Поля Крови (СИ)

Я неверяще покачал головой. Возвышенный мечник сумел пробить насквозь Паладина?
Что с того, что меч из льдистой стали? Что с того, что я использовал третье из умений, Покров клинков, ударив им вплотную?
Всё решает только жар души и ихор в жилах, число даров Хранителей. У кого их больше, тот и победит. Меч слабака может нанести рану, но не сможет убить старшего идара.
Одно из двух. Либо Бихо был пуст, истратив всё до последней искры. Точно так же, как становится пуст любой после Строя мечей или долгого сражения.
Стиснув зубы, я склонился над телом Бихо, осторожно распахнул окровавленный халат. Тонкая цепочка на шее, довольно крупная слеза Амании. Голубая. Это отчетливо видно даже несмотря на кровь на ней.
У Бихо был запас жара души.
Я запахнул халат обратно и выпрямился, зло ухмыляясь.
Значит, второе. Я не Возвышенный мечник. Со своей кровью Безымянного, со своим даром Предка Амании я кто угодно, но не Возвышенный мечник. Нечто большее.
Во всяком случае в схватке один на один. Эта месть показала главное. Мне даже не нужно прорываться вплотную к противнику, чтобы использовать Круговорот жара души. А что ещё нужно моему Дому Денудо, чтобы возвыситься на Играх Предков?
Тени уже были рядом, клубились вокруг меня непрерывной чередой, словно каждая из них радовалась моей победе.
Или очередной смерти, которая сделала их сильней?
Но, клянусь Хранителем севера, я ни о чём не жалел.
Я наконец повернулся к Креоду и приказал:
— Заберите тело. Пусть мы и смогли отогнать реольцев, но немного опоздали. Бихо погиб от меча их идара. Тяжёлая потеря.
Креод кивнул, негромко ответил:
— Да, господин. Чуть больше двадцати человек в бронях старших воинов Дома и трёхцветных плащах. Красный, зелёный и чёрный. Их вёл идар, немногим младше вашего отца. Неровно обрезанные по плечи чёрные волосы. Короткая щетина и ярко-синяя отметка Предка на всю щеку. На его одеянии была изображена черепаха. Командовал отход он грубым, гулким голосом и был уже ранен не вами в правую руку и левый бок.
Я удивлённо вскинул брови, но, помедлив несколько ударов сердца, кивнул. Похоже, мне ещё многому нужно будет научиться в деле обмана.
Безмолвными, но живыми тенями скользнули ближе два моих воина. Принялись из жердей и плащей убитых мастерить волокушу. Из двух трёхцветных, красно-зелёно-чёрных плащей.
Ещё двое стали обыскивать тела, начав с того идара-реольца, которого ворочал перед моим приходом Бихо. Я только сейчас заметил, что здесь кое-где лежат и его люди, буквально заваленные телами Жнецов.
Но их никто выносить не собирался.
  
Глава 18
 
Глебол нахмурился и переспросил:
— Чего?
Я повторил:
— Бихо из Дома Мэре погиб. Мы принесли тело.
Глебол выругался, ударил кулаком в ладонь:
— Да как он умудрился?
Я постарался безразлично и устало пожать плечами, описывая всё ровно так, как мне и советовал Креод:
— Идар... Бихо его, похоже, ранил... трёхцветные... с черепахой на одеянии...старшие...
— Дом Бротург, — Глебол покачал головой. — Нехорошо. Нужно поглядывать по сторонам. Если они здесь, то рядом и Миус. Скрывались до последнего, как и любят, — махнул мне рукой, едва не задев одну из моих теней. — Иди.
Меня не нужно было дважды просить об этом. Я поднял перед собой руки с мечом, вежливо прощаясь, и скользнул прочь. Тени следом.
В десяти шагах, за кустом бюричины меня ждал Креод. Я успокаивающе повёл рукой, намекая, что смерть Бихо восприняли спокойно и без лишних вопросов, спросил о сущей ерунде:
— Припасы ещё есть?
Креод выдохнул, повёл плечами и кивнул:
— Да, господин, должны уже даже сварить.
Не то, чтобы я хотел есть. Сначала радость от мести и победы, затем выматывающее ожидание, как воспримет весть Глебол, поверит ли ей. Сейчас, когда я шагал прочь от бывшего старшего наставника Кузни, то скорее хотел завалиться навзничь и бездумно пялиться в небо. И чтобы никто меня не трогал. И чтобы никто меня ни о чём не спрашивал. И чтобы не видеть теней.
 
Поэтому у костра я махнул своим людям, чтобы они сидели, и шагнул прочь, за густую жимолость, чтобы найти уединение.
Прошёл сначала десять шагов, затем ещё и ещё, чтобы стихла большая часть голосов и, наконец, остановился, запрокинув голову к небу, к Каразо. Его закатные лучи, пробиваясь через листву, легли на лицо тёплыми пальцами. Жаль, что они давно не прогоняют моих теней. Или же правильней называть их не мои тени, а тени Безымянного?
— Берегитесь, господин!
Я рванулся в сторону. Сбоку мелькнула зелень плаща, блеснула чёрная сталь. Не успевая достать меч, я вскинул руки, встречая врага голыми руками. Узкий и короткий кинжал, летевший в горло, я отбил в сторону.
Безумец, на что...
Кинжал резанул по плечу, заставив его вспыхнуть нестерпимой болью. Несоразмерной ране болью.
Я вскрикнул, уже другим взглядом смерил отскочившего незнакомца в зелёном. Идар, как бы он не пытался обмануть меня грубым холстом одежды. И, конечно, на щеке яркий голубой узор Предка Химедо.
Враг ухмыльнулся, вскинул ладонь, сплетая пальцы в печати и внезапно исчез, растворяясь в воздухе.
Я выругался, выхватывая меч и очерчивая вокруг себя круг его сталью. Один удар сердца, второй, третий, движения меча наконец сплелись, оставляя после себя гаснущие голубые росчерки, и во все стороны от меня хлестнули крошечные ледяные иглы.
Крик боли.
Слева позади.
Я не успел даже развернуться, а через кусты уже проломились мои люди, буквально закрывая от меня реольца своими телами и не давая ударить по нему ещё раз, в полную силу.
А я только сейчас сообразил, что до сих пор здесь был лишь я и реолец.
А кто тогда предупредил меня об ударе? Хриплый, каркающий и незнакомый мне голос.
Стоило мне об этом подумать, как взгляд зацепился за клубящуюся тень, стоящую между мной и схваткой. Как это незнакомый?
Будто услышав мои мысли, тень развернулась, скользнула над травой ближе и протянула ко мне бесформенную дымную руку, хрипло прокаркав:
— Господин, рана.
Сглотнув, я попятился. Голова закружилась и если бы не дерево, в чей ствол я упёрся спиной, то я бы, наверное, упал.
— Господин! — прямо сквозь тень пробежал Креод, ухватил меня за рукав и рванул его, с треском раздирая ткань. — Рана!
Через миг скрученный рукав уже лёг мне снова на плечо, охватывая его кольцом. А Креод принялся закручивать его палкой, вставленной в петлю.
Я понимал, что он делает, останавливает кровь. Не понимал зачем, ведь рана не настолько глубокая, чтобы задеть кровеносную жилу.
Удивительно уже то, как глубоко реолец сумел рассечь меня. Спросил:
— Что ты...
И не узнал своего голоса. Непослушные губы были словно онемевшие.
Но Креод понял даже не оконченный вопрос:
— Яд, господин!
Удерживая одной рукой шёлковый жгут из моего халата, Креод приник к ране губами. Через миг отпрянул, сплюнул на траву мою кровь и тут же повторил всё это.
Я бы посмеялся над этим, если бы онемение не пошло и дальше по руке.
Креод на миг оторвался от раны, встревожено вгляделся в моё лицо:
— Господин, держитесь.
— Что значит, дер...
Я замолчал на полуслове, меня шатнуло, в глазах на миг потемнело.
— Господин!
Я проморгался, тьма перед глазами ушла, открыв мне всех моих солдат, Наглого, Тощего и прочих. Кодика с окровавленным мечом. А сквозь них то и дело пролетали тени. И каждая из них, подлетая ко мне, хрипло шептала:
— Господин. Господин. Господин. Господин...
Хотел бы я, чтобы это было бредом от яда. Но надежды на это не было.
Креод снова потянулся губами к ране, но я рванул руку и потребовал:
— Объяснись! Что со мной происходит?
— Господин, нужно удалить яд. Он убивает слабых идаров.
— Слабых? — я на миг стиснул зубы, повторил, то ли для себя, то ли для него. — Слабых? — а затем оттолкнул Креода. — Где ты нашёл здесь слабого идара?