Идея (СИ)

В итоге сошлись на том, что влиять на Антона будут потихоньку, без резких требований. Нина подключила глазной имплант Артёма к «Миру изменённых», позволяя тому контролировать процесс в режиме реального времени. Никто этого не обсуждал, но все как-то безоговорочно приняли тот факт, что Кучаев возглавляет группу экспериментаторов. Физику это не нравилось, но иной кандидатуры не нашлось. Кот отказался давать людей в помощь — каждый из его наёмников был на виду и контролировался внутренней службой безопасности Игнатова. К тому же он понимал — если на первом этапе Кучаев не справится текущим составом, то и своих людей подставлять под удар нельзя. Всё, на что согласился Александр — выделить дополнительные финансы. Первые два миллиона улетели достаточно быстро и незаметно. Собственно, именно это и позволило реализоваться проекту. Артёму стыдно было признаваться даже самому себе — но без денег планы по изменению мира так бы и остались планами.
Вертолёт приземлился в поле — у деревушки центральной площади не имелось. Пилот передал небольшой чемоданчик и тут же улетел восвояси — согласно полётному расписанию, он должен находиться в нескольких сотнях километрах от этой точки. Запыхавшийся Пётр прибежал в операционную и вручил посылку Кучаеву. Настал момент истины — никто не знал, что находится внутри. Здесь могло быть что угодно — начиная от бомбы, заканчивая смертоносным газом. Кто знает, на что способен Игнатов в стремлении поглумиться над своими «рабами». Может, Кот действительно работал на него и премьер-министру надоели все эти игрища. Артём набрал предоставленный наёмником код и откинул крышку. Пространство озарилось мягким синим светом и сердце едва не выпрыгнуло из груди превратившегося в статую физика — в чемодане находились пять глазных имплантов, шприц с зелёной жидкостью и окутанная энергетическими щитами колба. Кот совершил невозможное — он смог украсть из-под носа Игнатова не только частичку энергона, но также и эликсир «жизни» — разработанный учёными препарат, что лечил от большинства болезней. Что было как нельзя кстати — за тринадцать лет скитаний Текшин умудрился заработать себе внушительный букет болячек. Даже поразительно, как он умудрился прожить все эти годы.
— Начинаем! — Нина сразу сграбастала глазные импланты. Подключение к «Миру изменённых» много времени не заняло, куда больше пришлось потратить на то, чтобы удалить блок с взрывчаткой. А дальше началось то, что Павел назвал тридцатишестичасовым марафоном — даже имея полное описание процесса, хирург более полутора суток возился с Антоном, вживляя новое устройство. Когда все было завершено, Коршунов уснул прямо у операционного стола, окончательно выбившись из сил.
Финальный укол делал Артём — почему-то ему показалось, что так будет правильно. Зелёная субстанция ушла в капельницу и спустя несколько минут попала в организм Текшина. Перед глазами Кучаева загорелся таймер — согласно описанию, чудодейственная сыворотка творит с человеком чудеса за двенадцать часов. К тому моменту, как Павел проснулся, восстановление полностью завершилось. Текшин был готов к пробуждению.
***
Первое, что почувствовал Антон — непривычный запах. Сладковатый, приятный, в чём-то мягкий и напоминающий о бескрайнем поле, наполненном цветущим разнотравьем. За последние несколько лет нос Текшина ощущал всё, что угодно, но только не луговые цветы. Это заставило мысли шевелиться, что принесло поистине физические страдания. Мужчина застонал, схватившись руками за черепушку — мозг отвык работать. Пришлось делать над собой невероятное усилие и открывать глаза, чтобы найти источник необычного запаха.
Мысли выветрились практически мгновенно — место, где находился Антон, было ему незнакомо. Больше всего оно напоминало больничную палату, вот только из больницы не открывается вид на покосившуюся от времени деревянную калитку. Во всем остальном — точная копия. Странная поднимающаяся кровать, что мужчина видел лишь на оборванных страницах найденных им журналов, какие-то непонятные приборы, все белое, чистое и до неприятного приторное. Разве что не хватало запаха лекарств, страха и боли районных поликлиник, но их место прекрасно занимали ароматы цветов. Они, к слову, нашлись тут же — на отдельном столе стояла целая охапка луговых цветов. В носу предательски защекотало, и Антон громко чихнул, огласив пространство громогласным рёвом. Текшин недоуменно почесал затылок. Это что — аллергия? Откуда? За пятнадцать лет скитаний у него развилось много болезней, но этой среди них не было. Иначе он давно бы загнулся где-нибудь под забором.
 
Букет полевых цветов вызывает аллергию.
Избавьтесь от него. 
— Что за чёрт?! — воскликнул Антон и вскочил на ноги, отмахиваясь от появившихся перед глазами сообщений. Вот только это оказалось бесполезно — красные буквы никуда не уходили. Они полыхали, выжигая смысл прямо в черепушке и требуя подчинения. Текшин застонал и грохнулся обратно на кровать, сжав ладонями голову, словно тисками. Всё — приплыли! Ванька Шаман не раз говорил — если начинают мерещиться чёртики, то осталось недолго. Это финальная стадия. После неё лучше головой вниз с моста, чем в дурку.
По телу прошла короткая волна боли, вызвав протяжный стон. Антон сложился в позу эмбриона и окончательно понял — его время подходит к концу. Теперь понятно, почему он в больничке — видимо, прижало крепко, и он отключился. Друзья, если их так можно назвать, притащили в ближайший сельский госпиталь и свалили. Оно и понятно — кому нужны разборки с полицией? Судя по отсутствию капельниц и таблеток, врачи даже заморачиваться с ним не стали. Зачем тратить силы на бомжей? Помыли, побрили, и на том спасибо.
Букет вызывает неприятные ощущения.
Каждая минута нахождения рядом с цветами будет приносить вам страдание.
Избавьтесь от источника страданий.
До следующей волны боли 60 секунд.
— Да твою же налево! — выругался Антон. Дурка определенно плачет по своему новому пациенту. Главное дружкам не рассказывать о том, что ему начали мерещиться какие-то слова. Скажут ещё, что прокажённый и выгонят из своей кодлы. Текшин хотел проигнорировать и эти сообщения, но тут тело выгнулось дугой — вторая волна боли оказалась на порядок мощнее первой. Однажды Антону довелось пройти через ад — вырвать больной зуб без наркоза. Те ощущения в чём-то походили на то, что испытал мужчина сейчас. Вновь помогла поза эмбриона, но на сей раз Текшин не стал отлёживаться. Усевшись, он ещё раз огляделся, чтобы найти какого-нибудь врача и сорвать на нём всю свою злость. Если плохо ему — пусть будет плохо ещё кому-нибудь. Может, полиция загребёт его в каталажку на пятнадцать суток, и в последние дни на этом свете не придётся ломать голову о том, где раздобыть еды. Хотя глюки прикольные, со спецэффектами. Первые строки уже испарились, оставив лишь уверенно двигающийся к нулю таймер.
Врача по близости не нашлось. Антон выругался и ударил по кушетке. В ней что-то хрустнуло и в голове родился новый план — если здесь всё разрушить, то в качестве наказания его тоже отправят в каталажку. Может даже и на полгода за хулиганство упекут. Придумав себе новый план действий, Антон соскочил с кушетки, поднял над головой стоявший неподалёку стул и тут таймер добрался до финальной точки.
За свои тридцать пять лет Текшину довелось испытать многое. Его пытали бандиты, рвали на части собаки, кололи и резали «друзья», испытывала на прочность погода. Каждый раз казалось, что вот он — тот самый момент, когда организм не выдержит. Когда придёт сладостная тьма и заберёт своего измученного сына в другой, гораздо лучший мир. Однако каждый раз что-то не срасталось — всё время палачам не хватало самую малость. Мужчина даже не отключался ни разу. Сейчас же боль была такой огромной, такой раздирающей, что разум не выдержал. Пришла та самая тьма, но никакой «сладости» в ней не было. Лишь временное отключение от страданий.
 
Когда Антон очнулся, он валялся н полу. Тело все ещё тряслось от воспоминаний о прошедшем, хотя даже намёка на былую боль не было. Стул валялся где-то сбоку, но Текшин не смотрел в его сторону — внимание мужчины оказалось приковано к страшным надписям: