Халид его пленница (СИ)

И ведь правду сказала. Не верю, что поменяется, что воспылает ком не любовью, примет. Халид как был диктатором, так и таким останется. А я не могу ему поддаться.
– Зачем было посылать его в Турцию?
– Чтобы после ты поехала туда, там у меня есть хороший знакомый, приютит. Когда Халид просто так скатается в другую страну, снова не поедет по ложному пути. Поэтому я и говорила приехать в Москву. Он не ожидает, что ты живёшь в получасе езды от него. 
– Дольше.
Знаю, что из дома Халида до города далеко. Выучила за те два раза, что каталась. Один раз, когда меня везли в его дом. Второй – когда выбирались на час в ресторан, по делам мужчины.
Одна вылазка, всего одна. Пока я была взаперти, Халид жил полной жизнью. Всё ещё живёт! Мне хочется прокричать на весь мир, что он и есть Цербер. Тот бандит, которого все ищут, который светился в криминальных сводках – это Халид!
Помощник Цербера и есть Цербер, как же вы не видите?
Как же я не увидела?
– Это тебе, - Арабина протягивает мне конверт с деньгами. – На жизнь, для Яна. Не отказывайся, овечка моя, это моя плата за то, что ты к нему не возвращаешься. Ибо Халид не простит.
В Арабине нет простого сострадания, да я и не надеялась. Жизнь научила, что каждый печётся лишь о себе. Женщине нужен был рычаг и она его получила. Даже обезумь и реши я вернуться к Халиду, то не смогла бы. Он не простит мой побег, что я брала за это деньги.
Предательница.
А я всего лишь хотела стать матерью и дышать полной грудью.
Встреча с Арабиной всегда сложная, эмоционально давит. Поэтому меня отпускает лишь в момент, когда я добираюсь до квартиры. Вызываю лифт, набираю Яна-старшего.
– Привет, Адель, - слышу, как что-то падает на фоне. – Черт, Ян! Не бросайся вещами. Прости, твой сын неуправляем. Весь в тебя.
– Эй!
Смеюсь, пытаясь найти в связке ключей нужный. Ян забрал моего сына к себе, зная, что после беседы с Арабиной я буду полностью выжата. Друг слишком много делает для меня с малышом, и я думаю, что он проецирует на нас своё горе.
Жена Яна умерла во время родов, ребёнок не выжил. И вместо того, чтобы полностью разойтись в разные стороны, мы оказались привязаны. В детдоме мы пытались убить друг друга, а теперь помогает выжить.
– Ма, это ты? Мама!
– Да, милый.
Попадаю ключом в замок, отпираю дверь. Слушаю, как сын рисовал и какие мультики смотрел. Сбрасываю туфли, расстёгиваю платье прямо в прихожей и отправляю в стирку. 
По коже бегут мурашки от сквозняка. Неужели снова забыла закрыть окно? Холод трезвил лучше всего. Автоматом отвечаю на слова сына, пытаясь включить свет.
– Да, милый. Я тоже тебя люблю. Спокойный снов.
Улыбаюсь, прижимая к себе мобильник, и нахожу в спальне включатель. Коротка вспышка слепит, заставляя проморгать. А после телефон летит на пол, вместе с моим сердцем.
– Здравствуй, Ада. Скучала по мне?
В кресле возле окна сидит Халид.
Глава 3. Халид
– Не советую даже пытаться.
Вижу, как девчонка дёргается, отступая. Да только не для того я её столько времени ловил, чтобы сейчас ушла. Поглаживаю ствол пистолета, лежащего на колене. Даю чётко понять, что будет, если рискнёт сдвинуться с места.
Игры закончились.
– Халид…
– Умолкни, Ада. И подойди ко мне. Сейчас.
Рявкаю, видя, как её топит страхом. Хорошо, так и должно было быть. Я был с ней терпеливым, давал время. Но теперь обойдётся. За любое предательство я караю смертью. Ада получит своё наказание другим способом.
Девушка делает шаг за шагом, раздражительно медленно. Но не двигаюсь и не подгоняю. Смакую то, какой неожиданностью оказалась для неё наша встреча. Надеялась, что сможет от меня бегать всю жизнь? Прятаться в моей Москве, и никто не заметит?
Люди Саида нашли. Пасли рядом, пока я не приехал. С Арабиной встречалась, дрянь. Даже не сомневаюсь, кому мои тайны сливала. С каждой секундой моя злость растёт, накручивая Аде проценты. 
– А теперь опустись на колени. 
– Я не стану. 
– Кажется, ты забыла, что я не повторяю своих приказов. Я напомню, Ада, только в этот раз всё не будет так радужно.
 
Девушка мнётся, кусает губы. Крутит край волос, с которыми херню сотворила. Были кудри, а теперь болезненная прямота. Ада нарывалась всё это время, даже когда была далеко от меня.
Она хмурится, оглядывается по комнате, будто кто-то сможет её спасти. Но от Цербера спасения нет, девушка должна это понимать. И понимает, покрываясь мурашкам. Прикрывает глаза, действительно опускаясь на колени.
Удивительная покорность на контрасте с тем, какой своенравной она была раньше. Гордой, сильной, не сгибаемой. А теперь наслаждаюсь своей победой.
– Вот так? – бросает резко, поднимая голову. – На коленях просить о пощаде? Это ты от меня добиваешься, Халид?
– Этого. Ты ведь умная девочка, Ада. Должна понимать, что за мою благосклонность нужно платить. Ты ведь хочешь, чтобы твой Ян жил, правда?
Дёргается, на глаза накатывают слёзы. Со мной ни разу не плакала, всё выдерживала, была удивительной. А с этим сопляком превратилась в размазню, которую я не узнаю. 
– Ты настолько… монстр? Убьёшь его, чтобы сделать мне больно? Ты… 
– Да, Ада, я монстр, - повторяю это, ловя пальцами гладкие пряди. Раздражает. – Я сделаю всё, чтобы ты поняла, что со мной играть плохо. У нас была сделка, ты должна была остаться со мной. Ты сбежала. Любой договор включает в себя штрафные санкции.
Изначально бы пустил этому гандону пулю в башку. За то, что касался моей женщины, нацепил на её палец дешёвое кольцо. Был моим клиентом, давним, хорошим.
Я отпустил его, когда Ян заявил, что его девка беременна, хотел уехать из страны. И я позволил, слишком сильно был занят Адой в моей постели. А оказалось, что Ян собрался укатить с моей девкой. 
Если бы тогда, когда нашел её в Испании, знал об этом – тут же бы вернул. Вздёрнул парня, наказал Аду. Но она была одна, грелась на солнце, каталась на кораблике. Кормила, блядь, рыбок. 
А после рванула куда-то, не уследили за ней. Скрылась так стремительно, будто вышла за хлебом и не туда свернула. И четыре года её искал. Чтобы теперь была передо мной.
– Ты, - её нижняя губа трясётся, выдавая волнение. – Ты редкостная гниль, Халид. Если таким мне угрожаешь. Я знаю, что ты… Но Ян при чём? Не трогай его, он же тебе ничего не сделал. 
– Мне решать, сделал или нет. Но знаю, всё что с ним случится, это твоя вина.
Помню, что у Ады бзик. Не терпит, когда кто-то страдает из-за неё. А Ян точно пострадает, и точно из-за неё. Пускай держит это у себя в голове, прокручивает. Может, тогда поймёт, что меня кидать не стоило. 
Я ей многое мог спустить. Тогда, но не сейчас.
Сейчас за каждую мелочь начну спрашивать, чтобы дошло. Четыре года назад я был с ней ласков и предельно учтив, а теперь она увидит, каким я бываю с другими.
– И что? Мне собирать вещи, опять переезжать к тебе? Всё по новой, Халид, думаешь что-то поменяется?
– Можешь не собирать, - перехватываю её ладонь, которой пыталась дотянуться до пушки. – Неправильное движение, Ада. Но нет, можешь не ехать никуда.
Поднимаюсь, оставляя её у кресла. Знаю, что сама поднимется и пойдёт за мной. Едва не раньше меня оказывается на кухне, двигает какие-то баночки, суетится.
– Сделай мне кофе.
Она крепко сжимает кружку, будто бросит в меня ею. Но Ада не идиотка, и глаз не сводит с пистолета на столе. Поэтому разворачивается к чайнику, крепко сжимая челюсть.
Скулы прорисовываются, острые, как лезвие. Опять худая, как скелет. Видел на снимках старых другую, округлившуюся, уминающую булочки. А теперь к обратному вернулась.
Что, сопляк не может её обеспечить?
– Просто заглянул на кофе? – ставит передо мной чашку с дешевой бурдой, хмурится. – Чего ты хочешь, Халид?
– Считай визитом вежливости, раз ты заглянула в мой город.
‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍