Вечность без Веры

– У меня была испачкана одежда. Ты даже не представляешь себе, на кого я была похожа. Растрепанные волосы, вместо блузки – медицинская сорочка. Юбка в непонятных пятнах. Вряд ли в этот момент на мне было хоть что-то относительно белое.
– Брехня. У тебя на лбу написано, что ты воспитанница ПЭЦ.
– В тот момент мой лоб был перепачкан грязью, и гвардейцы, видимо, не смогли прочитать с него, – с долей сарказма ответила Вера. Она знала, что ей не нужно проявлять недовольство, но с каждым комментарием Макса, в котором сквозило недоверие, она все больше закипала.
– Гвардейцы не поведут себя так халатно, – отмахнулся Макс.
Вера еле сдержалась, чтобы не закатить глаза. Это она, а не он, стояла напротив безмозглых верзил.
– Но так все и было, – возразила Вера. – Я умоляла их пропустить, а они ни в какую. И все из-за моего внешнего вида. Он показался им недостаточно, как бы это сказать, подобающим.
– Ты в зоне что-нибудь ела? Пила? Уверен на сто процентов, что нет. Вера, у тебя на этой жаре все смешалось в голове. Гвардейцы – наши защитники.
Так думала и сама Вера, пока не столкнулась с обратным. Но если Макс не верит даже в такую малость, как он сможет поверить в то, что один из гвардейцев навел на нее бластер? Или еще хуже – что они убили женщину в роддоме?
Повисла тягостная пауза.
– Почему вмешался… новый заместитель директора? – наконец спросил Макс.
– Я отскочила от гвардейцев, поскользнулась и угодила под его машину.
– Есть какие-то синяки? Ушибы? Ты поэтому такая странная последние дни?
Вера открыла рот: вот тот момент, когда она должна ему признаться в самом важном – что у нее за ночь выросла новая кожа, – но Макс ее опередил.
– Так вот для чего была нужна эта экскурсия, – хмыкнул он. – Аарон уговаривал тебя не заявлять на него?
– Что? – опешила Вера. – Нет, ничего подобного…
Лицо Макса скривилось в недоброй усмешке.
– Он спрашивал о твоем самочувствии?
– Конечно.
Макс предупреждающе поднял указательный палец.
– Все понятно. Вера, держись от него подальше.
Вера моргнула и уставилась на Макса. Он напрягся и вытянулся, как струна. Зрачки расширились. Лицо стало смертельно бледным. Неужели Макс был на грани нового приступа?
План убедить его не придавать значения произошедшему явно полетел коту под хвост. Вера была абсолютно уверена, что экскурсия никак не связана с аварией, но Макс, по-видимому, решил иначе. Наверно, к этому разговору лучше вернуться после выпускного, а еще лучше – после инициации, когда его здоровью не будет ничего угрожать.
Вера положила ладонь ему на грудь.
– Хорошо, – прошептала она и ощутила, как бешеное сердцебиение под ее ладонью потихоньку замедляется.
Когда они шли обратно к выходу, то не держались за руки. Каждый из них погрузился в свои мысли. Вера не могла сказать, о чем именно думает Макс, но выглядел он уязвленным. Она чувствовала растерянность, ведь вместо примирения они, кажется, еще больше отдалились друг от друга. Она вдруг с горечью осознала, что Макс не захотел ее услышать точно так же, как и после экзамена по микробиологии. Он проигнорировал ее аргументы, будто они не имели никакой ценности.
По пути в ПЭЦ Вера получила от Тани сообщение, что они с Идой запаслись едой на ужин и ждут Веру у Тани.
Прощание перед Таниной комнатой вышло неловким. Макс еще заметно злился, судя по сжатым кулакам, и смотрел исподлобья. Вера едва сдерживалась, чтобы не отвести взгляд.
Вечером того же дня она лежала на животе на Таниной кровати, не в силах пошевелиться. Голову она повернула набок, щека покоилась на соединенных руках.
Все спальни воспитанников ПЭЦ выглядели одинаково: стерильное помещение с минимумом мебели. Но если Вера аккуратно хранила свои вещи в шкафу, Таня, видимо, про наличие шкафа в комнате не догадывалась. На каждом свободном сантиметре лежала какая-нибудь кофточка или носочек.
Ида сидела на стуле, она положила ноги на кровать и соприкасалась с Вериными ступнями. Таня забралась на стол и смотрела из окна на склад биоотходов. Было десять часов вечера, но в здании напротив все еще горел свет.
 
– Как бы я хотела жить рядом с настоящим парком, – мечтательно сказала Таня. – Где трава пахнет травой. Где слышен щебет живых птиц, а не аудиозапись каких-то давно вымерших пернатых.
Ида выгнула бровь.
– Ты хочешь построить машину времени и отправиться в прошлое? – с неприкрытым сарказмом спросила она.
Таня скривилась и сделала движение, будто бы что-то кидает в подругу. И хотя в руке у нее ничего не было, Ида быстро отклонилась в сторону и засмеялась.
Вера улыбнулась. Они с подругами подтрунивали друг над другом, но никогда не делали этого, чтобы на самом деле обидеть. Ида провоцировала чаще остальных, она не боялась задавать прямолинейные вопросы. Иногда это действовало на нервы, но благодаря этому Вера гораздо лучше понимала саму себя. Вот как два часа назад, когда она в подробностях пересказывала события второй половины дня, спешно поедая ужин, захваченный Таней. Вера ожидала, что девочки встанут на сторону Макса – все-таки его они знали дольше, – ведь тогда она убедится: дело не в ревности, которую он, несомненно, испытывал к Аарону, а в здравом смысле. Но подруги ни в чем ее не убеждали, а наоборот, искренне интересовались и бомбардировали бесчисленными вопросами: а что Аарон сказал, а как он посмотрел, а что он ответил, а как ты отреагировала? Вера едва успевала переводить дыхание.
– Мне он нравится, – подвела итог Ида. – И дело тут не в высоких скулах или невероятно зеленых глазах, а в том, как он с тобой говорил в зале.
Вера с недоумением уставилась на подругу.
– В смысле?
– Он вроде как начальник, мог бы приказать тебе провести для него экскурсию, а он попросил.
– И с нами он был очень вежливым, – добавила Таня.
– Точно, – согласилась Вера.
– И классной руководительнице дал отпор, – напомнила Ида. – За это ему вообще памятник поставить надо.
Вера хихикнула. Главное, чтобы скульптор горбинку на носу не забыл.
С наступлением комендантского часа они с Идой покинули Танину комнату и разошлись по своим спальням.
Сегодня сон пришел быстро, но был неспокойным. Ей снилось красное море. Вера тонула. Промокшая медицинская сорочка клеилась к коже. В очередной раз окунувшись с головой и открыв рот в попытке сделать вдох, Вера поперхнулась водой. И поняла, что это кровь.
Утром она решила, что сегодня вернет Аарону папку из роддома с документами на детей и, как и обещала Максу, будет впредь держаться от него подальше. Он занимал слишком много ее времени и мыслей, тогда как ей нужно было разобраться со своим ДНК и попытаться найти Сати. Она высматривала Аарона в столовой во время завтрака, надеялась обнаружить его в детском отделении до обеда, даже спускалась на этаж воспитателей перед ужином только для того, чтобы оказаться перед закрытой дверью в бывшую комнату Сати. Весь день она искала его, но так и не нашла. И только нетерпение, которое она ощутила в пятницу за завтраком, подсказало, что дело не только в чертовых документах.
Она ждала Аарона.
Где же его носило?
Вера нервно дергала ногой и крутила в пальцах батончик, от которого даже не откусила. Аппетита не было, и причина крылась не в светло-сером цвете злаковой массы. Вера не понимала, почему отсутствие Аарона занимало ее настолько сильно, что вчера она даже забыла зайти в библиотеку и вновь попытаться дешифровывать свою ДНК.
– В чем он провинился? – раздался веселый голос Тани из-за спины.
Вера вскинула голову. Таня в одной руке держала пакетик с соком, а второй рукой отодвигала для себя стул.
– Кто – он? – Вера непонимающе нахмурилась.
– Завтрак твой. Зачем ты так с несчастной едой?
Вера опустила глаза и заметила горстку крошек на столе. Треть батончика разломалась. Если она не съест это сама, то это достанется кому-то в зоне, и этот кто-то будет благодарен. Каждой крошке найдут применение. Вера испытала отвращение к себе, потому что так беззаботно относилась к продуктам и к самой системе, в которой, несмотря на миллионы гениальных людей, никто так и не смог решить продовольственную проблему.