Водородная Соната

— Могу я немного поторопить вас, лейтенант-коммандер, — вставила Рейкл. — С кем вы познакомились и где?
— С человеком по имени КьиРиа. Это было его настоящее имя, имя — которое он носил до того, как попал в место под названием Перитч IV. Водный мир. Этот человек много плавал, жил у иссиалийцев, местных созданий — проявляя интерес к звукам, точнее — к звуковому чутью, которым обладали эти огромные животные, полуразумные или, скорее, проторазумные. Богатейшая звуковая культура. Так или иначе, но он был одним из них в течение десятилетий — в буквальном физическом смысле, и он возвращался, проходя через то, что называется… процессом воссоединения, кажется?
Генерал заглянула в блокнот, перевернула страницу, коротко кивнув. Коссонт почувствовала облегчение от того, что сделала что-то правильно.
— Итак, ВСЗ появился…
— Кто? — Рейкл прервала ее, затем быстро покачала головой, — а, понятно. Продолжайте.
— Корабль появился у Перитча IV, я спустилась к гигантскому плоту, встретиться с КьиРиа — он уже был в человеческом обличье, вернул себе прежнее тело, хотя большую часть времени все еще выглядел странным и… рассредоточенным. О, и там был еще один аватар корабля, корабля Культуры под названием… Ограниченно Участливый. Кажется так. Почти уверена. Чувствовалось, что корабль был его… наставником что ли или защитником. Казалось, что заявление этого человека о том, что он невероятно стар, все воспринимали всерьез. Я просто подумала сначала… я предположила, что всё это какая-то тщательно продуманная шутка — Корабли Культуры любят такие розыгрыши… Но я встретила его, и мы поговорили — сначала час, потом больше — на следующий день, и корабль, казалось, был счастлив оставаться рядом, и старик не хотел, чтобы я уходила, он был довольно обаятельным, поэтому мы много разговаривали в течение последующих дней. Он утверждал, что провел десятки жизней в образах различных типов существ на протяжении многих лет, часто имея дело со звуковыми или музыкальными произведениями, и — по его заверениям — он действительно знал Вилабье. Коссонт поймала себя на мысли, что непроизвольно улыбается. Рейкл не выглядела удивленной, но и не велела ей замолчать.
— Когда он был человеком первый раз, он встретил…
— Вилабье? — быстро спросила Рейкл, продолжая просматривать записи. — Композитора, умершего девять тысяч восемьсот тридцать четыре года назад?
— Да! — выпалила Коссонт, виновато пожав плечами. Куртка Этальде соскользнула с неё; она тотчас схватила её нижними руками, замявшись. Маршал Бойтер при этом изобразил испуг. — Так что я подумала, что он сошел с ума, — продолжила Коссонт, взглянув на двоих мужчин, но сосредоточившись на Рейкл. — Но к тому времени, когда я рассталась с ним — пять или шесть дней спустя, — я поверила ему. В любом случае он не казался заинтересованным, утверждал, что все, что он говорил мне, было правдой, но не имело значения.
— Что он рассказывал вам?
— В основном о Вилабье. Как тот ненавидел…
— Что еще? — спросила Рейкл. — Помимо Вилабье. Чем еще он мог заниматься в то время — в пределах столетия или около того?
Коссонт поджала губы.
— А… — спохватилась она через мгновение. — Ну, он сказал, что был… — Она покачала головой. — …Он утверждал, что участвовал в переговорах на той конференции, где была создана Культура. — Она пожала плечами, снова покачала головой, как бы снимая с себя всякую ответственность за такую ​​явную чепуху. — На самом деле он утверждал… что входил в одну из переговорных групп.
— В какую именно?
— Полагаю, он никогда бы мне не сказал. Я вообще в это не поверила, если честно. Думала, он просто морочит мне голову. Я могла поверить во всё, что связано с Вилабье — было так много деталей, вещей, о которых я никогда не слышала, которые звучали… правдоподобно — особенно после того, как я провела действительно глубокое исследование… Но он становился гораздо более уклончивым, двусмысленным, как только речь заходила о конференции и переговорах, как будто не удосужился должным образом подготовиться, чтобы правильно солгать. Я имею в виду, я впоследствии проверила: просканировала все стандартные базы данных, но никто с таким именем не упоминался, хотя всё, так или иначе связанное с конференцией, было довольно тщательно задокументировано. Я не стала, знаете ли, давить на него после первого или второго упоминания; он просто время от времени говорил об этом, как о чём-то очевидном и дразнил меня, когда я вольно или ненароком давала понять, что не верю ему. На самом деле мне было немного стыдно за него, за эту его ложь. Материал о Вилабье выглядел таким убедительным, но… как вы понимаете, стоять в истоках Культуры, когда мы… ну, это было бы… было бы невероятно.
 
Коссонт подозревала, что знает, как Рейкл пронюхала об их встрече. Как и большинство людей, она вела дневник, и в общедоступной его части — той, которой делились с друзьями и которая теоретически могла быть доступна любому — она упомянула о встрече с кем-то, кто утверждал, что знал Вилабье. Она не могла вспомнить, называла ли КьиРиа по имени, но о встрече сообщила точно. Как ей казалось сейчас, спустя годы, в этом её поступке угадывалось своего рода хвастовство, хотя в то же время, когда она делала запись, она для достоверности преуменьшила эпизод, создав впечатление, что была только одна встреча, а не цикл встреч, растянувшийся на несколько дней. Даже диктуя слова, она относилась к происшедшему с ней в большей степени как к шутке, хотя в глубине души чувствовала иное, но словно нарочно пыталась убедить себя в том, что во всё это не следует верить.
Ей также казалось порой, что неверие становилось в её случае чем — то сродни предательству, как будто она каким-то образом подвела КьиРиа, но — в контексте того, что обсуждала тогда с приятелями: семью, друзей, увлечения, выпивку, розыгрыши и так далее — формулировка выглядела нарочито серьезной в своей категоричности и излишне претенциозной. Тем более что она упомянула о случившемся только вскользь, приведя КьиРиа как пример эксцентричного сумасшедшего, которого иногда можно встретить во время путешествия, особенно если это путешествие происходит на корабле Культуры (серьезное уточнение — мало кто из её знакомых имел возможность проверить его).
Рейкл какое-то время молчала. Ни маршал, ни другой генерал не нарушали воцарившейся тишины. Наконец Рейкл заглянула в свой блокнот на столе.
— Как его звали? — спросила она, в упор посмотрев на Коссонт. — Вы только что назвали его КьиРиа, но это неполное имя, не так ли?
— Нгароэ, — сказала Коссонт. — Его звали Нгароэ КьиРиа. Хотя он повторно принял это имя тогда, непосредственно перед тем, как мы встретились, поскольку незадолго до этого — десятки лет, как я сказала, — он называл себя… — Коссонт посмотрела вверх и в сторону, поморщившись. Прямо сейчас у нее не было наушника и доступа к удаленному хранилищу данных. Она раскинула руки, в очередной раз чуть не сбросив куртку. — Иссерем… — предложила она. — Вроде это было его водное имя.
Рейкл снова кивнула, подняла маленькую указку и внесла какую-то поправку в свои записи.
— Перехватили! — вдруг снова сказал генерал Газан’тио, вспомнив о начале разговора.
Маршал Бойтер смотрел на него, усмехаясь.
Рейкл положила блокнот обратно в карман. На груди она носила тайм-счётчик — крошечную механическую штучку. Взглянув на неё, она постояла, перевела взгляд на маршала, потом на генерала Газан’тио. — Господа, надеюсь, вы извините меня и капитан-лейтенанта?
Двое мужчин обменявшись взглядами, кивнули. Маршал снова заставил маленький инструмент зависнуть в воздухе. Казалось, он что-то напевал про себя.
Рейкл кивнула. Коссонт встала и последовала за ней из комнаты через ту же дверь, через которую вошла, однако — как только дверь толщиной с руку вернулась на место — она поняла, что смотрит вниз на короткий отрезок сверкающего круглого коридора, которого раньше здесь не было.
Пока они шли, в дальнем конце отъехала еще одна дверь. Она закрылась за ними, едва они оказались в коридоре такой же длины — его диаметр составлял не менее трех метров. Пол выглядел наклонным, а легкая кривизна под ногами делала ходьбу до странности неудобной. Это чем-то напоминало движение по стволу гладкоствольного ружья. Коссонт предположила, что они находились во внутренней части планетоида, оставшейся с тех пор, когда у того не было достаточно сильного гравитационного поля.