Твои мои раны (СИ)
Следующие пятнадцать минут на редколлегии слышен только скрип маркера по доске и ровный, тянущий буквы, как жвачку, голос. Алиса рисует схемы, рассказывает о зарубежных рейтингах и продажах, высказывает предположения об ожиданиях книги на местных рынках, анализирует сюжет, целевую аудиторию, предлагает самые дешевые, но эффективные в этом случае способы продвижения. Большинство пропускает слова мимо ушей, смотря на женщину в изумрудной юбке, как на призрака.
— На этом у меня все. Думаю, стоит выпустить пробный тираж в пять тысяч и…
— Нет, — торопливо перебивает Алису «продажник» Влад. — Я предлагаю начать сразу с пятнадцати тысяч.
— Да, если воспользоваться всеми вариантами продвижения, которые предложила Алиса Евгеньевна, а также использовать дополнительные PR-акции, то, возможно, придется печатать еще дополнительный тираж, — кивает Виктория из отдела маркетинга.
Алиса глупо хлопает глазками, разглядывая коллег. Это сон? Кто-то на ее стороне? И называет не «Алисонька», а «Алиса Евгеньевна»? Споры длятся недолго, но почему-то сегодня на Алису смотрят другими глазами. Пусть хвалят не ее саму, а лишь ее работу, но… Она ведь не была сегодня глупой, так почему?
Почему.
Почему?
Почему!
На каждый этаж один и тот же вопрос без ответа.
— Глянь-ка, похоже, Алисонька опять напортачила на редколлегии, — снова хихикает Лиза, попивая кофе.
— Книги создавать — это тебе не задницей крутить, — высокопарно выдает Олеся и стушевывается под внимательным взглядом Алисы.
Алиса ничего не отвечает и на этот раз, но острые ногти оставляют следы на внутренней стороне ладони. Быть ли красивой глупой вазой? Этот вопрос разгорается где-то в душе, но пока не находит ответа. Однако к вечеру стол Алисы удивительно чист. На нем не осталось ни журналов мод, ни глупых записок на цветных стикерах, ни кучи папок, которые нужно разобрать как-нибудь потом. Только три книги, которые уже готовы к выпуску, да пара блокнотов, наполовину исписанных аккуратным почерком.
Прогулка пешком, метро, автобус и снова цокот каблучков по асфальту, по лестнице. Звон ключей. Дома тихо. Алиса по старой привычке аккуратно кладет сумочку на столик, снимает изумрудные туфельки и замирает, не зная, куда себя деть. Она сползает по дверному проему, забивается в уголок возле двери и отчего-то, впервые за много лет, громко рыдает. Ее тело трясется, пытается ладонями заглушить громкие всхлипы, забивает внутрь отчаянное «почему». Белоснежные зубы кусают пальцы и накрашенные губы, заставляя молчать. Алиса утыкается лбом в колени, пытаясь унять крупную дрожь.
— Не хочу, не хочу… — сквозь всхлипы проталкивается наконец шепот сердца.
Звон ключей затыкает истерику в один миг. Алиса торопливо вытирает слезы рукавом белой рубашки, нацепляет глупую улыбку и даже успевает встать. Алексей замирает на пороге. С недоверием смотрит на жену. Размазанная тушь, искусанные до крови губы, испачканные пальцы и рукава, мятая юбка с песочным налетом. И пусть глупая улыбка на месте, сегодня Алиса кажется живой, настоящей.
— Что случилось? — голос Алексея звучит хрипло, обеспокоенно. Он смотрит с такой любовью и сопереживанием, что вытертые недавно слезы вновь прокладывают дорожки по щекам Алисы.
— Не хочу быть глупой, пожалуйста, пожалуйста, можно мне хоть немного быть умной? — она умоляет срывающимся шепотом, осторожно тянется к крепким плечам мужа, не забывая про чужие раны. — Я не буду доставлять неудобств, не буду казаться умнее тебя и зарплату могу кому-нибудь отдавать, только, пожалуйста, разреши мне дышать.
Алексей притягивает к себе жену и, стараясь не потревожить ребра, бережно гладит ее по спине:
— Кто тебе сказал, что ты глупая?
— Я должна быть глупой красивой вазой, чтобы меня любили, — заученная фраза слетает с обкусанных губ. — Я должна быть глупой красивой вазой, чтобы быть счастливой.
— А разве ты счастлива? — Алексей чуть отстраняется, оставляя на щеке жены легкий поцелуй.
— Я… — Алиса смотрит удивленно, делает шаг назад и будто впервые по-настоящему видит мужа. В голове сразу всплывает утренний диалог:
«Давай разведемся».
«Почему?»
«Ты несчастна».
— Не ходи туда больше, — внезапно просит Алиса все с той же глупой улыбкой. Только взгляд на этот раз резкий, острый, не умоляющий, а отдающий приказ. — Не ходи, слышишь? Не нужны мне все эти сумки, платья, юбки и бесконечные туфли. И деньги те я почти все сохранила. Нам и без боев хватает на все! А если будет мало, то я возьму больше проектов, попрошу прибавку…
Алиса запинается посреди предложения и испуганно смотрит. Жена не должна быть успешнее мужа. Жена не должна зарабатывать больше. Жена не…
— Хорошо. Не пойду, — соглашается Алексей. Разве он мог не заметить, что «витамины» в его баночке не кончаются? — Всего раз в месяц, ладно? Тогда я смогу…
— Нет. Не ходи. Совсем. Хватит драться, не нужно больше, — перебивает Алиса. Она все еще тянет слова, медленно прокатывает буквы по языку, от чего ее слова кажутся странными, другими. Горькими. — Почему тебе нужно драться?
Алексей замирает, напрягается всем телом, а затем дрожащей рукой тянется к портфелю. Вытаскивает красивую маленькую птичку на шарнирах, чьи резные крылышки подрагивают, готовясь взлететь. Алиса осторожно берет ее своими пальчиками, с восторгом разглядывая со всех сторон. Целая, с головой.
— Ты хочешь?..
— Делать игрушки. Я… ну… сходил на собеседование. Просто так, я не собирался увольняться или вроде того, там зарплата сама понимаешь. Конечно, обещают хороший карьерный рост… — Алексей мнется, не зная, как продолжить. — Они посмотрели на мою Алису, так птичку зовут, и сказали, что готовы меня взять. А я, как идиот последний, даже не нашел что сказать. Я всегда хотел делать мир немного радостнее, что ли. Чтобы дети улыбались. Но зарплата…
— Если я буду зарабатывать больше, то ты не станешь драться, да? И не уйдешь от меня? — Алиса нервно теребит тонкими пальцами пуговицы на рубашке мужа. Неважно, совершенно неважно, поменяет он работу или уволится совсем. Лишь бы только остался с ней и шел к мечте.
— Кто же не хочет сидеть у жены на шее, — легко смеется Алексей, кривясь от боли.
— Тогда соглашайся. Соглашайся и дари людям счастье, — настойчиво просит Алиса, делая шаг вперед.
— А ты?
— Я тоже. Тоже буду дарить людям счастье, — соглашается Алиса с глупой улыбкой.
— Себе. Подари его себе, а об остальных позаботятся книги, — хмуро отчитывает Алексей, заправляя светлые волосы за аккуратное ушко. — Знаешь, а сегодня ты красивее всего.
— С поплывшей тушью и размазанной помадой? — хихикает по привычке Алиса.
— С настоящей радостью в глазах, — тепло шепчет Алексей и добавляет: — Может, мы хотя бы дверь закроем? А то, кажется, сосед сверху уже за попкорном пошел.
Алиса хохочет с глупой улыбкой на губах. Эхо в подъезде прокатывает звонкий смех до первого этажа. Дверь с тихим хлопком закрывается, отрезая две хрупкие души от любопытного мира.
Однажды ребра станут целыми, раны покроются корочкой, обрастут надеждой и уверенностью, станут бесцветными шрамами. И красивая глупая ваза покроется трещинами искренности, обратится пылью мудрости, готовая показать миру неидеальную, но настоящую себя.