Командор

– Когда-то давно практиковался. Будет немного времени, разберусь. Но ведь нужна еще и команда. Не в одиночку же мне паруса ставить?
– А твои орлы? Хотя, откуда им? Ах, да! Как я забыл? Флейшман. Он, помнится, хвастался, что любит ходить на яхте. Считай, один помощник уже есть.
– Ты что, всерьез, ядрен батон, хочешь захватить один из кораблей? – удивился я. – Но как?
Кабанов докурил сигарету до фильтра, вдавил окурок в землю и отрицательно покачал головой:
– Пока – нет. Не вижу особого смысла. Представь, мы добираемся до какого-нибудь фрегата, берем его на абордаж, а что дальше? Дальше, пока мы будем разбираться с парусами и якорями, четыре прочих долбанут нас артиллерией и раскатают, как на блюминге. Было бы тут одно судно, тогда дело другое.
– Не помешал? – прервал наш разговор подошедший Рдецкий. – Можно присоединиться?
– Конечно. Гостем будете, – кивнул Кабанов.
Рдецкий присел перед нами и задумчиво почесал обросший щетиной подбородок.
– Думаете, что делать дальше, Сережа? Власть вы захватили, людей заставили заниматься военной подготовкой, а теперь ищете способы одоления супостата?
– Вы осуждаете или завидуете? – шутливо спросил Кабанов, но брошенный на Рдецкого взгляд был холоден.
– Помилуйте, Сережа! – улыбнулся тот. – Ни то ни другое! Вы один из немногих профессиональных военных, вам и карты в руки. Не слушать же вашего шефа, который, извините, умеет только языком молоть… – Он красноречиво развел руками.
Я ждал, что Кабанов заговорит в ответ, но он продолжал сидеть молча, словно ждал продолжения.
– Вы молодец, – вынужден был заговорить Рдецкий. – Я восхищаюсь вашей энергией и вашими методами, но – единственный вопрос. Вы – военный, прекрасно владеете оружием, умеете заставлять людей выполнять приказы. Все это очень хорошо… в боевой обстановке. Однако обстоятельства могут меняться, и при некоторых переменах ваши таланты могут оказаться бесполезными. Вы не считаете, что вам нужен советник по гражданским делам?
– Вы говорите о себе?
– Допустим, – не стал отрицать Рдецкий. – Впрочем, если у вас есть более достойные кандидатуры…
– Нет, никаких кандидатур у меня нет. Но вы не обижайтесь, я считаю этот вопрос несколько преждевременным. Мне совершенно не нужна власть, я и в самом деле военный, а не политик, но в данный момент наше положение настолько критическое, что дележ портфелей не имеет никакого смысла. В более спокойной обстановке мы непременно вернемся к нашему разговору, а пока извините.
Кабанов легко, словно и не было у него бессонной ночи, встал и удалился в сторону одного из наблюдательных постов.
– И как он вам? – спросил меня Рдецкий. – Не много ли на себя берет?
– Берет он на себя много, но много и делает. Во всяком случае, пока он на своем месте, – признал я.
– Вот именно, что пока, – Рдецкий подчеркнул последнее слово. – Но войны рано или поздно кончаются, а появившиеся после них проблемы не решаются военными методами. Более того, опыт говорит, что даже во время войны верховная власть не должна принадлежать генералу. Его дело командовать войсками, правительство же должно состоять из штатских людей. А военные должны выполнять их волю.
– Не берусь с вами спорить, но не слишком ли нас мало, чтобы иметь правительство?
– Хорошо, пусть правителя, – поправился Рдецкий. – Можете назвать его атаманом, вожаком, президентом – суть от этого не меняется. А уже при нем будут несколько помощников: по морским вопросам, по военным, по продовольственным. Вы думаете, Кабанов не понимает этого? Еще как понимает! Но власть притягательна, вкусивший ее не захочет опуститься ниже. Поэтому лучше всего поставить его на место сразу. Ведь ясно, для чего он разговаривал именно с вами. Вы единственный среди нас штурман, без вас мы обречены оставаться на острове. Вот он и спешит заручиться вашей поддержкой. Или хотите сказать, что я не прав?
– Положим, в данном случае речь шла совсем не о поддержке. Сергея интересовало, сумеем ли мы выбраться с острова?
– А разве это не одно и то же? Что в лоб, что по лбу, – с наигранным удивлением спросил Рдецкий.
 
Я хотел ему ответить, что нет, но время отдыха истекло и нам пришлось возвращаться к занятиям.
На этот раз нам показывали приемы заряжания кремневого оружия. Сергей сразу признался, что понятия не имеет, как можно без выстрела разрядить мушкет, и порох с пулями нам не выдали. Стрельба – это не только трата зарядов, которых и без того не густо, но и невольный знак, выдающий наше местонахождение любому пирату, имеющему уши.
Попутно всех нас разбили на группы. Во главе каждой Кабанов поставил кого-нибудь из бывших стражей правопорядка. Только мы, моряки, образовали отдельную полудюжину, где я поневоле стал старшим. Никакого серьезного оружия ни у меня, ни у моих людей не было. Ширяев вернул мне пистолет убитого мной пирата, Кузьмин ходил с добытым на «Некрасове» мушкетом и пожарным топором, Карпухин и Труханов имели сабли и пистолеты, Прохоров – саблю и багор, а Ардылов – один пожарный топорик. Единственный свободный «макаров», оставшийся после умершего Жоры, Кабанов передал одному из пассажиров, подобно Ширяеву, успевшему повоевать в Афганистане.
Я не мог не согласиться со справедливостью такого дележа. Оружие действенно только в умелых руках, да и моя полудюжина не предназначалась для боя. На шлюпке ли, на корабле или на плоту, но мы обязаны добраться до обжитых мест, а уж что дальше будет, одному Богу ведомо.
К полудню возвратились разведчики. По их сведениям, у берега напротив бывшего лагеря встала бригантина, а остальные корабли расположились в удобной закрытой бухте на севере острова. На всех судах велись какие-то работы. Очевидно, команды устраняли повреждения, полученные во время шторма. Непосредственно на берегу пиратов было немного. Разведчики наткнулись на два отряда человек по тридцать каждый. Эти отряды рыскали по лесу, но в обоих случаях нашим ребятам удалось остаться незамеченными.
После обеда вновь был объявлен получасовой отдых. Еще одна пара разведчиков ушла в глубь острова. На сей раз они искали место для запасного лагеря и пути возможного отхода к нему. Подавляющее большинство оставшихся было так вымотано, что завалились спать, не думая ни о каких пиратах.
Я тоже хотел последовать их примеру, и снова – не успел я прилечь, как мне помешали.
Теперь рядом со мной села Мэри. На лицо певицы, как ни странно, был наложен привычный макияж, одежда по возможности приведена в порядок, а сама она пахла какими-то духами.
– Я немного посижу рядом с вами, Валера, – нежно и трогательно произнесла она.
– Пожалуйста. – Не прогонять же ее! Я даже спросил, чтобы не показаться неучтивым: – Как вы себя чувствуете?
– Неплохо, – улыбнулась Мэри. – Знаете, вчера я даже не поблагодарила вас как следует.
«А как это – как следует?» – чуть было, блин, не ляпнул я, но отчего-то смутился и пробормотал:
– Пустяки. Любой на моем месте поступил бы так же. Мне просто повезло оказаться рядом. И не надо больше об этом, Мэри.
– Для вас я не Мэри. По-настоящему меня зовут Маша. Мэри – это всего лишь сценический псевдоним. Не знали?
– Нет. Я редко бываю на берегу и за новостями эстрады не слежу.
– Но ведь это ужасно!
– Почему же? – не сдержался я. – Вас ведь не интересуют, к примеру, лоции. У каждого человека своя жизнь и свой круг интересов. Вы не сердитесь, но футбол для меня куда привлекательнее.
Певица посмотрела на меня с искренним удивлением. Она привыкла совсем к другому обществу, красивой жизни, богатым поклонникам. А тут перед нею сидел простой моряк, половину времени болтающийся по волнам и ничем особо не интересующийся.
– Я не сержусь… – Я так и не понял, блин, искренне ли она говорит. – На вас я вообще не могу сердиться. Скажите, а это правда?
– Что?
– Что мы в прошлом? Семнадцатый век, пираты, рыцари, всякие там цари и короли?
– Рыцарей в семнадцатом веке, по-моему, уже не было. А остальное, как бы дико это не звучало, – правда.