Поля Крови (СИ)

Ничего подобного я тогда, конечно, не делал. Зато мог делать сейчас. Хотя не стал за это время ни адептом внешних техник, ни Кровавым воином, лишь продолжал нести в своих жилах ихор Безымянного. И раз Предок Амания наказала мне стать сильней...
Почему бы не назвать эту мою тёмную пелену пеленой Устрашения?
Ни Кодик и никто другой не заметили в тех схватках, где я использовал её, ничего странного, но мне всё же нужно быть очень осторожным и применять её как можно осторожней. Чем меньше странностей вокруг простого Возвышенного мечника, тем лучше.
Прошло два дня и к размышлениям я добавил тренировки. И да. Неспешно выполняя привычные движения Меча льда и света, опуская клинок на чучело из прутьев, я уверился в своей правоте.
Если сконцентрироваться на движениях, то я проявлял в мире суть умения: мои призрачные клинки превращались в льдинки. Пока только в Дожде клинков, но с каждым днём всё легче и легче.
И немало мне в этом помогали другие воспоминания. Об отце и тренировках бок о бок с ним, о его рассказах о сути пути меча.
«Меч — это слияние стали и тела, желания и навыка, движений и жара души. Умение нашего Дома — это прозрачность горного воздуха, это холод ледников, это леденящая буря. Ты должен заглянуть в себя, поднять взгляд на вершины наших гор, увидеть, как свет Каразо отражается от снежных шапок.»
Конечно, с горами и снегом тут, между югом и центром королевства было туго, но со мной оставались моя память и воображение. А уж желания ощутить на коже дуновение прохладного ветерка у меня было хоть отбавляй.
Уверен, скоро мне дастся и второе из умений Меча льда и света.
А ещё, если использовать лишь первые два движения, да ещё и не заботиться о точности, а не переплавившийся в умение меча жар души принять из стали обратно и не просто принять и сохранить в руке до следующего удара, а влить обратно в жилы и провести по телу ещё раз вместе с ударом сердца, то...
С каждым таким оборотом жара души обычный простой удар, сопровождаемый самое большее полотнищем огромного призрачного меча, становился всё сильней.
Первый удар оставлял на чешуйке доспеха старшего воина лишь царапину. Четвёртый прорубал её, как прорубают льдинки Стены клинков.
Вот только Стена в проявлении мне ещё недоступна. И что проще сделать? Сгустить её в бою, точно повторив движения? Или просто четыре раза взмахнуть мечом, разгоняя по кругу жар души?
Странный вопрос.
Половинки чешуйки я подобрал. Повёл плечами, проверяя раны на спине. Хорошая мазь, Клинок зелёной весны не обманул. Можно, пожалуй, и к Глеболу сходить. Хватит отдыхать.
Пора бы уже проверить и то, как я создаю лёд. Если мои предположения верны, то это будет шестой круг жара души. Но не на окраине же лагеря наносить этот шестой удар? Здесь столько посторонних глаз.
Стоило мне о них подумать, как навстречу из-за шатра вышел Адалио. Пыльный и зло кривящий губы. Смерил меня взглядом:
— Уже хорошо выглядишь.
— Так и есть. Пойду доложусь Глеболу.
Адалио кивнул:
— Да, не хватало ещё, чтобы разряженному петуху первым донёс что-то наш новый гаэкуджа.
Про нового гаэкуджу я понял сразу. Хасок ещё в первый день, когда принёс мне запас мази, шепнул, что Визир только что на его глазах получил зелёную бляху гаэкуджи из рук хоу Учлуна.
А вот про петуха... Адалио уже добрался до тренировочной площадки, когда до меня дошло. Герб хоу Учлуна. Назвать его петухом это немалое оскорбление. Пожалуй, Адалио мне доверяет, если позволяет себе быть таким несдержанным на язык при мне.
Или же сейчас злость ему затмевает разум. И судя по той ярости, с какой Адалио обрушил на чучела Стену клинков, верно скорее второе.
***
Король Лавой перевёл дыхание. Сил ругаться уже не оставалось. Это бегство...
Это позорное бегство, когда армия во главе с королём на глазах своего осаждённого города показывает спину...
Лавой не хотел войти в историю рода как Лавой Беглец или Лавой Трус. Он хотел вернуться под стены города и стереть там реольцев в порошок. Но не мог.
Высокий и беловолосый мужчина в шёлке идаров, правда, без герба на плече, развёл руками:
 
— Ваше величество, ругайтесь не ругайтесь, но вы не сможете мне сказать, будто не получали моих докладов об изменениях в Реоле. Я лично вручал их вам из рук в руки. Может быть, вы не читали их?
Кое-кто из советников короля с удивлением и даже страхом покосился на наглеца.
Король Лавой же лишь процедил сквозь зубы:
— Читал.
Беловолосый скривил губы:
— Тогда тем более я не понимаю вашего возмущения. Я не раз открыто говорил, что нельзя действовать полумерами. Что запрет на смертельные схватки — это не более чем попытка закрыть глаза на то, что идары старшей крови слабеют не то что с каждым поколением, а с каждым годом. Но все мои предложения вы рубили на корню.
— Не все. И отец и я сам расширили права адептов, снизили им налоги...
Собеседник короля поднял руку, возражая и перебивая самого короля:
— Полумера. Сердце изменений — это изменения в Домах. Разрешение младшей крови участвовать в схватках...
Один из советников шагнул вперёд, возразил беловолосому, не сдерживая голоса:
— Да это обернуло бы против нашего короля половину Домов. Что ты несёшь, глава Академии? Ясно, что тебе хочется больше власти, но имей...
Беловолосый перебил и его:
— Зато вторую половину Домов сделало бы верными союзниками нашего короля. Особенно когда бы они начали набирать силу, а некоторые Великие дома пали, освободив место.
На этот раз беловолосому возразило сразу несколько голосов:
— Этого бы никогда не случилось!
Он же неприятно усмехнулся:
— Да ладно? Мне перечислить, сколько Великих домов превратилось в Осколки за последние шестьсот лет?
Советник-старик, чья борода уже была полностью седа, хмыкнул:
— Перечисли, мне интересно, как хорошо молодёжь знает историю королевства.
Король глухо произнёс:
— Довольно.
Ближайший советник шагнул ближе, переспросил:
— Что, ваше величество?
Король рявкнул:
— Довольно! Оставьте меня и главу Вира одних.
Оглядываясь на короля, советники потянулись к выходу из шатра. Едва за последним из них опустился полог, беловолосый глава Академии Вир спросил:
— Так ответьте честно, ваше величество, почему же вы побоялись показать истинную силу выпускников моей Академии?
Король Лавой на миг стиснул зубы, а затем с угрозой произнёс:
— Когда был подписан договор, вы, Вир, клялись, что не будете вмешиваться в дела правителя.
Беловолосый усмехнулся:
— И я верен клятве. Я лишь подаю доклады, вношу предложения на Совете Домов и прошу уступок для себя лично. Где я позволил себе больше, чем может позволить глава Академии без Дома? Где я нарушил клятву, ваше величество Лавой?
Король Лавой перевёл дыхание. Не было сил уже и спорить. Тем более сложно спорить с правдой. И король признался:
— Нигде.
Беловолосый кивнул:
— И поэтому я продолжаю тебя уговаривать, пытаясь словом достучаться до тебя, Лавой. Ты не хотел слушать меня раньше, так послушай меня сейчас, когда реольцы сумели наглядно все тебе показать.
Король устало вздохнул:
— Ладно, чего ты хочешь?
— Хватит младшей крови бесполезно гнить в своих Домах. То, чему их учат в родах — устарело лет на триста. А тебе срочно нужны адепты внешних техник. И чем дальше, тем больше их будет нужно. Нужно обязать владетелей отдать всех младших детей в Академию.
Король махнул рукой:
— То есть тебе. Ладно. Что ещё?
Беловолосый усмехнулся:
— Так легко согласился? Это хорошо. Тогда мне нужна ещё одна вещь. Суть состава. Хватит Кузне тратить его впустую.
Лавой в удивлении широко раскрыл глаза, а затем и вовсе захохотал, стуча себя по коленям:
— Аха-ха-ха! Безымянный меня побери, что я только что услышал? Вир, ты и впрямь назвал Кузню никчёмной? Аха-ха-ха! Вот так шутка!