Сама дура виновата (СИ)

— Нет, Дарина, — неожиданно строго ответила Ника. — То, что у тебя появился молодой человек, не дает тебе никаких привилегий! Если записались к тебе, значит, ты и водишь!
— Да я и не говорила, что мне нужны привилегии, — удивленно отозвалась я. — Нет так нет, все в порядке, проведу. Там на час всех дел — и свободна.
Я покосилась в окно. Там, прислонившись к дереву, прямо под пушистым, совсем новогодним снегом, стоял Егор. В белой шапке и белом шарфе — так что замерзнуть ему не грозило. Я лично выбрала и подарила, чтобы он больше не изображал несчастного, всеми покинутого котика на холодном ветру.
Ника покосилась туда же и вздохнула:
— Счастливая ты все-таки. Он лучше того ужасного Арчи.
— И не говори! — с энтузиазмом подтвердила я.
— Но Егор такой спортивный, — продолжила она, рассматривая его с несколько плотоядным видом. — Я думала, он тебя возьмет в свои руки — заставит правильно питаться, ходить в спортзал, заставит похудеть. Ты бы ему отчитывалась каждый час — что съела, сколько воды выпила, какие витамины принимаешь! Привел бы тебя в порядок, держал в строгости!
В ее голосе было столько мечтательных ноток, что я невольно подняла брови.
— Ника… — осторожно начала я. — А ты БДСМ когда-нибудь пробовала?
— Да ты что! — она, кажется, едва удержалась, чтобы меня не перекрестить.
— Попробуй, — посоветовала я. — Особенно дисциплинарные практики, где тебе строгий, но нежный господин будет говорить, что делать, когда есть и требовать регулярных отчетов. Мне кажется, тебе зайдет.
— Дар, ну ты опять издеваешься! — обиделась она. — Это ведь тебе самой было бы полезно! Для твоего же удовольствия!
— Для моего удовольствия, Ника, — я понизила голос и перегнулась через стол. — Он меня сегодня утром трижды довел до оргазма. Без перерывов.
— Что?! — Ника отшатнулась от меня вместе со стулом.
— У меня всю первую экскурсию ноги тряслись, — доверительно сообщила я. — Но у каждого свои удовольствия, так что ты все-таки попробуй с господином, попробуй. Вдруг понравится?
Если у Элки еще были шансы понять «странные» вкусы Егора, то у Ники и других нормальных людей, кажется, никаких.
Разве такой, как он, может хотеть такую, как я?
А?
  
Эпилог последний, которым кончается книга, но в нем начинается все самое главное
 
Скандал, гремевший по всем соцсетям после того, как ролик с Егором, уводящим меня от Арчи, предсказуемо завирусился, то затихал, то вновь вспыхивал, но окончательно не забывался уже несколько недель.
Еще бы — его профессионально поддерживали с обеих сторон.
Стоило нам с Егором увлечься своим проектом и забыть о войне — Арчи вкидывал какую-нибудь провокацию. Например, целовался с анорексичными моделями, жалуясь тем, как жестоко ему приходилось страдать в моих объятиях: «У нее же бока как холодец!»
Или, надев белый халат, призывно распахнутый на смуглой груди, рассказывал в подробностях, что через пять лет у меня будет остеохондроз, гепатоз, гипертония, диабет, смерть, гроб, гроб, гроб, кладбище!
Приходилось отрываться от интересных дел и отвечать на провокации чем-нибудь не менее ехидным, но более остроумным.
— Жирным нельзя носить платья! — говорил в очередном таком ролике противный мужик, чем-то неуловимо похожий на Арчи.
— Да? — удивлялась я, одетая в обтягивающее алое мини и свои любимые колготки в сеточку. — Извините, я просто не знала! Сейчас пойду переоденусь! А не подскажете, какие еще есть запреты? Что нельзя носить людям с большим носом? Или мужчинам с маленьким членом?
И быстро стреляла глазками вниз-вверх, вниз-вверх. И снова — вниз.
Комментаторы ржали и тегали Арчи под постом, а он бесился.
Однажды он довольно подло использовал старые записи со мной, чтобы задеть побольнее.
Мы когда-то не выпустили несколько роликов, забраковав их как скучные. Но теперь он не постеснялся показать, как я в примерочной пытаюсь впихнуться в новые джинсы.
«Посмотри, — говорил Арчи, обращаясь в камеру, и всем было ясно, кому он это говорил. — На нее штаны не налазят! Зато тортики влазят — легко! Во-во, глянь, пуговицу застегнуть не может!»
 
Егор записал ему ответ:
— Джинсы не застегиваются? А зачем? — он хлопнул по кровати рядом с собой, и я, покачивая бедрами в незастегнутых джинсах, подошла к нему. — Ей все равно их сейчас снимать…
Что было дальше — в ролик уже не вошло. Такой контент выкладывают в совсем других местах… Мы вообще частенько забывали о том, что где-то там стоит включенная камера.
Потому что стоило нам зацепиться друг за друга — и расцепляться уже не хотелось. Хотелось гладить друг друга, нежить губами кожу, оставлять отпечатки зубов в чувствительных местах, трогать самое интересное — Егор по-прежнему тащился от моей задницы, я сходила с ума от его пресса.
Мне нравилось, как он, не затыкаясь, восхищается мной, он любил трахать меня, пока я рассказываю ему про историю Петербурга.
Вот эти моменты, конечно, ужасно было жаль, что нельзя никому показать. Какой был бы образовательный контент, а!
Когда Арчи остывал — мы просто добывали материал из комментариев.
Увы — на свете не переводились люди, которым в радость было сказать что-нибудь мерзкое.
Однако это оказалось удачной тактикой — теперь вместо того, чтобы бесить, тупые комментарии вызывали у нас энтузиазм.
Ура! Есть новый контент! Снимаем!
«Похудей! — требовали от меня какие-то посторонние люди. — Срочно похудей, а то он тебя бросит!»
Егор публично зачитывал мне этот комментарий и ждал ответа с коварной улыбкой.
Я натягивала на заднице облегающие штанишки для йоги и замечала:
— Если я похудею, они начнут с меня спадать. И не факт, что дома!
Кроме общей работы у нас еще была у каждого своя.
На моем личном канале я рассказывала о том, как влюбилась в Петербург и делилась смешными историями с работы и из жизни: о туристах, которые перепутали Чижика-Пыжика с Шалтаем-Болтаем и требовали отвести меня к его памятнику, про то, как я пыталась сварить знаменитый Элкин борщ и что из этого вышло, и как мы с Егором в первый раз сходили в Эрмитаж, и он так долго сравнивал свой пресс со статуей Геракла Фарнезского, что нас выгнали из зала.
Егор у себя, как обычно, демонстрировал бицепсы-трицепсы-трапецию, танцевал под тренды, немножечко косплеил — в общем, делал то, что и принесло ему десять миллионов подписчиков. И приносило еще больше — где уж нам с Гераклом угнаться за такой красотой!
А потом мы встречались на общем канале, и я жаловалась, вертясь перед зеркалом:
— Егор! У меня проблема с талией!
— Какая?! — пугался он, прибегая в одном полотенце, которое почти падало с его бедер, держась только на… на «честном слове».
— На ней нет твоих рук…
Или валяясь на кровати, я смотрела, как он одевается, застегивает пуговицы белой рубашки и думала — не для записи! — что одевающийся мужчина намного сексуальнее раздевающегося.
А на камеру говорила:
— Да-а-а-а… Красивый ты мужик, Егор. Но станешь еще красивее, если похудеешь.
— Что? — офигевал он вместе с аудиторией.
— Похудеешь на один килограмм, — поясняла я. — Именно столько весит твоя одежда.
И он снова раздевался…
Так у нас образовалась обширная коллекция домашнего порно.
Я требовала ее удалить, но Егор не позволял, заявляя, что пока я на работе, ему нужно на что-то дрочить, в конце концов!
— Вообще зачем тебе куда-то идти в такую погоду? — жаловался он, пока я собиралась на ту самую экскурсию, от которой отказалась меня отмазать Ника.
— Я люблю Петербург, — в который раз объясняла я. — Поэтому отказываться от своей работы не собираюсь.
— Ну… — Егор покосился за окно, где густой пушистый снег облепил все деревья и кусты. — Летом он был неплох, но зимой… Бррр!
— Зачем ты тогда вообще переехал, если не любишь Питер? — удивилась я.
— Дарина!
— Что?