Поля Крови (СИ)

***
— Правее, правее забирай!
На миг я обернулся на крик Кодика. Вот же олухи.
Они и впрямь не только отстали от нас с ним, но и ушли левей чем нужно. Ещё немного и выйдут за границы ауры Великого паладина м...
Я дёрнулся, пытаясь пронзить взглядом деревья справа от себя. Я-то точно бегу точно там, где и было приказано. Но с меня только что соскользнуло то необычное, тёплое ощущение, которое отличает ауру высоких идаров. Мне, Возвышенному мечнику без нужды защита от стрел, но моим-то людям есть нужда!
— Господин!
Я и без подсказки увидел, что, будто дожидаясь этого момента, убегающие по склону реольцы остановились и вскинули луки.
Чтобы их Безымянный сожрал!
На бегу я заставил жар души разлиться по телу и влиться сначала в руки, а затем и в меч. Взмах. С меча срывается огромное полупрозрачное полотнище, которое не долетает до реольцев добрых двадцать шагов и, бессильно вспоров землю, исчезает.
Слишком далеко.
Это не заставило наглых реольцев даже остановиться или отшатнуться. Они заучено выхватили стрелы, ещё немного и натянут тетивы, достаточно поднимут луки и моих людей засыпет стрелами.
От бессилия я зарычал:
Чтобы вы сдохли!
Клубящийся в теле жар души вдруг замер на миг и опал, разом потеряв силу, а из меня что-то рванулось вперёд. Едва заметной глазу тёмной волной. Она с бешеной скоростью пронеслась оставшееся между мной и реольцами расстояние, не исчезла, не растворилась, переступив предел, а ударила в реольцев, обтекая их и обволакивая.
И они дрогнули. Кто шагнул назад, кто вздрогнул, кто опустил лук, кто раньше времени дёрнул тетиву. Стрелы ударили мимо и вразнобой, из смертоносного ливня превращаясь в досадную неприятность.
А Тридцать шагов северной тропы все так же продолжали нести меня вперёд. Из-за спин лучников с руганью выскочила фигура в шёлке:
— Собрались, собрались, сучьи дети!
Он что, ничего не заметил?
Удар сердца и я снова повторяю свой взмах клинком. Бесформенное полотнище умения меча на этот раз долетает до реольцев, но снова не врубается в их тела. Его встречает удар их идара.
Я делаю последний шаг и замираю. Между мной и им десять шагов. У него светлые волосы, ярко горящий голубым узор на щеке.
На миг я вспоминаю слова Кодика: «Попробуй угадай силу стоящего напротив». Но отбрасываю их в сторону. Что мне до его силы? Пусть даже он Великий паладин меча, я ведь здесь не один.
Усмешка даже не успела вылезти на мои губы, как я похолодел. У меня что, памяти нет? Ведь аура наставника Визира, который должен преследовать реольцев справа — исчезла!
Тут же тренькают тетивы. Стрелы, вместо того чтобы вонзиться в меня, огибают со всех сторон, словно испуганные бараны злую пастушью собаку.
А один из лучников и вовсе валится на спину со стрелой в горле.
Тощий. Это стрела Тощего, который бежит за мной. А значит, идар напротив меня точно не Великий паладин меча.
Мысль промелькнула где-то на задворках разума. Тело действовало само.
Жар души клубился в теле, вливаясь в ноги, руки и клинок.
В сторону реольца метнулись десятки призрачных мечей. Первое умение. Дождь клинков.
Но каждый из них встретил на своём пути голубую каплю. Встретил и бесследно исчез.
А идар снова повёл клинком.
Я отлично угадывал движения. Меч утреннего дождя. Один из стилей королевства Реола, который отец мне не раз показывал.
Между нами возникла завеса. Стена клинков. Только в исполнении реольца она выглядела настоящей стеной из светящихся капель дождя.
Она надёжно перекрыла мне путь на десять шагов в обе стороны, а за её защитой лучники снова вскидывали луки, поднимая жала стрел к небу и собираясь ударить мне за спину. По моим людям.
Я ударил по Стене клинков раз, другой. Но призрачные мечи бессильно разбивались о сплошную завесу капель чужого умения. В бессилии я зарычал и вновь из меня рванулась тёмная волна, промчалась десять шагов до идара, даже не заметив его Стены клинков, и ударила по лучникам, пройдя сквозь них.
Они снова отшатнулись, посылая стрелы куда угодно, кроме моих людей.
 
А я уже бежал вперёд. Прямо в завесу из капель. Взмах мечом, в который я вложил весь жар души, который только мог собрать. Огромный призрачный образ меча рассёк наконец завесу, обрушился на реольца. Он встретил его ударом стали, разрушая и рассеивая.
Но я уже подобрался вплотную. Слева, справа, раздвоить меч, обрушить на врага Дождь клинков, не давая ему времени на высокие умения меча.
Он ответил тем же.
Мы кружились друг напротив друга в сиянии призрачных мечей и голубеющих капель. Сметали их своими клинками и телами. Сплетали в схватке мечи, высекая искры. Я чередовал Дождь и простые, грубые выплески жара души, и отчётливо ощущал, как с каждым взмаха меча, с каждым ударом сердца, у меня всё больше и больше жара души получается вложить именно в простой и незамысловатый удар.
Реолец начал пятиться, начал юлить, пытаясь ускользнуть от ударов моего меча, а не встретить его всполох своей сталью.
А затем он ошибся и я вбил ему в сердце меч. Один удар, один выплеск жара души и половина груди у него исчезла, обращённая в ничто вместе с его сердцем.
Мгновение он ещё стоял, глядел на меня, а затем завалился назад.
Я же сначала замер над его телом, глядя на покрытую льдом жуткую рану, а затем поднял взгляд на лучников.
Они попятились, но взмах моего меча и десятки призрачных мечей Дождя клинков заставили их рухнуть изломанными фигурами.
За спиной раздался полный уважения голос Кодика:
— Господин, позвольте поздравить вас. Это был очень сильный враг. Он был способен даже проявить в полной мере суть первого умения меча.
Я кивнул, не оборачиваясь. Похоже что и Кодик не видел ничего странного. Пусть так остаётся и дальше. Вытянув меч, поправил шелка убитого, прикрывая его страшную рану от чужих глаз и согласился:
— Да, я заметил. Что у тебя?
— Всё отлично, господин. Вы не зря их гоняли, заставляя отбивать стрелы Тощего. Да и новые доспехи и щиты не подвели. Никого даже не ранило.
— Отлично.
И снова я даже не обернулся.
Сейчас меня больше интересовал стремительно тающий лёд на краях раны этого идара. И размер раны. Я, конечно, не раз слышал рассказы о великих героях, которые одним ударом могли уничтожить огромный валун, заваливший тропу. Но где те великие герои, а где я? Впрочем, то, что я вижу перед собой, лишь означает, что я всё же буду достоин своего отца, Клинка ледяной стужи. Самое малое достоин.
Нужно лишь стараться.
Но было кое-что, что интересовало меня даже больше почти исчезнувшего льда на идаре-реольце. Это та тёмная пелена, что вырывалась из меня. Что это, будь я проклят?
Поймав себя на этом желании, я невольно хмыкнул. Глупость. Я ведь и так проклят. Сначала слабостью крови, затем кровью Оскуридо. Или сначала кровью Безымянного, а затем слабостью? Или же талантом, как говорила матушка?
Неважно.
Понять бы, что это такое.
Пока мне кажется, что ничего хорошего. Очень уж мне не понравился тёмный оттенок пелены. Учитывая, что Безымянный это как раз тени. Тени, что приходят ко мне.
Лёд растаял, прикрывавший рану шёлк одеяния мертвеца мгновенно промок от крови, и я, отбросив мысли, махнул рукой Кодику:
— Обыщите тела.
Сам тоже наклонился к идару. Мне ещё долг Фату отдавать. Удачно, что я ударил выше пояса. Кошель с правой стороны цел и даже кровь, которая начала течь из раны, ещё не добралась до него.
Потянул завязки, высыпал на ладонь содержимое. Серебро и немного золота. Негусто.
Что с его мечом?
Во время схватки мне было не до этого. Но сейчас я оценил сталь. Хороший меч. Швырнул его Кодику. Он перехватил его за рукоять, вытянул вперёд руку, указывая кончиком лезвия на лесок, куда сбежали реольцы, которых мы гнали от разграбленной деревни. Покачал головой:
— Нет, господин. Не моё. Я предпочту тот, что вы мне купили. Может Наглому отдать?