Среда.
Он:
 
«Для меня существует только одна девушка».
 
После этого сообщения перестали приходить. Прошла еще неделя. Я не хотела волноваться. Чем больше я переживала, тем слабее становилось мое тело, а мне нужно было, чтобы у моего тела, были силы.
Мистеру Анкху удалось повторить противоядие, так что у меня был неограниченный запас. И пока я делала себе инъекции три раза в день, З.А. больше не появлялась.
Вычеркнуть из плана: «Отключить зомби внутри себя».
Примечание: «Пока что».
Сколько продлится отсрочка? Вряд ли очень долго.
Но сегодня я не собиралась об этом беспокоиться. Мы с бабушкой стояли на пороге дома Кэт, стеклянная дверь отделяла нас от тепла. Как только бабушка подняла руку, чтобы позвонить в колокольчик, на пороге появилась Кэт в фартуке. Увидев нас, она улыбнулась.
Сегодня она была бледной. Я ходила на несколько ее сеансов диализа и знала, что один из них был вчера поздно вечером. Ей делали три процедуры в неделю, иногда четыре, и они были изнурительными для нее, но она никогда не жаловалась… больше дюжины раз.
— Поторопитесь, пока вы нас всех не заморозили! — сказала она, махнув нам рукой. На ее щеке был след от муки, а на подбородке — мазок чего-то красного. — О, и с Рождеством.
 
Сегодня утром я позвала Эмму, желая, чтобы ее лицо было первым, которое я увижу на Рождество, как это было при жизни. Она появилась с огромной улыбкой и, казалось, не возражала против того, что она мертва (телом) и что наша семья не вместе. Я тоже старалась не обращать внимания.
Бабушка подарила мне стеклянное сердце, с крошечными фотографии мамы, папы, дедушки и сестры. Я буду бережно хранить его вечно. Я подарила бабушке браслет с амулетами, символизирующими каждого члена нашей семьи.
Двое парней сидели в гостиной с отцом Кэт, Гэри. Все три парня уставились в телевизор, увлеченные футбольным матчем. Мое внимание было приковано к одному из парней, и я споткнулась, чуть не выронив тыквенный пирог, который держала в руках.
— Коул, — вздохнула я. Он вернулся. Он здесь.
Он не позвонил и не написал мне.
Три пары глаз посмотрели в мою сторону.
Гэри встал и усмехнулся.
— Рад снова видеть тебя, Али.
— Я тоже, — рассеянно кивнула я.
Мой взгляд оставался прикованным к взгляду Коула, а сердце вышло из-под контроля. Я ждала видения, надеялась, молилась, но… нет. Не в этот раз.
— Когда ты вернулся?
— Три дня назад, — признался он сквозь сжатые губы.
Три дня. Почему он перестал писать? Он встретил кого-то еще? Я проглотила вопросы, которые явно не имела права задавать, но не могла проглотить свою обиду.
— Что ж, я рада, что с тобой все в порядке.
Кэт хлопнула меня по попе.
— После того, как я объяснила Коулу последствия того, если он не придет, он был более чем счастлив появиться.
— Опять угрожаешь людям, Кэтрин? — проворчал Гэри.
— Всегда, папочка.
— Это одна из тех вещей, которая мне больше всего в ней нравится, — сказал Лёд.
Гэри проигнорировал его и посмотрел на Коула.
— Прости за это, сынок.
— Не стоит. — Коул посмотрел на меня, казалось, проникая в меня, и я задрожала. — Я хотел быть здесь.
Тогда почему он не связался со мной? Почему снова началась игра «горячо-холодно»?
Бабушка вошла в гостиную и села между двумя парнями.
— Я скучала по вам, ребята, и у меня болит сердце от того, что вы больше не приходите. Так что теперь вы должны загладить свою вину и рассказать мне, что происходило у вас в жизни.
— Пойдем, — шепнула мне Кэт.
Я последовала за ней на кухню.
— Чем ты угрожала Коулу? — спросила я, когда мы остались одни.
— Я сказала ему, что сведу тебя с моим кузеном Риком.
— И это сработало?
— Как по волшебству.
Пирог поместился между огромной индейкой и нарезкой. Остальная часть стола была заставлена мисками с запеканкой из брокколи и риса, клюквенным соусом, стручковой фасолью, кукурузой, подливкой, картофельным пюре и, к моему удивлению, спагетти.
— Ты все это приготовила? — спросила я.
— Все, кроме спагетти.
— Которые здесь, потому что?..
— У меня такие правила. Я ем только то, что мне хочется, а мне хотелось папиных спагетти. Он встал раньше и приготовил их для меня, чтобы не мешать, когда мне понадобится кухня.
Как это было мило!
— Ладно, чем я могу помочь?
— Ты уже это делаешь. Стой там и выгляди красиво. Булочки запекаются, и как только они будут готовы, мы сядем за стол и начнем есть, как и подобает животным.
Коул вошел в комнату. Он не сказал ни слова, но схватил меня за руку и повел прочь, точно так же, как сделал это в ночь Хэллоуина. Я оглянулась на Кэт. Как и в клубе, она показала мне большой палец вверх.
Он не останавливался, пока мы не оказались на крыльце, на холоде.
— Ты должен прекратить это делать, — сказала я.
— Что?
— Тащить меня за собой, не сказав ни слова.
— И дать тебе возможность отказаться?