Мутные воды Китежа (СИ)

— Воришки. Мило.
На этом разговор закончился и больше не поднимался, не считая неловких попыток Лиры поддеть Владу. Только это ее развлечение стало настолько привычным, что вмешиваться никто не стал.
За июнь Влада научилась телекинезу, Лира — трансформации, а Ева и Веста разучили одинаково трудные для обеих гадания. При этом и отставать от других студентов в теории чародейства не следовало. После всех передряг и переживаний девушки почти разучились запоминать и анализировать. Выручало громкое карканье ворон, разносящих студентам почту, а еще — кофе. Горьковатый и очень ароматный напиток, который никогда не продавали в Китеж-граде.
Веста была в восторге от кофе и немного от себя. Ева гордилась собой всегда. Влада и Лира — тем, что к концу экзаменов не поубивали друг друга из-за вспышек гнева у одной и язвительности второй.
Когда пришло время уезжать из Чехии, старые проблемы навалились с новой силой.
Альвиан Рейт все так же находился одной ногой в могиле, а его брат и подавно оставался мертвым. Чародейство чародейством, а только даже некроманты не поднимают умерших такими, какие они были до гибели. В лучшем случае их ждет участь послушной марионетки в умелых руках опытного некроманта, в худшем — этих оживших мертвецов некромант с темной душой способен натравить на мирных магов. И тогда наступит новая война.
Все время пути в самолете Веста рассеянно гладила спящую Бланку и смотрела в окно, кусая губы. Где-то переругивались Влада с Лирой, но она уже не могла сосредоточиться на их дрязгах. Душа сжималась и дрожала — лучше бы разреветься! Но пока есть хоть малейшая надежда на жизнь Альвиана, нельзя отдаваться отчаянию и панике. Это самый губительный шаг.
Горевала бы она так же, не будь Елена Прекрасная любимой женщиной Альвиана?
Этот вопрос озадачивал, но не менял ровным счетом ничего. Веста знала, что сможет сдерживаться ровно столько, сколько с ней будут находиться подруги. А потом оставит всех и чаропортирует на опушку Дремучего Леса, чтобы побыть наедине с собой.
За окошком ослепительно белели огромные облака, где-то позади плакал маленький ребенок, разговаривали люди, не подозревающие о том, что летят вместе с настоящими ведьмами. Веста никогда прежде не общалась так близко с простыми смертными, а маленький самолет с тесноватым салоном пугал. Чаропортировать в Россию им не позволили, потому что из-за антимагов у русских смертных появились некоторые подозрения. Пришлось лететь.
Ева спала, а Влада с Лирой зажимали уши, когда самолет снижался.
Весте хотелось опустить коричневую шторку, но она заставила себя смотреть на окружающий мир. Антимагов победили, если верить словам Елены, но происходящее казалось все еще очень чужим и враждебным.
Яркий свет в аэропорту слепил. Веста устала вытирать рукавом влагу со слезящихся глаз.
Они шли к выходу с небольшими сумками и переносками, в которых сидели недовольные коты, когда Весту позвали по имени.
— Веста Холод! — мелодичный женский голос заставил девушку немедленно остановиться и замереть от ступора и неизвестности.
Неуверенно оглянувшись, девушка увидела молодую женщину с толстой светлой косой, одетую в голубой сарафан и легкую накидку с рукавами. Как это называется у смертных? Неважно. Незнакомка бодро шла к ней по залу, шурша узенькими плетеными лаптями. Некоторые любопытные оглядывались на нее с удивлением, но остальные предпочитали не замечать.
— Елена Прекрасная, — представилась женщина, улыбнувшись Весте. — Альвиан рассказывал о вас… очень много.
— Здравствуйте, — бесцветно обронила та. — Я вас догоню! — громко сказала вслед обернувшимся подругам.
Повсюду слышались голоса и шаги, наверху говорил динамик на непонятном языке. Идеальное время и место для разговора, о котором никто не должен знать.
— Вы мне нужны, — сообщила Елена вполголоса. — Вестники сказали, что вы — целительница. Альвиан… Его можно спасти?
— Я получила ваше письмо, — помедлив, откликнулась Веста. — Раны и переломы — мой предел.
— Ранение из оружия смертных. Это пистолет?
 
— Наверное. Я не знаю.
— Альвиана положат в хрустальный гроб, — Елена опустила голову, словно стараясь скрыть заблестевшие глаза. — Туда, где он будет в безопасности. И, может быть… когда-нибудь… очнется…
Обе помолчали. Каждая обдумывала войну с антимагами и ее последствия. Мысли обычно читала Лира, но на красивом лице Елены отразились все чувства, которые только могли появиться, и все стало очевидным. Боль, тревога, печаль. Знала ли царевна, что была у Альвиана не первой?
— Скоро будет суд, — прерывисто заговорила Елена. — Чародеи перебили всех антимагов и захватили злодеев, которые спелись с ними. Бранимир из-за реки Смородины… Это он стрелял в Альвиана.
Голос красавицы сорвался, и она невольно заплакала. Веста понуро молчала, не в силах ни успокоить, ни поддержать.
— Что его ждет?
— Казнь.
Разговор больше не клеился. И Елена, и Веста были подавлены до глубины души, разбиты вдребезги, потому что привычный мир умер в одночасье. Теперь для Чарсовета наступят смутные времена, и, кто знает, не появится ли новый Бранимир в главе всего русского чародейства?
Веста старалась об этом не думать.
Вернувшись с подругами в привычное прохладное общежитие, она делала все возможное, чтобы не тосковать: убиралась, читала, играла с Бланкой, и даже попыталась вышивать простой иглой, как это делают смертные. На третий день она исколола все пальцы, убрала шкатулку с нитками и прочими швейными вещичками в тугой ящик громоздкого стола, и неминуемо затосковала.
— Не быть нам девицами-швеями, — прокомментировала ее неудачу Лира. — Зато наверстаем практическую магию и сможем делать, что хотим.
Наверное, впервые Влада не стала на нее шипеть или злиться.
* * *
Суд над Бранимиром Орловским, жестоким волшебником, предавшим весь чародейский род, прошел в конце июня. Веста, Лира, Влада и Ева, столкнувшиеся с ним еще в школьные годы, помнили преступника порочно-красивым мужчиной с черными вьющимися волосами и гипнотизирующим взглядом льдисто-голубых глаз. Теперь они увидели косматого мужчину с дикими глазами. Он не отвечал на вопросы и не защищал себя, зато смеялся в лица присутствующим или злобно рычал.
Суд прошел на главной площади Китежа, за пять погожих дней.
Все желающие пришли посмотреть на виновника ужасающих бедствий.
Главным из судей испокон веков было существо, называющееся Лихо Одноглазое. Беловолосое ухмыляющееся создание в светлой рубахе, с единственным глазом во весь лоб, оно молчало весь судебный процесс и слушало всех, кто хотел рассказать про Бранимира. Защитить злодея оказалось некому, поэтому приговор был вынесен быстрее, чем ожидалось.
Открыв плотно сжатые губы, Лихо противно проскрежетало:
— Казнить смертью скорою.
В собравшейся толпе раздался ропот.
— Почему скорой-то?! — кричали одни. — Пошто не должен мучиться, как антимаги эти треклятые чародеев терзали?!
— Почему взять и казнить?! — возмущались вторые. — Что же не заставить отдать всю свою магию будущему архимагу? А самого к смертным выкинуть!
— Давайте мы его казним! — радовались третьи. — Уж мы-то устроим потеху лютую!
Тогда Лихо снова разомкнуло губы и процедило страшно:
— Коли кто пойдет против моего слова, предам смерти вместе с виновном. И уж совсем не скорой. Так и знайте.
Ранним теплым утром на городской площади Китеж-града, под окнами пустующего ныне Чарсовета, Бранимиру Орловскому отрубили голову. Останки его швырнули в ближайшее болото, чтобы ни один зарвавшийся некромант из-за реки Смородины не вздумал оживить тело.
Веста, Влада, Лира и Ева присутствовали как на суде, так и на казни. С ними пришел Антон Яхонтов — мрачный и угрюмый. Таким Веста его не видела, но понимала, что иначе быть уже не может. Братья Рейт погибли именно на его глазах, а еще некто Богдан Норт пропал без вести во время последнего боя.
Но, как оказалось позже, по пути домой, это были не единственные причины.