"Фантастика 2024-20.Компиляция. Книги 1-2 (СИ)

— Как-то все это звучит… жестоко.
— Нам не до сантиментов. Принцип простой: захотел свалить из страны — вали, но оставь то, что получил от страны бесплатно. Страна очищается от потенциальных предателей, но не теряет с ними государственные секреты.
— Ну ладно, это мы вроде уже обсуждали, — заметил Сталин. — А вы упомянули картинку в телевизоре…
— С финиками очень просто договариваться. Мы предоставляем им в аренду две сотни телекамер, они ведут трансляцию всех соревнований…
— А почему они решили, что советские телекамеры лучше? Ведь есть же американские, и во Франции…
— Наши лучше. Советская телекамера весит меньше пятнадцати килограммов. Оптика, правда, цейссовская — но наши инженеры ее для быстроты производства заказали, позже на отечественную перейдем. Но главное наше преимущество заключается в том, что мы телепередачи научились записывать на магнитофоны. За одну только возможность показывать репортажи об Олимпиаде в записи финны на что угодно были согласны. А если учесть, что сейчас заканчивается монтаж радиорелейных башен для передачи телесигнала через Швецию и Данию в Германию и Францию, а магнитофоны будут только у финнов, то они уже начали прибыли от телетрансляции считать в твердой валюте. И считать, сколько составит их половина — потому что там будет еще и наша, советская.
— А советские граждане…
— А советские граждане телетрансляцию получат бесплатно. И бесплатно увидят преимущества социалистического строя, причем и в прямой трансляции, и в записи. У нас уже из Ленинграда в Москву по радиорелейным линиям можно до шести телеканалов передавать одновременно, а из Москвы до почти всех областных центров Европейской части — минимум по два. И телевизоров уже у народа много. Так что смотреть Олимпиаду народ будет — и этот народ нужно порадовать победами советского спорта. А я в этом помогу как смогу.
— Препаратами? — с подозрением в голосе спросил Лаврентий Павлович.
— Фу, это же не спортивно. И вообще не интересно: с препаратами я одна все медали на Олимпиаде возьму, даже, скажем по гребле на восьмерке в мужском зачете. Я окажу нашим ребятам психологическую поддержку. Будут они выступать спокойные как слоны, выложатся на сто процентов… между прочим, даже олимпийские чемпионы мира всякие как правило так выкладываться не могут. Не умеют, но я нашим объясню как это сделать.
— Ты же не можешь ничего толком объяснить!
— Тогда просто покажу, — рассмеялась Таня. — А спорить насчет надо-не надо уже поздно: заявка подана и даже утверждена комитетом МОК. А поэтому в июле наши встречи отменяются: Совушкиной нужно спортивную форму набрать.
— А Серовой в институте не хватятся? — довольно ехидно спросил Иосиф Виссарионович.
— В институте одних только заводов и фабрик за полсотни штук, и куда меня занести может — этого никто не скажет. Ну и я не скажу, а телефон… Сами знаете, связь междугородняя у нас паршивенькая.
— А как мы тебя узнаем… ну, после? — поинтересовался Лаврентий Павлович.
— Мне потребуется сбросить всего килограммов семь, за неделю справлюсь. А краску с волос смыть — это вообще за пятнадцать минут… так что сделать вид, что не узнали, не выйдет.
— Так, со спортом разобрались, с телевидением… тоже разобрались, — заметил Сталин. — из важных срочных вопросов вроде ничего больше не осталось, а как насчет истории?
— Иосиф Виссарионович, сейчас это называют политинформацией. Международное положение пропустим и перейдем к вопросам совершенно не марксистско-ленинским…
Первого июня в Серпухове на заводе мотоциклов заработал конвейер, выпускающий небольшие автомобильчики. Точно такие же, какой в свое время был изготовлен на втором Ковровском заводе для Тани. То есть по форме такой же, и с таким же мотором: двухцилиндровым оппозитником. Но все управление было установлено на рулевой колонке — потому что автомобиль делался для безногих. Вообще-то такие же автомобильчики давно уже делались ВАЗом, но вязниковские автомобилестроители делали их, по мнению Военного министерства, слишком мало и обеспечивали ими лишь «своих» ветеранов войны — а в стране инвалидов было, к сожалению, очень много.
 
От первого Таниного автомобиля новый отличался главным образом тем, что кузов почти целиком делался из текстолита, а термопрессы для завода были сделаны в Сальске. Сверх плана сделаны, по личной просьбе Тани — однако заводчане за эту работу деньги получили: все финансирование нового производства взяло на себя военное министерство. Причем — по личному указанию товарища Сталина…
Вообще-то товарищ Василевский был министром прижимистым и радостью от затрат на новый завод не лучился, но со Сталиным спорить не стал. Причем не стал не потому, что это был товарищ Сталин, а потому, что на совещании, на котором зашла речь и о Серпуховском заводе, как только он лишь заикнулся о том, что у армии лишних денег нет и инвалидам прекрасно подойдет и спроектированная в ЦКБ мотоциклостроения трехколесная повозка, одна молодая особа предложила:
— А давайте я товарищу Василевскому ноги отрежу, пусть лично убедится в прелестях спроектированной Сердюковым повозки. И Николаю Петровичу тоже, а то он явно не проникся нуждами инвалидов.
— Татьяна Васильевна, — заметил, ухмыльнувшись, Сталин, — я понимаю, зачем отрезать ноги главному конструктору, а маршалу-то зачем?
— Ему особо ноги для работы не нужны, он головой работает. А не будет ног — голове больше крови достанется, лучше думаться будет — и он сообразит, что затраты на завод — разовые, а забота о пострадавших на войне солдатах будет уже постоянной. И солдат уже не будет в атаке бояться получить рану… то есть опасаться-то будет, но зная, что государство его точно не бросит и в любом случае он не останется с бедой один на один.
И хотя товарищ Сталин выслушал это с улыбкой, почему-то товарищ Василевский решил, что против ампутации он особо возражать не будет…
А в конце того, еще осеннего, совещания товарищ Василевский подумал, что эта молодая женщина свою угрозу может исполнить, товарища Сталина и вовсе не спрашивая. Ведь совещание собралось по поводу назначение министром товарища Шапошникова, но когда Иосиф Виссарионович предложил выпустить соответствующий указ, девушка резко возразила:
— Борис Михайлович к этой работе пока не готов. Я думаю, что по крайней мере до середины следующего лета я оставлю его под своим присмотром, а там — посмотрим. Думаю, к этому вопросу стоит вернуться где-нибудь в конце июня, — и Сталин лишь молча кивнул, так что министром пришлось остаться Александру Михайловичу…
Сам Александр Михайлович прекрасно понимал, что руководить флотом и авиацией у него получается неважно и давно просил Сталина о «понижении в должности», предлагая министром назначить именно Шапошникова, но вот уже второй раз подряд его предложение «не получило поддержки» — а теперь он узнал, и кто именно его «заблокировал». Но с медициной не спорят, тем более с такой медициной: с Борисом Михайловичем, который уже в конце войны выглядел крайне неважно, он общался постоянно — и не смог не отметить, что «медицина творит чудеса». Правда, чудеса эта медицина творила как-то… выборочно, но те военачальники, которые попадали под пристальный взгляд этой «медицины», на здоровье уж точно не жаловались.
Вдобавок, чуть позже министру пришлось с этой девушкой столкнуться поближе, и вовсе не по поводу здоровья: на полигоне в Кубинке он ее увидел на испытаниях новейшей зенитной системы, оснащенной самонаводящимися на самолеты врага ракетами. Именно на вражеские самолеты, а если на самолете ставилась небольшая коробочка с каким-то хитрым радиоприбором, то ракета такой самолет считала своим и «не замечала» даже в «собачьей свалке». Такое испытание тоже было проведено в небе над полигоном, и два летчика, пилотировавшие «маркированные» машины в строю радиоуправляемых мишеней, вернулись задания, по словам одного из них — Султана Амет-хана — «с потяжелевшими от волнения галифе». На что второй — Марк Галлай — лишь флегматично заметил, что «надо было перед вылетом кишечник опорожнить, чтобы штаны после полета не стирать». Кстати, оба через час после этого испытательного полета получили по «Звезде»: маршал смог по достоинству оценить мужество пилотов. Ну а эта девушка, оказавшаяся, ко всему прочему, и начальником КБ, зенитные ракеты разработавшим, на откровения пилотов лишь усмехнулась: