Копьё Маары

Прильнув к камням, ведьма приложила к ним ладони, почувствовав, как содрогнулась порода под пальцами, как оплавилась, подобно теплому воску.
– Затумань тропу, отведи глаза, затеряй пути, чтоб вперед не пройти. Завяжи узлом все дороги темные, ослепи все камни путевы́е, чтоб ни врозь, ни порознь, ни вперед, ни назад, а только по моему велению. Приведи ко мне под белы рученьки, где бы я ни была.
Она и сейчас помнила то чувство, когда сила, оставленная Тенью, полилась в камни. Голова чуть закружилась от слабости – она отдала почти всю ее.
И сейчас, спустя всего пару земных дней после этого, жалела: сейчас бы ей та сила пригодилась куда больше, чем каменным истуканам, запутавшим все подряд, – у девчонки копья не оказалось.
И сейчас ей придется спасаться самой.
Ирмина посмотрела на навьего стражника.
– Я хочу видеть Мару, отведите меня к ней, – прошептала. – Я ей все объясню.
– Пойдешь, когда позовут…
– Что со мной будет? – Она привстала, поправляя одеяние.
Стражник не ответил.
«Ничего хорошего», – понимала Ирмина. Мара такое не прощает. Недаром Тень отправила ее к каменным людям, предупреждала, что в случае чего ее, Ирмину, не жалко. «Не жалко», – отозвалось горечью.
Вернее всего, Мара отдаст ее на растерзание духам. А это хуже, чем смерть. Женщина содрогнулась.
Ей нужна эта девчонка, Катя, ее посох. Раз уж копье она добыть не смогла.
Ведьма представила себе ее лицо, эти тощие косички и растерянный взгляд. «Где ты?» – позвала беззвучно.
В навьем мире своя магия. Здесь свои законы. Морок – единственно главный здесь. И морок не простой. Черный.
И он вел ее. Темные коридоры. Лестница. Группа подростков.
«Не верь ему… Он уже навий сын».
«…Я проведу вас…»
«Ты меня простишь когда-нибудь?»
Она узнала голоса. Усмехнулась.
Ведьма покосилась на застывшего стражника, перевела взгляд себе под ноги и уставилась на собственную тень на полу, представила, как растворяется в ней, как ныряет, словно в озеро. Темное, глубокое, маняще-знакомое.
Холод отступил. Ирмина почувствовала легкость. Оглянулась: стражник по-прежнему стоял рядом с ней, остальные – чуть поодаль. Она видела собственное тело, прильнувшее к стене: глаза полуприкрыты, губы сомкнуты. Тело, подаренное Тенью на несколько дней. Они на исходе, так что не жаль. Она добудет себе свое, вернет с лихвой.
Немного терпения. Все так удачно сложилось…
Она получит то, что в первый раз ускользнуло от нее, от про́клятой ведьмы, – посох Велеса – и вернет себе настоящую жизнь. Она заберет силу этих детей, чтобы выбраться из навьего мира. И никакие заклятья ей, прошедшей самые темные уголки навьего мира, не страшны.
Она вернется.
Оживет.
Она получит плоть, здоровье и молодость. И она приготовила особый «подарок» для своей сестрицы – проклятье Могини обернется против нее самой, обернется на кровь ее, на бесценную внучку ее, Ярославу. И теперь уж девчонке от него не уйти.
  
Глава 20
 
Неожиданная встреча
 
Катя забыла, как дышать. Вцепившись в край рубашки, машинально терла мягкую ткань и смотрела в пустоту. Туда, где, если верить внучке шамана, стоит Антон-Ключник.
Его призрак.
Его тень.
Воспоминание о нем.
– Где ты его видишь? – прошептала Катя, сама не ожидая, что голос предательски сорвется. Мысли путались. – В смысле, где именно он стоит?
Аякчаана показала рукой:
– Сейчас – ровно за твоей спиной, на тебя смотрит. Улыбается.
Катя оглянулась назад, посмотрела туда, где должно быть лицо Антона. Вгляделась в пустоту.
– Так он, – она выдохнула, – привидение?
Аякчаана осуждающе посмотрела на нее, отозвалась словами, сказанными дедушкой Учуром при расставании:
– Все, что рядом с тобой, – живое. Все, чего касается солнечный свет, – дышит. Привидений не бывает. Он – дух. – Она замолчала, глядя в темноту. – Говорит, тебя искал.
Ярослава, с округлившимися от удивления глазами, слушала их разговор.
– А как он проведал?
Вместо ответа Аякчаана закрыла глаза:
– Дух хочет говорить.
 
Она замолчала. И сидела так какое-то время, поджав под себя ноги, спокойная и даже немного величественная.
– Катя, не отворачивайся от меня, выслушай, прошу тебя, – заговорила Ая наконец.
Ее девический голос изменил тембр, в нем Катя услышала такую знакомую интонацию… Она нахмурилась и опустила низко голову. Сердце билось часто-часто, и совсем даже не от холода.
Ярушка поежилась, сбрасывая неприятный холодок, что забрался под рубаху. Истр настороженно всматривался в темноту, оглядывался по сторонам. Всем стало не по себе – вроде та же девочка с тугими черными косичками, тот же голос, а интонация не ее, манера речи другая… Будто они подслушивали чужой разговор, да только уйти некуда – каменный мешок не отпускал.
Внучка шамана, не открывая глаз, повернула лицо к Кате, на губах скользнула знакомая грустная полуулыбка.
– Я ошибся. Тогда, как и много раз до этого в последнее время. Не та компания. Не те цели. Не те принципы. Мне хотелось кому-то доказать, что я особенный. Да только в итоге я оказался самым заурядным трусом. – Аякчаана замолчала. – Не знаю, простишь ли ты меня когда-нибудь… Наверно, нет. Я бы и сам себя не простил. А если даже ты и простишь – никогда не забудешь мой поступок. Такое не забывается. Я понимаю. Но я хотел бы сказать тебе, как сильно я сожалею о своем малодушии. Это мысль держит меня здесь, больно жжет.
– Ты там что-то болтал про наше освобождение, – глядя на Аякчаану, неприветливо пробурчал Истр.
Аякчаана чуть повернулась к водяному, кивнула:
– Да, я проведу вас…
При этих словах Аякчаана неестественно резко, одним движением, встала и направилась к дальнему углу комнаты. У самой стены обернулась.
– Ну, вы идете? – спросила она уже своим голосом.
Истр, Ярослава и Енисея переглянулись. Катя сидела, все также низко опустив голову. Ярушка присела рядом с ней, взяла за руку:
– Ты как?
Катя молчала, еще ниже спрятав лицо.
– Кать? Ты чего?
Горячая слеза упала на Ярушкину ладонь, засеребрила руку.
– Я не могу, – прошептала Катя, вытирая слезы. – Я не могу ему поверить. Особенно сейчас.
– О! – радостно воскликнул Истр. – И я о том же! Нельзя ему верить, может, он нас черт-те куда заведет и мы там враз сгинем.
Он покрутил в руке меч, демонстративно рассекая им воздух.
Аякчаана осторожно добавила:
– Он говорит, что у вас… у нас то есть… нет выбора. Маара отсюда выпускать никого не собирается.
– С чего ты взял? – вспылил Истр и обернулся к Енисее. – Вот с чего он это взял?
Катя умоляюще вскинула руку. Истр на полуслове поперхнулся, замолчал.
– Пусть он покажется, – велела Катя духу, глядя на Аякчаану. – Я хочу знать, что это точно он!
Она бросила свирепый взгляд за спину и почувствовала, как прохладный воздух коснулся кончиков пальцев, легко сдавил, пробрав до костей. Такое же прикосновение выше, у локтя. По плечу, едва касаясь волос. Вдруг ей стало невозможно дышать: она почувствовала, как кто-то невидимый стоит за ее спиной, склонившись к ней и почти касаясь мочки уха. Она отпрянула.
– Я. Хочу. Тебя. Видеть, – отрезала упрямо.
– Как скажешь, – услышала она у самого уха ласковый шепот.
Перед ней стал проявляться образ, будто рождаясь из холодного тумана. Бледное лицо, темные волосы прикрывают лоб и светлые голубые глаза. В них – лукавая усмешка.
– Ты хотела меня видеть? – прошептал дух, замирая перед ней.
– Так ты можешь сам говорить со мной? – удивилась Катя. – Зачем тогда весь этот мистический маскарад с вещанием через Аякчаану?
Антон невесело улыбнулся, пожал плечами:
– А ты представь, какое было бы у тебя лицо, если бы я с тобой начал беседы вести – вот так, без предупреждения! Твоя банда бы тебя сразу куда следует и сдала!
– Почто ты ее преследуешь? – Ярушка выступила вперед, воинственно сжав кулаки. – Ты ее предал уже единожды, зачем снова явился? Покоя ни себе, ни ей не даешь… Нет пути у тебя назад. – Ярослава повернулась к Кате: – Не слушай его! Не иди на сделку с покойником, всю жизнь из тебя вытянет.