Замок янтарной розы. Книга 2 (СИ)
Пусть и не надеется, что я поддамся его обаянию и уступлю. Этак он на каждом шагу останавливаться будет и меня от всех закрывать. Как будто мало у него лишних дырок в организме. Нет уж, дудки!
Тем временем кто-то из солдат сбоку, на самом левом «фланге» осторожно подаётся вперёд, но Генрих тут же неуловимым движением перебрасывает нож в левую руку и острие его предвкушающим оскалом вытягивается в сторону храбреца. Храбрец немедленно возвращается в строй и больше не горит желанием геройствовать. А мы продолжаем разговор запальчивым шёпотом.
- Руку дай и уходим!
- И не подумаю. Приезжай ко мне в Университет, когда всё успокоится. У нас там вольные земли с особыми привилегиями, никто с оружием не полезет, я тебя встречу, и мы…
- Р-р-р-р… ну что за невыносимое создание!
Он припечатывает меня таким тяжёлым взглядом, что мне стоит больших трудов удержать в ответном непоколебимую решимость. Мы играем в гляделки с полминуты, а потом Его деспотичное высочество произносит властно, и я понимаю – если он когда-нибудь станет королём, подданные будут ходить по струнке с песнями и везде будет идеальный порядок, и даже улицы станут мыть с шампунем:
- Так. Хорошо. Я тебе уступаю в последний раз. В обмен на то, что сделаешь сейчас всё, как я говорю, Эмбер.
Поневоле проникаюсь серьезностью его тона. А когда он меня вот так называет по имени, понимаю, что всё серьёзней некуда. И покуда стража продолжает мяться у порога, всем свои видом показывая, что «люди мы маленькие, вашеблагар-родие, все претензии, если что, предъявлять начальству», Генрих едва различимой скороговоркой надиктовывает мне указания, от которых по спине начинают бегать леденящие мурашки.
- Сейчас первым делом идёшь в свои покои и запираешься. Никто в открытую делать тебе ничего не будет. Побоятся королевского трибунала. Ты всё-таки маршальская дочь и все дела. Но исподтишка… ты хорошо слушала то, что говорили здесь эти двое?
- Н-нет… если честно, слушала я из рук вон плохо, - смущённо признаюсь, краснея. Получаю взгляд искоса, от которого мурашек прибавляется.
- Ну, может и к лучшему. Лишняя паника тебе повредит. Просто запомни – сидишь в комнате и никому не открываешь, а самое главное – ничего не ешь и не пьёшь, особенно из рук хозяев. Ты меня поняла, Эмбер? Это очень важно! Будь умницей.
Ничего не могу ответить, просто сглатываю комок в горле и киваю. А он вдруг делает бросок ко мне вполоборота, хватает за плечи, притягивает близко-близко и выдыхает в ухо:
- Сидишь голодная и ждёшь меня.
Моё сердце делает «та-дам» о грудную клетку, а он так же резко отпускает, почти отталкивает.
- Эй, вояки! Я освобождаю заложницу. Проводите девушку в её покои – и учтите, если с её головы хоть волос упадёт, вернусь и лично вас всех на корм рыбам отправлю. Тщательно измельчённым фаршем.
Этот самый момент и выбирает Богомол, чтобы заявиться, наконец, на сцену. Перед ним расступаются, и он с видом оскорблённой добродетели вплывает в кабинет, выставляя вперёд кружевное жабо. С ужасно патетическим выражением лица – мол, мы вам когда-то так верили, а вы обманули в лучших чувствах, и вообще к нам на бал без приглашения и лучших девушек кадрите.
- Именем Кориннского княжества! Принц Генрих, подлый изменник и отступник, изгнанный за свои неисчислимые преступления…
- Как ты узнаешь, где мои покои? – отворачиваюсь от напыщенного фанфарона-маркиза и задаю беспокоящий меня вопрос тревожным шёпотом. Ну а что? Это же очень серьезный вопрос, в самом деле! Мне крайне важно, чтобы Прекрасный… тьфу, Ужасный Принц не ошибся башней, когда будет спасать иссохшую от тоски принцессу из лап огнедышащего Богомола.
Принц улыбается, отчего маркиз начинает ещё запальчивее перечислять его прегрешения. Тот, кажется, уверен, что все пути отступления добыче надёжно отрезаны и она, наконец-то, загнана в угол – можно и потешить самолюбие. А Генрих, не снимая обращённой к нему ироничной улыбки, произносит очень тихо, почти не шевеля губами:
- Птенчик, я же тебе говорил – у меня в команде есть люди, ответственные за сбор информации. Так что узнаю. И учти, больше в уговоры играть не намерен. В следующий раз уходишь добровольно – или уходишь по-пиратски, у меня на плече. Мне, знаешь ли, тоже надо оправдывать репутацию.
Подмигивает и начинает медленно отступать к окну под растерянным взглядом Богомола, не успевшего ещё закончить всю отрепетированную речь.
…А потом на пол у моих ног приземляется вспышка ослепительного янтарного света.
Нарочито-грустный голос в голове:
Ты обо мне забыла.
Все замерли там, где их застало это чудо – этот выплеск живого волшебства в нашу прозаичную реальность.
- Прости… - отвечаю сокрушённо и протягиваю ладонь. Подарок вскакивает на неё и поднимает переливчатую, светящуюся изнутри мордочку, смотрит в лицо укоризненно глазами-бусинами.
Мне ужасно стыдно, но он полностью прав. Наверное, так бывает, когда после долгих лет одиночества всё никак не привыкнешь, что кто-то прикрывает спину… Чую, это мне ещё аукнется – ворчания и оскорблённого жужжания над ухом теперь не избежать в ближайшие лет десять. Вот что значит не видеться полгода с мужчиной своей мечты. Питомец мечты сразу же отходит на второй план.
Оборачиваюсь на Ужасного Принца – долго он собирается мешкать, пока я всех так удачно отвлекла?..
Взгляд Генриха застыл на лисе.
Принц моргает, в его зачарованных глазах на секунду загорается отблеск янтарного пламени. И я не уверена, что мне по нраву этот фанатичный огонь – я уже видела подобный.
Но он моргает снова, встряхивает головой и переводит взгляд на меня. Строгий, вопрошающий. В нём словно невысказанный вопрос: «Ты меня хорошо поняла? Два варианта». В ответ строптиво вздёргиваю подбородок. Получаю очередную самодовольную усмешку, в которой мне чудится: «Ну раз так, то сама будешь виновата».
Шепчу осторожно, покосившись на свою ладонь:
- Подарок, а ты мог бы…
Нет! И не проси. Провожать этого подозрительного субъекта не намерен. Я не его защитник, а твой.
- Я вообще-то твоя хозяйка, и если скажу…
Зато я тебе не слуга. А друг. Никуда не пойду. Вот.
Вздыхаю и бросаю прощальный взгляд на Принца. Надеюсь, он хоть получился не слишком тоскливым, а то ещё чего доброго передумает и будет-таки по второму варианту. В смятении понимаю, что в глубине души мечтаю именно о таком сейчас.
Дальше всё происходит очень быстро. Генрих закрывает правую половину головы полой сюртука, бросается на окно плечом, выбивает его и в осколках стекла и обломках тонкой решётки деревянной рамы исчезает в ночной тьме.
А я остаюсь посреди комнаты с холодным ветром на плечах и ощущением, что эту дыру пробили не в окне, а у меня прямо в сердце. И думаю, какая же я всё-таки идиотка.
Можно было, наверное, и правда попробовать уйти вместе. Почему я не вспомнила о Подарке раньше! А вдруг… вдруг он сумел бы защитить нас обоих? Правда, тут же приходит новая разумная мысль – так мы всё равно были бы сверкающим маяком в ночи, который привёл бы преследователей прямиком к кораблю Ужасного Принца… тогда уж точно кровавой стычки не избежать.
А вообще, я в который раз пожалела, что я из тех людей, у которых в минуту опасности мыслительные процессы не ускоряются, а наоборот. Мне бы свои планы продумывать заранее, в кабинетной тиши… Любые случайности, не вписанные в ежедневник на сегодня, прочно выбивают меня из колеи. Эх, не быть мне великим разведчиком!
Тем временем присутствующие «отмирают». Богомол, ругаясь, велит страже преследовать беглеца. Те бросаются к окну, вышибают его остатки в несколько ударов и тоже уходят в ночь с диким шумом и лязгом. Маркиз, поколебавшись, следует за ними угловато-ковыляющей походкой. Сомневаюсь, чтобы у них хоть что-то получилось, учитывая временную фору Принца, чёрный сюртук, ну и вообще…
Вздыхаю и падаю в ближайшее кресло в облаке юбок, как подкошенная. Ноги после всех волнений просто не держат. А ведь судя по всему, тревоги этой ночи для меня только начинаются!