Белые розы Аризоны

— Что тут смешного? — спросил он.
— Ничего, — ответила она с самым невинным выражением лица. — Решительно ничего.
— Вы умеете ездить верхом? — не унимался Сет.
— В зависимости от того, что вы подразумеваете под верховой ездой.
Парни прыснули, но под строгим взглядом Сета сделали вид, что просто закашлялись.
— Я спрашиваю, можете ли вы сесть в седло, взять в руки повод и крикнуть лошади: «Пошла!» Можете ли, сидя в седле, направлять коня коленями, голосом и руками?
Жанна набрала в грудь побольше воздуха и расширила глаза. Медленно выдыхая, она произнесла:
— Нет.
Эмми рассмеялась, все остальные заулыбались, а Сет прорычал:
— Так я и знал. Значит, при клеймении скота пользы от вас, можно сказать, никакой.
— Я думала, что мои обязанности ограничатся кухней.
— Нет! Клеймение требует помощи от всех, — твердо заявил он, вгрызаясь в тост.
— Я могу научиться! — решительно заявила Жанна, сама удивляясь, откуда в ней такое упорство.
Сет пристально посмотрел на нее, но уголки его рта дрогнули, словно он старался сдержать смех.
— Это я уже слышал не раз.
Разговор перешел на повседневную жизнь ранчо, и Жанна перестала к нему прислушиваться.
Клеймение! Это должно быть занятно. Перед внутренним взором Жанны, поплыли кадры из старых голливудских фильмов. Вот, например, «Три мескитёра»[3]. Ковбои в живописных костюмах и их девицы сидят вокруг пылающего костра и поют под звуки гитары. Пригасив на ночь костер, они расстилают на земле спальные мешки, кладут голову на седло и спят под звездами. Совсем неплохое новое приключение. До сих пор Жанне никогда не доводилось спать возле костра.
— А сколько дней продолжается клеймение? — ни с того, ни с сего вмешалась она в разговор.
Застигнутые врасплох, все замолчали, но Сет отреагировал с ходу:
— Дней семь!
Целую неделю! Спать у костра, конечно, очень заманчиво, но как обойтись целую неделю без мытья? А как варить пищу на костре, при том, что она и вообще-то варить не умеет? Об этом и подумать страшно! Однако, чувствуя на себе испытующий взор Сета, Жанна кивнула и сказала:
— Прекрасно. А где вы храните лагерное снаряжение?
Эмми, подавившись куском, взглянула на своего партнера:
— Слыхал? Голыми руками ее не возьмешь.
— Задора больше, чем разума.
Жанна уже открыла рот, желая выразить протест, но ее опередила Эмми.
— Прекрати, сынок, — проговорила она. — Хоть ты и большой, но не настолько, чтобы я не могла перекинуть тебя через колено и отшлепать.
Эта перспектива рассмешила всех чуть ли не до слез. Уже встав из-за стола и направляясь к своим рабочим местам, мужчины все никак не могли успокоиться.
Сет, однако, за ними не последовал.
— Сдается мне, Жанна, вы неверно представляете себе, как происходит клеймение. Мы работаем со скотом — клеймим и делаем прививки — только в дневное время, а ночуем дома. Так что спим не под звездами.
Жанна, начавшая уже убирать со стола, как обычно, не могла позволить себе ударить в грязь лицом.
— Я знаю, — заявила она.
— Еще бы! Еще бы! Как же иначе!
Сет встал и направился к выходу.
— А еще кофе, Сет? — удивилась Эмми. — Ты же обычно выпиваешь две чашки.
Он взглянул сначала на нее, затем на Жанну.
— Нет уж, спасибо. Надо и о желудке подумать.
Борьба между ними не затихала, и Жанна с трудом удержалась от того, чтобы показать ему язык. Эмми, внимательно следившая за этим обменом любезностями, после некоторого раздумья сказала:
— Раз вы будете заняты на клеймении с утра и до позднего вечера, а готовить я все равно не могу, лучше мне, пожалуй, переждать это время у Эдит Коллинз. Сегодня непременно заедем к ней. А сейчас я пойду, уложу вещи.
— Можно оставить в ваше распоряжение Баркера, — сказал Сет, нахлобучивая шляпу. — Чтобы вы не были весь день в одиночестве.
— Да нет, мне хочется сменить обстановку. К тому же вчера, пока вы ездили с жеребенком к врачу, я разговаривала с Эдит по телефону. Она, по-видимому, собирается устроить состязания по бриджу.
— Но у вас же, растяжение!
Лицо Эмми стало лукавым.
 
— Независимо от какого бы то ни было растяжения, в тот день, когда я не смогу играть в бридж, я протяну ноги.
И она снова принялась за еду.
— Ну что ж, желаю удачи! — улыбнулся Сет.
— Вот за это спасибо, удача мне необходима!
Она стала прихлебывать кофе, а Жанна продолжала греметь посудой. Собрав со стола стопку тарелок и держа ее на вытянутых руках, Жанна обернулась к выходу и увидела Сета. Остановившись в коридоре, он смотрел прямо в открытую дверь ее спальни, где Жанна, торопясь утром за яйцами, оставила постель незастеленной.
Теперь она отчетливо представила себе, какая картина открылась его глазам. Она не привыкла убирать за собой, но отныне будет делать это неукоснительно. А пока что ее кровать — отвратительное зрелище. Спит Жанна беспокойно, то срывает с себя простыни, то снова заворачивается в них, подушки одна за другой летят на пол. Несмотря на невероятную усталость, прошлую ночь она провела точно так же. Впечатление было такое, словно в маленькой уютной спаленке взорвался ящик с бельем.
Ощутив, очевидно, на себе ее взгляд, Сет повернулся в сторону Жанны, да так резко, что его сапоги заскрипели на потертом линолеуме. В глазах его мелькнула искра — такая же, какую она заметила, когда он ее целовал. Она-то ожидала прочесть в его глазах осуждение за свою неряшливость, а вместо этого разглядела в них желание, моментально, впрочем, погасшее. Круто повернувшись, Сет выскочил за дверь.
Жанна медленно выдохнула, тяжесть спала с ее сердца. Тем не менее, она была сильно разочарована: ну что ему стоило пожелать ей хорошего пути или сказать какую-нибудь иную любезность?
— Вы не можете подняться ко мне и помочь сложить вещи? — попросила Эмми, ставя свою чашку в раковину.
— Конечно, конечно, — ответила Жанна, даже не замечая, что ее собеседница, не ожидая ответа, покинула кухню.
Внимание Жанны было целиком сосредоточено на Сете, который, надев перчатки, шел к конюшне. Поставив стопку тарелок на стол, Жанна схватилась за краешек раковины и вся перегнулась к окну, чтобы лучше видеть Сета. Он двигался с врожденной грацией, длинные ноги его быстро пересекали двор. Но вот он остановился, погладил двух колли, бегавших по двору, почесал у них за ушами, сказал что-то ласковое. Когда он пошел дальше, собаки преданно поплелись за ним.
Ничего не скажешь, Сет — привлекательный мужчина, решила Жанна. И пока клеймение не закончится, они по ночам, будут одни в целом доме.
Жанна взглянула на свои руки, еще цеплявшиеся за край раковины. Подумать только, каких-то три дня назад, она проклинала все мужское сословие вообще и двух мужчин в частности. А сейчас, провожая глазами Сета Броуди, способна думать лишь о том, что окажется ночью под одной с ним крышей...
Вопреки заверениям Эмми, рентген показал, что у нее и в самом деле перелом, но без смещения. Врач убедил Эмми в том, что кость быстро срастется, главное — соблюдать осторожность. После хирурга Эмми с Жанной решили навестить Сью Перрит, но она спала в это время, и врач не позволил ее будить.
В завершение визита в город заехали к Эдит Коллинз, которая оказалась на редкость болтливой старухой, в отличие от своих внуков, словно давших обет молчания. К тому моменту, когда Жанна начала прощаться, заклиная Эмми не беспокоиться — все будет в порядке, — часы уже показывали полдень. Жанне надо было спешить, на ферме дел — непочатый край. Не на ферме, точнее, а дома — Жанна, все больше думала об «Алмазе», как о своем доме. Тем более, сейчас, когда она будет предоставлена самой себе. Теперь она сможет доказать, на что способна!
Войдя в дом и бросив сумочку на место, она решительным шагом направилась в кухню. Там все говорило о том, что ленч у мужчин состоял из бутербродов — столы были завалены обертками от хлеба, фирменными пакетиками, в которых продается ветчина, и баночками от различных приправ. Какая жалость! Ведь всего несколько часов назад, она с такой гордостью поглядывала на вычищенную ее руками кухню, и вот во что она превратилась! Но делать нечего — засучив рукава, Жанна принялась за работу.