Белые розы Аризоны
Жанна станцевала с Хосе два танца и по одному с каждым из мальчиков Коллинзов. Наступила желанная передышка, и она в изнеможении упала на стул, а Сет принес ей стакан пунша, к которому она с благодарностью припала.
— Следующий медленный танец — мой, — сообщил Сет с улыбкой, от которой вспыхнуло ее и без того раскрасневшееся лицо.
— Хорошо.
Еще несколько секунд Сет продолжал стоять около ее стула, но она заметила, что он не сводит глаз с компании мужчин, с которыми только что разговаривал. Нежно улыбнувшись, она произнесла:
— Сет, вы вовсе не обязаны развлекать меня. Возвращайтесь к своим друзьям. Думаю, — тут и глухой услышал бы насмешку в ее тоне, — надо поделиться с ними новым способом усмирения наседок путем вывертывания им шеи.
— Делиться нечем, — усмехнулся он. — Они уже в курсе дела. А иначе с чего бы они, по-вашему, так гоготали?
— Ума не приложу, — с самым невинным видом ответила Жанна.
Бросив на нее грозный взгляд, явно означавший «поговорим попозже», Сет вернулся к товарищам. Наблюдая за ними, Жанна вспомнила слова Эмми об особенностях ковбоев. Действительно, ничто в их поведении не напоминало замашки семейных людей, особенно, когда они стояли эдакой обособленной стайкой. Наверное, все они любящие отцы и мужья, но эти чувства запрятаны в самой глубине их душ, чтобы ничто не могло поставить под сомнение их независимость и самостоятельность.
Интуиция подсказала Жанне, что жалобы родительского совета и педагогов на ребенка ковбоя не приведут того в отчаяние, но если кто-нибудь попробует обидеть его дитя, он появится у дверей школы еще до рассвета.
Все мужчины, стоявшие рядом с Сетом, были высокие и худощавые, да иначе, и быть не могло — работа на ранчо отнюдь не располагает к полноте. А чувства свои они, скорее всего, прячут для того, чтобы лишние переживания не мешали работе и не отвлекали от нее.
Если все, что Эмми говорила о верности мужчин семейства Броуди, соответствует действительности, то неудивительно, почему Сет не хочет и думать о женитьбе. Он не пожелает покидать ранчо ради женщины, а если его любимая не согласится жить в сельской глуши — не сможет отпустить ее от себя. Так и не найдя решения этой задачи, Жанна прекратила думать о ней и, чтобы отвлечься, повернулась к сидевшей рядом миссис Берк. Ей было интересно, какая судьба привела мануального терапевта в Белые горы.
Сет, верный своему слову, при первых звуках медленного танца приблизился и вывел Жанну из кружка дам, мигом образовавшегося вокруг нее и миссис Берк.
Они танцевали под звездами, усыпавшими небо, в свете необычных фонариков, расставленных на земле, — керамических плошек с песком и воткнутыми в него свечами. Это освещение и медленная мечтательная мелодия создавали особое настроение. Жанна наслаждалась близостью Сета и всем своим существом ощущала, что никогда еще она не была так близка к тому, чтобы влюбиться...
Танец закончился, они наполнили тарелки едой, под тяжестью которой ломился стол, и сели перекусить рядом с Бёрнсайдами.
Немного позднее Жанна, помогая Кэрол, отнесла стопку тарелок в дом. Проходя через гостиную, она остановилась перед стеной, увешанной картинами. Все они воспроизводили сюжеты из жизни американского Запада и этим напомнили Жанне произведения Джорджа О'Кифа и Ремингтона. Полотна изображали борьбу человека с силами природы.
На одной картине был изображен Сет в тот момент, когда он, стоя, крутит веревку над головой, намереваясь заарканить мчащуюся прочь от него лошадь. Было очевидно, что он обязательно накинет лассо на беглянку и заставит ее покориться. Подобное выражение лица часто появлялось у Сета — Жанна сразу его узнала. Излучаемая им сила — не только тела, но и духа, — очень точно схваченная и переданная художником, заставила Жанну вздрогнуть. Она подошла поближе, чтобы разобрать подпись художника, но тут в комнату вошла Кэрол Бёрнсайд.
— Что-нибудь не так? — спросила она.
Жанна покачала головой и быстро отошла от картины — глупо ведь вот так пялиться на изображение Сета!
— Прекрасно! Кто же автор этих великолепных картин? — только спросила она, махнув рукой в сторону стены.
Кэрол покраснела.
— Признаюсь. Эта мазня — моя.
— И вы же, наверное, написали портрет Эмминого мужа?
— Да, конечно. — Кэрол была явно польщена. — Балуюсь рисованием. Но, конечно, на чисто любительском уровне.
Жанна затеребила пальцами золотую цепочку на шее, обдумывая, как быть дальше. Ведь ее священный долг — поставить Брайана Феддоу, владельца галереи, в известность о художественном открытии. Но тогда отец всенепременно узнает, где она находится. Приняв, наконец, решение, она повернулась к хозяйке дома.
— Поверьте мне, ваш уровень вовсе не любительский. Вы бы хотели продать свои работы?
— Конечно.
— Я сегодня же позвоню владельцу картинной галереи в Калифорнии и расскажу о вас. У вас есть снимки этих картин?
— Нет, но можно сделать...
Ошеломленная, неожиданно свалившейся на нее удачей, Кэрол сияла от радости.
— Сделайте! Я уверена, что, ознакомившись с ними, Брайан Феддоу устроит вашу персональную выставку, — сказала Жанна.
Взволнованная, она разыскала Сета и все ему рассказала. Но новость не вызвала у него такого восторга, как у Роба и Кэрол.
Как только они отошли к другим гостям, Сет потянул Жанну в пустынный уголок двора.
— Вы уверены, что поступаете правильно?
— Конечно, — не моргнув глазом, заявила Жанна. — Работы Кэрол по экспрессии намного превосходят картины большинства тех художников, которых выставляет Брайан. Ее полотна найдут покупателей, вот увидите!
Сет нетерпеливо потряс головой.
— Да не то я имею в виду! Вы свяжетесь с прежним хозяином. Он может позвонить вашей семье. Вы к этому готовы? Мне неизвестно, почему вы разорвали помолвку и поссорились с отцом, но, когда я предложил вам вернуться домой, вы наотрез отказались.
— Да, потому что вы пытались, таким образом, избавиться от меня. А сейчас, вздумай я уехать, это будет мой выбор. Но у вас есть выход из этого положения — можете просто-напросто уволить меня.
— Нет, не могу, — помрачнел Сет. — Может только Эмми.
— Не пытайтесь убедить меня в том, что вы здесь последняя спица в колеснице. У меня сложилось совсем иное впечатление.
Вконец расстроившись, Жанна повернулась и пошла к остальным гостям, а Сет так и остался стоять на траве в дальнем углу двора. Вот тебе и перемирие, с огорчением думала она, кружась с Хосе в новом танце. Недолго же, однако, суждено ему было продлиться.
К десяти часам вечера гости начали расходиться. Сколько бы они ни веселились ночью, утром снова приниматься за работу.
Сет и Жанна ехали домой в напряженном молчании. Войдя в дом, она первым делом бросилась в кухню — к телефонному аппарату, звонить Феддоу.
Услышав ее голос, Брайан, от неожиданности, даже стал заикаться.
— Жанна? Да где же ты пропадаешь? Твой отец обшарил всю страну, разыскивая тебя. Поднял всех на ноги, в ближайшее время собирался разослать во все концы сыщиков! Он даже вызвал на помощь твою мать из Кении.
Жанна почувствовала угрызения совести. Она вовсе не хотела причинять всем окружающим такие волнения. Единственным ее желанием было пожить самостоятельно.
— Все в порядке, Брайан! Я в Аризоне и нашла здесь художницу, достойную, чтобы выставляться у тебя.
И Жанна рассказала ему о Кэрол Бёрнсайд, обещала прислать фотографии ее работ, хотя понимала, что в таком случае, отец рано или поздно узнает, где она находится, и пришлет за ней кого-нибудь. Или приедет сам.
Поэтому, положив трубку, она немедленно набрала свой домашний номер. Подошла домработница.
— Фиона? Это я, Жанна. Есть кто-нибудь дома?
— Боже праведный, как хорошо, что ты позвонила! Все твое семейство в страшном волнении. Подожди, я соединю тебя с отцом.
— Жанна?! — закричал в трубку Бен Уитли. — Где же ты, черт возьми, пропадаешь? Я пошлю Олдена, чтобы он доставил тебя домой.