Блестящая партия
— Я пошлю за доктором! — резким голосом сказала Изабелла.
Джон поднял голову, но она уже исчезла. Он снова посмотрел на жену. Ее светлые волосы высохли и лежали вокруг лица легкими прядями. У нее внешность ангела.
Он ходил по комнате, привыкая к мысли, что его жена, мать его детей, мертва. Потом скрепя сердце начал составлять мысленно список того, что необходимо сделать. Семейная церковь Расселлов и место их захоронения находятся в Ченайсе, в нескольких милях от Уоберна. Похороны будут немноголюдными, на них будут присутствовать только члены семьи. Он подошел к окну и устремил невидящий взгляд на сад.
По прошествии некоторого времени стук в дверь вернул его к действительности. Вошел доктор Невилл, приблизился к кровати.
— Примите мои соболезнования, лорд Тависток. — Он сунул руку в сумку. — Я выпишу свидетельство о смерти. Ваша жена отошла с миром, и пусть это послужит для вас хоть каким-то утешением.
Доктор Невилл протянул Джону свидетельство о смерти.
— Здесь сказано, что причина смерти — чахотка. У моей жены не было чахотки, доктор Невилл. Она страдала острой меланхолией и пристрастием к опиуму, которым вы ее и снабжали, — напрямик сказал Джон.
— Поскольку эта трагедия произошла в Лонглите, было бы гораздо более желательно для маркизы Бат, если бы официально причиной смерти ее сестры была объявлена чахотка.
— Мне нет дела до маркизы Бат. Я не из тех, кто прикрывает правду ложью из соображения приличий. Нельзя же изобрести несуществующую болезнь, чтобы спасти свое лицо.
— Ситуация весьма деликатная, милорд. Те, кто склонен к сплетням, решат, что сверхдозу можно рассматривать как самоубийство или как что-то еще более чудовищное.
«Господи, неужели ее сестры решат, что это я убил ее?»
— Подумайте о своем брате, герцоге Бедфорде. Вы же не хотите, чтобы его коснулся какой-либо скандал.
— Мой брат знал о пристрастии Элизабет.
— Тогда прошу вас подумать о своих сыновьях, милорд. Ради детей вы, конечно же, не захотите, чтобы репутация их дорогой матушки оказалась запятнанной. Это будет им очень тяжело, и я уверен, что вы сделаете все, что в вашей власти, лишь бы уберечь их от страданий.
Виду Джона был безрадостный. Он почувствовал себя виноватым. «Ради мальчиков я сделаю то, что должен сделать». Он сложил свидетельство о смерти и положил в карман.
— Вы меня извините, доктор, мне нужно пойти распорядиться.
* * *
— Это сообщение меня потрясло. Я приехал как только смог. — Френсис Расселл обнял брата.
Он прибыл в Уоберн уже после похорон.
— Я не видел необходимости откладывать похороны, Френсис. Сестры хотели похоронить ее как можно быстрее — им не терпелось вернуться домой. Мои отношения с ними натянуты и вот-вот порвутся. Если бы даже намек на скандал не приводил их в такой ужас, они обвинили бы меня в том, что я приложил руку к смерти их сестры. Я должен быть благодарен мистеру Бирки. Он помог мне с церковными делами и очень умело разместил родственников Элизабет.
— Он всегда такой. Он управляет Уоберном как хорошо смазанной машиной. Так что, Джон, Элизабет совершила самоубийство? — напрямик спросил, он брата.
— Она умерла от сверхдозы. У меня нет доказательств, что это было сделано нарочно, но, увы, я подозреваю, что так оно и было.
— Бога ради, Джон, не нужно бичевать себя за это. — Френсис переменил тему: — А мальчики здесь?
— Да, я решил, что они должны присутствовать на похоронах матери, чтобы проститься с ней. Я подумал, что им не помешает провести несколько дней вне школы, а мне хочется побыть немного с ними. Скоро я отвезу их обратно в Вестминстер-скул. Я хочу, чтобы они жили нормальной жизнью, насколько это возможно в данных обстоятельствах.
— И тебе тоже следует вернуться как можно скорее к своему обычному образу жизни. Это самый лучший способ примириться с тяжелой утратой.
Джон кивнул.
— Это единственный способ.
«Мои сыновья осиротели, но что чувствую я? — попытался он разобраться в своих чувствах. — Если быть откровенным, негодование и чувство вины во мне сильно перевешивают скорбь от утраты».
* * *
— Мне бы хотелось предложить тост. — С этими словами герцогиня Гордон подняла бокал с шампанским, и гости, сидевшие за столом, последовали ее примеру. — Поздравляю нашего премьер-министра Питта с принятием Акта об объединении Англии и Ирландии.
— Слушайте! Слушайте! — хором закричали члены парламента—тори, которых Джейн пригласила на званый обед в честь этого события.
Джорджина, которая сидела между Питтом и лордом Эпсли, повернулась к премьер-министру.
— Сколько мест будет у ирландских членов парламента?
— Сто мест в палате общин и тридцать два — в палате лордов. И как я и обещал в случае принятия акта, я предложил теперь предоставить католикам свободу вероисповедания.
— Это будет замечательным достижением.
У Джорджины было очень развито чувство справедливости, и она всегда выбирала сторону неудачников.
Лорд Эпсли кашлянул, чтобы привлечь к себе ее внимание, и внезапно Джорджина вспомнила, что мать усадила их рядом потому, что он был наследником графского титула и огромного поместья в Сиренчестере. Она одарила его улыбкой. «Он довольно приятен на вид, если кому-то нравится светлая кожа, бледные брови и синие глаза. Лично я предпочитаю мужчин темноволосых и опасных на вид».
Джордж Каннинг повернулся к Уильяму Уилберфорсу:
— Я удивлен, что сегодня здесь нет Генри Эддингтона.
Джейн Гордон услышала эти слова.
— Генри прислал мне записку, что запоздает. Сегодня его вызвали во дворец ухаживать за королем.
Генри Эддингтон был спикером палаты общин и вместе с тем врачом короля Георга.
— Его королевское величество последнее время не в себе. Я уверена, что нам всем не терпится узнать, как он себя чувствует. Я молюсь о его быстром выздоровлении.
Генри Дандас похлопал ее по руке.
— Аминь, дорогая.
Когда подали десерт, Джорджина с хорошо скрытым изумлением заметила, что обожающий взгляд лорда Эпсли провожает каждый кусок, который она кладет в рот, и она из озорства все время облизывала губы, чтобы подразнить беднягу. Покончив с десертом, она пробормотала:
— Можно мне еще?
В его глазах загорелся страстный огонек.
— Ну ладно, не будем жадничать.
Заметив его огорчение, она почувствовала раскаяние и дала клятву, что больше не будет его дразнить.
Общество уже было готово перейти со своими напитками в гостиную, когда приехал Эддингтон.
— Генри, вы пропустили обед. Садитесь, и я велю вам что-нибудь принести, — предложила Джейн. — А вы расскажете нам о короле.
Вид у Генри Эддингтона был взволнованный.
— Дорогая герцогиня, я не смогу проглотить ни кусочка. Честно говоря, мне бы хотелось поговорить наедине с премьер-министром. Вы позволите?
— Мы все здесь друзья, Генри, и верные тори. Нет никакой нужды в секретности. Мы все понимаем, что у короля случаются приступы, и тогда он становится не совсем в своем уме, — сказал Питт.
— Сегодня вечером его королевское величество был совершенно не в своем уме и страдал от приступа гнева.
Эддингтон колебался; не следует, конечно, обсуждать состояние здоровья своего пациента, но ведь король не болен. Он в ярости. Генри понимал, что ему ничего не остается, кроме как проинформировать Уильяма Питта о приказе короля.
— Что его разгневало? — поторопил его Питт.
— Акт об объединении. То есть не сам акт по существу, но ваше обещание дать свободу католикам. Король требует, чтобы вы не предпринимали дальнейших шагов, не посоветовавшись с ним, и намерен заблокировать этот акт.
Генри тяжело вздохнул и выпалил:
— Его королевское величество приказал мне стать его премьер-министром.
Все в комнате онемели.
Джорджина бросила взгляд на мать, думая, что им следует извиниться и выйти, чтобы тори могли обсудить все без посторонних, но герцогиня покачала головой и приложила палец к губам. Дамы сидели тихо и слушали.