Мой тихий ужас (СИ)
– Твоя травма плёвая, – сказал парень, крепче сжав талию. – Мне многое пришлось повидать, участвуя в боях. И ты могла бы добиться больших результатов, если бы не тратила время на сочувствие к самой себе.
– Ты не на моём месте и никогда меня не поймёшь.
– Я никогда не буду на твоём месте, – отрезал он. – Мы слишком разные, чтобы проводить параллели. Но я могу это изменить. Несколько тренировок и вспомнишь, что такое твёрдость под ногами.
Оценить сказанное трезво не удалось. Слишком близок был контакт.
– Зачем тебе помогать мне? – в полголоса проговорила я.
– Правильнее спросить: «Когда мы начнём тренировку и чем я буду обязана?».
– А если я откажусь?
– Попробуй, – хмыкнул он.
И снова эта улыбка, которая спровоцировала ответить взаимностью. Тихон был вполне сносным собеседником, когда не видел в тебе меркантильную лгунью.
– А чем вы тут занимаетесь? – спросил Арс, появившись из тени. Он жевал шоколадный батончик и удивленно хлопал ресницами.
– Бисероплетением, – бросил Тихон, усадив меня обратно. – Тантрическая техника. Я одолжу тебе пособие, когда научишься читать.
Будто подметив нечто интимное, Арс вприпрыжку подскочил ко мне.
– Осторожно, Соня. В период полнолуния он не такой милый.
– Так же оскверняет клумбы? – посмеялась я, и Тихон меня поддержал.
Этот факт задел Арса.
– С каких пор вы спелись? Я взволнован, правда. Сегодня он посмеялся над твоей шуткой, а завтра попросит отрастить грудь? Кукиш...
Выбросив батончик, парень ринулся к Тихону.
– Плохи дела, брат, – прошептал он громче, чем ему хотелось. – Ты видел лицо Джонни Деппа после развода? Он был расстроен. А всё потому, что его девица потребовала половину имущества. Знаешь, порой тебе конфетой неохота делиться, а тут целое состояние Райских. А ведь вы знакомы всего месяц.
– Арс…
– Нет, ты послушай. Вы могли бы встретиться будучи простаками, а после разделить нажитое пополам. Но у тебя уже было состояние, когда вы встретились. И что-то мне подсказывает, что она об этом знала. Ты сказал ей: «Привет, я Тихон Райский!», а она «Я знаю кто ты, мудак!». Потом вы поженитесь, ни черта не выйдет, а она потребует половину. Так и будет, брат… но только не со мной.
2.10
Не ощущать себя было ужасно.
Но больше испугало то, что я испытала к тебе.
Впервые признания Софии не отдаются холодом, а греют тёплыми воспоминаниями. Я потерял счёт дней, всё больше проникаясь в текст.
Привет. Это я. Твоя София.
Теперь я имею полное право так говорить.
Или ты считаешь иначе?
Зная часть истории наперёд, я выключаю компьютер. Не готов вникать в то, что наверняка закружит с новой силой. Мне нужно время, чтобы набраться духа.
Сам того не заметил, когда поменялся с ней местами. Теперь София задевала слабые места, подобно мстительной особе: игралась, насмехалась, злила, медленно и верно сводила с ума.
Когда гаснет свет, тень смиренно исчезает вслед за ним…
Покинув дом, я направляюсь в тренировочный амбар. И пусть мне там больше не место, желание сбросить пар доминирует.
Казалось, что покончить с письмом было легче простого, но на деле оказалось иначе. Я был слаб перед ним. Проигрывал каждой новой строчке.
Надежда побыть одному рушиться с треском, когда я замечаю Арса. Он сидит на полу и хлещет виски, бросая фантики на беговую дорожку.
– Почему-то я не удивлён, – морщится Арс, не оборачиваясь. – Твоя способность рушить счастливые моменты… феноменальна.
Я подхожу ближе, ломая очередь из пустых стаканов.
– Не похоже, чтобы ты был счастлив. Выглядишь паршиво.
– И даже сейчас я симпатичнее тебя…
В попытке встать Арс падает обратно на пол. Парень изрядно пьян и едва отдаёт отчёт своим действиям. Я вижу кровавые ссадины на его костяшках, а после замечаю вмятины в гипсокартоне. Он проиграл амбару.
– Зачем припёрся? – икая, буркнул друг.
– Заглянул узнать, всё ли нормально, – лгу я, прекрасно зная, что его тревожит. – Перестань винить себя. Забудь, ведь это осталось в прошлом.
Подняв голову, Арсений давится горьким смешком.
– Думаешь, меня тревожит тот факт, что именно я сбил Софию?
Меня коробит его ирония. Безумно злит.
– А разве не так?
Я опускаюсь на колени рядом с ним, заглядываю в глаза, которые пугающе пусты. Мне сложно узнать в них друга.
– Тебя ведь не это интересует? – криво улыбается он. – Ты не можешь понять, почему мы перестали общаться. Ответ невероятно прост… Я прочёл письмо, Тихон. И поверь, моменты с аварией ничтожны перед его концовкой.
И пусть я не знаю развязки, напрягаюсь так, будто готовлюсь к бою.
– Только спроси меня, и я всё тебе расскажу, – уверяет друг, морщась от очередного глотка. – Как только будешь в этом уверен. Ты готов?
Пораздумав, я качаю головой. Узнать правду, которая сломила некогда непобедимого Арса, для меня может стать поражающей. К этому нужно подготовиться.
– Есть информация, где она сейчас? – спрашиваю нехотя, ведь сам ещё не уверен, хочу ли знать ответ.
– Этим она не поделилась. Хотя… – на мгновение Арс возвращает здравомыслие, – есть тот, кто определённо осведомлён. Пашка. Помнишь этого говнюка?
Прости, Тихон, что тебе приходится переживать всё заново, ведь ты как никто другой заслуживаешь знать правду. Поверь, она достанется только тебе.
Помнишь, ты говорил, что я слишком слабая и что не смогу причинить тебе боль? Так вот ты ошибался. Я смогла.
Любовь – ужасная штука…
3.1
Тихий омут
Две недели солнечного июля пролетели незаметно. Прогулки по утрам, вечерние тренировки, процедуры и немного времени для сна – череда дел автоматически преобразовалась в строгий распорядок. И вскоре это принесло свои плоды.
– Я приятно удивлён, София, – искренне радовался врач, фиксируя таймер. – Две минуты стойкого равновесия без какой-либо опоры – потрясающий результат. – Ещё немного, и мы увидим первые шаги.
– Всё благодаря вам, – восхвалялся Елисей, пожав мужчине руку. – Только вашими усилиями и нашей верой…
– Не стоит благодарностей, Елисей. Это моя работа.
И лишь мне одной было известно, что заслуга врача заключалась в малом. Истинную похвалу справедливо заслушивал Тихон.
Поддавшись на провокацию Райского, я решила дать «каникулам» ещё один шанс и ни капли об этом не пожалела. Внеурочные тренировки отчасти сблизили нас, помогли открыться с новых сторон и стали тем отрезком жизни, что недурно сравнить с приятным досугом.
– Ты не уйдёшь отсюда, пока количество твоих подъёмов на приблизятся к пятидесяти, – предупреждал Тихон, намекая на прокачку пресса. Развалившись на моих ногах, как на подушке, он игриво похлопывал себя по груди. – Я не слышу изнеможденных стонов, Романова. Приступай, иначе я усну.
– Считать хоть умеешь, наставник хренов? – ворчала я, заводя руки за голову.
– Не без этого. Как раз сейчас я насчитал шестьдесят минут на кольцах. А если ты продолжишь дерзить своему неповторимому тренеру, то рискуешь встретить здесь рассвет. Так что хорошенько подумай, прежде чем кусаться.
Сделав несколько подъёмов, я валюсь на пол и пытаюсь отдышаться.
– Твоя голова на ногах мешает мне сосредоточиться.
– Запомни, Соня, пока что это не ноги, а два отростка, что затаили на тебя обиду. И я их искренне понимаю. Всю жизнь прятаться за уродливыми рейтузами выдержит не каждый. Подумай о коротких юбках, и, быть может, они тебя простят.
– Как только они проснуться, я познакомлю их с твоей задницей. Обещаю.
– Перестаньте флиртовать со мной, дамочка. Я – профессионал, и не позволю заигрываний… Оставим это на вечер.
Помимо экзекуций в старом ангаре, мы нередко прогуливались по ночной улице. Тихон был из тех парней, кто не спешил возвращаться домой, чтобы поделиться успехами за семейным ужином. Отчасти я его понимала, ведь его взаимоотношения с Елисеем оставляли желать лучше. Они были на грани полного истребления.