Водородная Соната

— Может быть, пять минут, при нынешних скоростях, — сказал навигационный офицер.
— Отлично. Тогда выполняйте приказ. И — для ясности — стрелять только в случае реальных, открытых враждебных действий корабля Культуры. Всем понятно?
— Да.
— Нацеливаюсь, — сказал боевой офицер.
— Разделить флот, — отдал приказ Тюн. Он слышал и чувствовал, как корабль вокруг него отклоняется от прежнего прямолинейного курса и начинает поворачивать в сторону вместе с двумя другими кораблями. Вид на экране изменился, удерживая приближающийся флот Ронте на одном краю, в то время как вытянутая точка, бывшая "Рабочими Ритмами", пронеслась мимо между разделенными половинами эскадры Лисейдена.
— Флот разделен, согласно предписанию, — доложил навигационный офицер. — Корабль Культуры в фокусе — коррекция: цель замедляется, стремительно. Цель… остановилась относительно нас. Ускоряется. Преследую. Поравняется с нами через четыре секунды…
Изображение на экране медленно менялось, удерживая размазанную точку корабля Культуры у края. Вид был странным, как будто они неслись сквозь газовое облако.
— Руководитель команды, "Киатреа-Ананг" сообщает о полной потере управления двигателем.
— Руководитель команды, "Абалуле-Шелиз" сообщает о полной потере энергии.
— Что?
С Тюном разговаривали сразу два младших офицера управления флота. Главный экран помутнел, а затем полностью погас.
— Какого…? — Тюн замер, взглянув на дисплей своего шлема. Дисплей всё еще работал, но, похоже, с трудом соединялся с его глазами и передавал голоизображение. Шальная вспышка на мгновение ослепила его.
— Главный экран отключился, — доложил офицер по контролю за повреждениями. — Причина неизвестна.
Экран вспыхнул, задрожал и снова стал пустым.
Офицер по контролю за повреждениями ворвался внутрь.
— Эффекторная атака, на нас, цель — управление двигателем и главные сенсоры.
— Руковдитель команды, "Киатреа-Ананг" сообщает о полной потере тяги.
— Корабль Культуры на одном уровне с нами. Начинает выдвигаться вперед. Он меняется…
— Руководитель команды, "Квиатреа-Ананг" сообщает о полной утрате сенсоров.
— Инженерная телеметрия отключена.
— Руководитель команды, “Ласкуил-Хлиз” сообщает о полной потере энергии.
— Скорость. Мы замедляемся. Формирование флота распадается.
— Руководитель Команды, "Абалуле-Шелиз" сообщает, что на него направлены системы подсветки целей "Квиатреа-Ананг".
— Что-о-о?
— Наши двигатели начали постепенное отключение по ложной телеметрии. Пытаюсь остановить их и повторно инициализировать, но они продолжают…
Тюн почувствовал, как что-то изменилось в корабле — большая глубокая нота становилась всё глубже, отдаляясь и затихая, а передняя тяга всколыхнула микропотоки вокруг.
— Руководитель комманды, "Абалуле-Шелиз" сообщает, что он находится под прицелом нашей собственной платформы.
— Что за чертовщина, — выдали одновременно младший боевой офицер и офицер целеуказания. Голоса их дрожали.
— Такого просто…
— Это атака! — подтвердил Тюн. — Враждебные действия! Огонь на поражение.
— Сложная цель. Слишком далеко. Сомневаюсь, что мы сможем быть настолько точными.
— Стреляйте!
— Руководитель команды, "Фуланья-Гуанг" сообщает о полной потере телеметрии двигателей.
— Мы не можем управлять оружием. Всё оружие на борту переведено в аварийный режим, активные системы обесточены.
— Ну, так ударьте его хоть чем-нибудь! Выведите из строя, уничтожьте, мне все равно!
— Нам нечем нанести удар, руководитель команды.
— Квиатреа-Ананг также сообщает о полной потере контроля над оружием.
— Руководитель команды, корабль Культуры находится в пределах дальности быстрого удара ракетной платформы, запущенной ранее. Возможно, он её не заметил.
— Может ли платформа стрелять? Есть ли с ней связь?
— Да, связь есть.
— Руководитель команды, "Фуланья-Гуанг" сообщает о полной потере основной энергии.
— Стреляйте!
— Сколько…?
 
— Все! Все ракеты!
— Шесть ракет запущено, — доложил боевой офицер. — Четыре секунды — одна ракета ушла — две уничтожены — три, четыре ушли, пять… пять ушли… Черт!
— Мы… мы попали.
— Последняя попала!
— Мы попали, надо же!
— Ублюдок рассыпался в пыль.
— Порядок на мостике, — сказал Тюн.
— Телеметрия двигателей восстановлена, — доложил офицер по контролю повреждений.
Главный экран перешел в режим запуска, совершая проверки с помощью быстро мелькающих цветовых блоков и внезапных прокруток текста и логотипов, которые исчезали слишком стремительно, чтобы их можно было прочитать.
— Руководитель команды, все остальные корабли сообщают, что средства управления и телеметрия возвращаются в нормальное состояние.
Экран ожил. На нём при среднем увеличении было показано небольшое облако расширяющихся радиационных обломков, расположенное в двадцати градусах к западу. Рядом с ним, уходя в темноту, располагались пять ещё более мелких облаков.
— Флот Ронте впереди. В пределах досягаемости. Они выглядят агрессивно.
Тюн оторвал взгляд от медленно остывающих обломков, уходящих всё дальше во мрак позади них. Он переключил свое внимание на флот Ронте, когда изображение на экране снова развернулось. Корабли Ронте были уже близко — они начали двигаться по одному по своим странным, вечно меняющимся маршрутам, словно не зная, в каком строю им надлежит лететь. Не то чтобы это имело какое-то значение для ИИ наведения. Это было даже по-своему красиво, в каком-то жалком смысле. Тюн взял себя в руки.
— Пошлите град.
— Отправляю.
— Все системы на борту в норме, руководитель команды. Минимальное радиационное повреждение задних сенсоров.
— Корабли на пределе.
— Подтверждаю, руководитель команды. Все корабли вернулись в состояние полной боеготовности, повреждений нет.
— Фиксация на всех двенадцати кораблях Ронте.
— Ронте отвечает.
— И?
— Непристойно, руководитель команды. Абсолютно неподобающе.
Тюн посмотрел на сообщение на своем теперь исправно работающем нашлемном дисплее. Оно действительно было непристойным и даже довольно изобретательным. Ронте, должно быть, проделали домашнюю работу по физиологии Лисейдена.
Руководитель группы спасения и переработки Ни-Ксандабо Тюн немного откинулся назад в своем командном пузыре. Он проверил расстояние и время до системы Ватреллес и известных кораблей. В течение светового дня поблизости никого не было. У них было несколько часов, чтобы осуществить задуманное:
— Офицеры, мы собираемся открыть огонь на поражение. Цельтесь в их двигатели.
— Исторически сложилось так, что они не слишком хорошо выводятся из строя, — сообщил боевой офицер.
— Да. Они обычно взрываются. Я знаю, — подтвердил Тюн. — Пусть их высшее командование рассматривает то, что сейчас произойдёт, как стимул для улучшения конструкции двигателей. Все готовы?
— Да! — прозвучало хором.
— Концентрированный огонь, всей эскадрилье, флагманский боевой офицер координирует, — скомандовал он. — Снимайте их, по одному за раз, держитесь вблизи, если они не повернут и не перейдут в нападение. А они, скорее всего, перейдут. Каждый корабль в этом случае занимается непосредственной угрозой для него. После успешного боя флагман повторно пошлет всем оставшимся кораблям Ронте сигнал остановиться и пройти досмотр. Начинайте.
Первый корабль Ронте превратился в расширяющийся цветок плазмы в течение минуты. Ронте применили лучшую тактику, чем предполагалось, и каждый последующий корабль уничтожался немного дольше предыдущего. Тем не менее, схватка длилась менее трети часа. Фуланья-Гуан был потерян, когда то, что осталось от последнего корабля Ронте, считавшегося флагманом флота, протаранило его.
Это последнее событие, по мнению Тюна — тайному — было почти ниспослано им. Разгромить отступающий флот без потерь выглядело как позорное неравное состязание, почти бойня. С утратой собственного корабля картина представала в лучшем свете, что дало бы ему возможность при написании мемуаров выразить соболезнования и заботу о погибших и их близких.